Я и Тёмка - Яралёк Ольга (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Я хотела с ним поругаться, но тут Кеша из-под дивана вылез и опять в центре комнаты сел. К задней лапке хомячка прицепилось крохотное игрушечное ружьё. Тут в комнату дядя Толя заходит – он на обед пришёл. Увидел хомячка и говорит:
– О! Уже братья наши меньшие вооружились! К чему бы это?
Тёмка затылок почесал:
– Это, папа, охота на охотников началась.
Тёмка так серьёзно сказал, что сначала все молчали. Потом я засмеялась. Вслед засмеялся дядя Толя. Баба Валя, подошедшая с кухни, ничего не поняла, но тоже смеялась. Но больше всех хохотал Тёмка. Мы с ним даже упали с дивана от смеха – никак не могли остановиться. Было так весело, что я не стала на Тёмку сердиться. В конце концов, я тоже люблю похвастаться!
Целина
Наступила зима. Снегу выпало – ну прямо по колено! И обе наши дворовые горки снег укрыл толстым слоем. Пришло время доставать санки. Я очень люблю кататься на санках. Они у меня уже старенькие, облезлые, одной дощечки посередине не хватает, но полозья у них скользкие-скользкие! И я всегда дальше всех с горки скатываюсь.
Посмотрела я утром во двор. Всю ночь снег падал. Всё кругом белым-бело. Звоню Тёмке:
– Тёмка, пошли с горки на санках кататься!
– Пошли! – отвечает.
Выбежали во двор. Ну, прямо до горки дойти – и то проблема. Валенки в снегу вязнут! Дошли всё-таки. Забрались наверх. Первым Тёмка поехал. Раз – и внизу! Я следом скатилась. Ух! Здорово! Но нам с Тёмкой просто так кататься неинтересно. Нам нужно обязательно соревнование устроить! В прошлом году мы с самой вершины не просто «кто дальше проедет» катались, а так, чтобы не отталкиваться больше. Как один раз оттолкнёшься, так и лежи на животе до остановки санок. Другой раз мы на спине скатывались: тоже кто дальше. Третий раз прыгали на санки с лёту. Как скатываться – всегда я придумываю. Потому что мне всё равно как, я всегда и всех обгоняю! Вот такие у меня волшебные санки.
– Как кататься будем? – кричит Тёмка, а сам уже на горку поднялся.
– Кто дальше! – отвечаю.
Тёмка с разбега прыгнул на санки и покатился. Когда санки остановились, встал – и давай варежками махать. Я тоже с разбега на санки упала. Вжик! И оставила Тёмку далеко позади.
– Давай ещё! – говорит Тёмка.
– Давай! – отвечаю. А у самой настроение отличное: кажется, хоть сто раз ещё поднимусь и спущусь!
– Нет! Давай пять раз спустимся. У кого больше удачных попыток, тот и выиграл.
– Хорошо, – соглашаюсь.
У него ни разу дальше меня съехать не получилось. Я смеюсь, а Тёмка сердится:
– Давай по целине! Кто дальше! – вдруг предложил он.
– Как? – не поняла я.
– Ты чего, не знаешь, что такое целина? – смеётся Тёмка. – Она не знает, что такое целина!
Я потащила санки в горку. Тёмка меня догоняет:
– Кулёма ты! Целина – это место, где ещё снег лежит, там, где мы не катались. Вот сбоку горки, например.
– И как же мы там прокатимся? Мы же не съедем тут даже… – удивилась я.
– Почему не съедем? Горка покатая. Съедем.
Тёмка поставил перед собой санки – и как прыгнет! Вжик! И проехал. Машет мне снизу, весь в снегу, без шапки…
– Отойди, – кричу, – сейчас попробую.
В общем, поставила я перед собой санки и прыгнула. Всё замелькало. БАХ! Открываю глаза – кругом белизна, тишина. Боюсь пошевелиться, но чувствую – как-то не так всё. Закрыла глаза и снова открыла: белым-бело.
«Наверное, я умерла, – подумала я. – Не больно это совсем».
Тут слышу: ДУН. ДУН. ДУН. Что такое? Возле моего лица что – то зашевелилось – показался Тёмка, но как бы наоборот. То есть Тёмка как Тёмка, только рот у него на лбу, а лоб на подбородке.
– Ты чего разлеглась? – спрашивает Тёмка-наоборот. – Вставай.
Я медленно начала подниматься. Оказывается, я с горки кубарем скатилась, а потом в сугроб головой вниз воткнулась.
– Я, – говорю сердито, – думала, что умерла на твоей целине.
– Ну, умереть – не знаю, но летела ты классно! А я вот шапку чуть не потерял. Кое-как нашёл. Короче, я выиграл. Ты до меня не доехала. Ещё будем здесь соревноваться?
– Нет, не будем! Я домой хочу.
– Как – домой? Мы же только что вышли.
– Ну и что? А я уже домой хочу.
– Это потому ты домой хочешь, что я у тебя выиграл!
– И ничего не потому, – ответила я, закусив губу. Мне было ужасно обидно, что я не выиграла у Тёмки. Я всегда на санках выигрывала, но второй раз скатиться по целине боялась.
– Ну и иди! Кулёма! А я кататься буду.
Я понуро поплелась домой, таща за собой санки на верёвочке. И всё думала, как это неприятно – не выигрывать. Ужасно неприятно!
Пожар
Зимой быстро темнеет. Вот только вышел во двор засветло, как уже темно. И это замечательно! Ни одного фонаря у нас во дворе нет. Но светло! Потому что весело горят огни в окнах нашего дома. Я очень люблю лежать на сугробе и смотреть на разноцветные огоньки окон. Хотя мне это и не разрешается. Но я лежу, когда никто из взрослых не видит. Если прищуриться и покачать головой, то кажется, будто дом – корабль, окна – иллюминаторы, а корабль на волнах покачивается. Это мне Димка подсказал так смотреть.
Как-то раз мы катались с Тёмкой с горки. Было уже хоть глаз выколи, и из форточек то моего, то Тёмкиного окна кричали, чтобы мы шли домой, но у нас никак не заканчивалось соревнование. Мы хотели понять, на какой раз с санками на горку подняться не сможем. И я, и Тёмка ужасно устали, еле-еле перебирали ногами. Но вновь карабкались и съезжали. Тут Тёмка скатился и лежит себе внизу. Я к нему подъезжаю и говорю:
– Нечестно! Отдыхать нельзя!
– Я не отдыхаю. Я смотрю. Гляди на третий этаж. Что там?
Смотрю на третий этаж соседнего подъезда. Там поэт Листов-ский живёт, он парализован – ходить не может… У него на балконе облако чуть заметное, беловатое.
– Облако, – говорю, – как пар, только висит и не улетучивается.
– Да. Что-то непонятное, – подтвердил Тёмка, – ну, бежим!
Мы встали и опять поплелись на горку. Съехали ещё пару раз. Смотрим на окно, а там всполохи красные.
– Телевизор, что ли, работает? – спрашивает Тёмка.
– И облако расползается, да?
– И гарью пахнет…
– Пошли, бабе скажем.
– Пошли.
Побежали к нам. Рассказали дедушке: он нам дверь открыл. Дед накинул пальто и вышел во двор: возле третьего подъезда уже несколько человек стояло. Дед подошёл к ним и тут же побежал куда-то звонить. Спустились Тёмкины дедушка и бабушка, потом наши мамы и папы вышли, потом весь подъезд вышел. Про нас с Тёмкой забыли.
– Это пожар! – кричит Тёмка.
– Ты чего радуешься? – спрашиваю.
– Не знаю, – тут же осёкся Тёмка, – радостно… и всё.
– А если этот поэт умрёт? А если он уже сгорел?
– Да, страшно, – ответил Тёмка и опять с горящими от любопытства глазами на окна смотрит. – Слушай, давай на горку залезем. Она как раз на уровне третьего этажа!
Мы побежали в самую глубь двора, на горку: оттуда было действительно лучше всего видно. Тут подъехали две пожарные машины. Пожарные начали быстро выскакивать, что-то разворачивать, сворачивать… Всё у них так здорово получалось! Выросла лестница – пожарный по ней проворно вверх поднялся. Потом раздался звон стекла – через окно стали вырываться огни пламени с чёрным дымом. Пожарные что-то включили – тут же побежала пена. Много-много пены. Вся стена в пене, второй и первый этаж залили. Смотрим – соседка с четвёртого этажа с замотанной полотенцем головой стоит, прямо в махровом халате. Она уже спала и стала задыхаться от дыма, как потом рассказала нам баба Валя.
Пожарные поливали, поливали, а пожар всё никак не заканчивался. Тут я увидела свою бабушку, которая искала нас. Мы нехотя слезли с горки – нас тут же подхватили родители и увели по домам.
Утром дедушка рассказал, что в квартире Листовского взорвался телевизор. Пожар очень быстро охватил всю комнату, но сам Лис-товский успел выехать в подъезд на коляске, хотя по ступенькам спуститься не мог. Его потом соседи вниз спустили. А ночью вспыхнула вторая комната в его квартире. Это была библиотека. Как-то искра туда попала. Тлела, тлела и загорелась. И опять приезжали пожарные! Но Листовского в квартире не было, его в больницу ещё вечером увезли.
