Олешек - Цюрупа Эсфирь Яковлевна (книга жизни .TXT) 📗
— Как пылесос, подавился! — сказал он.
— Какой пылесос? — Мама взглянула на будильники рассердилась: — Ешь быстрей, сын, и не говори чепухи, а то опять поперхнёшься.
Она быстро вымыла тарелки и стала надевать стёганую куртку и платок. Потом, как всегда, положила на комод деньги, чтобы Олешек сходил за хлебом, а Олешек взялся за веник — подмести комнату, такая у него была работа.
Мама сказала:
— Вымети, сынок, из всех углов. Отец вчера записку нам с тобой прислал, а Савелий, верно, загнал её куда-нибудь…
Она ушла. А Олешек даже не помахал ей из окна. Он сел на половик рядом с Савелием и немного поплакал. Ему очень хотелось рассказать маме всю правду. Но на рот ему будто кто-то навесил замок и не позволял вылезти наружу ни одному слову. Один раз выскочил «пылесос» и то нечаянно.
В это утро Олешек долго ходил по дорожкам мрачный и сердитый. И не толкал ногой впереди себя ледышку. И мимо снежной бабы прошёл, ничего к ней не приладив. А ведь он каждый день прилеплял к ней что-нибудь для красоты: или на лоб конфетную бумажку, или усы из можжевельника.
Долго сидел он один возле зимовьюшки на старом заснеженном еловом пне. И всё смотрел и смотрел на вертушку. Она быстро крутилась от ветра, и снежинки разбивались о её картонные крылья.
Сегодня Олешку жилось на свете плохо. Ему не хватало его большого друга, лётчика. До обеда он раз пять забегал смотреть, не проросла ли луковица. Дышал на неё.
Но луковица не прорастала.
Тогда он вспомнил, что всем растениям нужен дождь, и вылил на неё полчайника воды. Подумал, решил, что два дождя лучше, чем один, и вылил ещё полчайника. И пошёл в магазин за хлебом.
Возле самого магазина Олешек встретил медицинскую сестру Люсю. Он вошёл вслед за ней в дверь и стал у прилавка и стоял смирно, боясь, что она взглянет на него и угадает, кто открыл кран.
Но Люся не угадала. Она только спросила:
— Ты почему не кричишь, не шумишь и не толкаешься? Уж не заболел ли ты?
— Нет, я просто так, — ответил Олешек.
Она помогла ему засунуть хлеб в вязаную сумку и ушла.
К вечеру из-под фикуса вылилось так много воды, что тарелка под горшком переполнилась и на полу сделалась лужа.
— Это твоя работа? — спросила мама.
— Моя, — ответил Олешек. — У меня там тюльпан растёт.
— Какой ещё тюльпан? — Мама подошла к горшку, увидала, что земля изрыта и из неё торчит маленький грязный хвостик. Она потянула за хвостик и вытянула луковицу. — Вот ещё выдумал — лук здесь выращивать!
— Это не лук, а луковица, — обиделся Олешек. — Из неё тюльпан вырастет.
— Ну что бы там ни выросло, — сказала мама, — а фикусу и так тесно. Посади свою луковицу в банку.
Олешек взял банку, посадил луковицу, полил и поставил за печку, где потеплей.
Скоро зашла к маме гардеробщица Петровна со своей огромной скатертью. Зашла посоветоваться, как вывязывать мысочки и как дырочки. Увидала за печкой луковицу и говорит:
— Варя, ты чего это луковицу в воде вымачиваешь? Солишь, что ли?
— Растет она, — обиженно ответил Олешек.
— Не растет, милок, а плавает. А ведь она тебе не рыба, — сказала Петровна. — Возьми-ка ты банку с узким горлышком, налей воды, а сверху посади луковицу. Она и будет сидеть себе наверху сухая и потихоньку воду пить, сколько ей надо. И зря затолкал её за печку, ей вольный воздух нужен.
Олешек нашёл банку с узким горлышком, налил воды, посадил сверху луковицу. И поставил банку на вольный воздух — на книжную полку. Но и там луковица долго не засиделась.
Попоздней вечером забежала за книжкой медицинская сестра Люся. Стала книжку с полки доставать, увидала луковицу, да как расхохочется:
— Ты зачем её вниз макушкой на банку посадил?
— А другой стороной она до воды не достаёт, — ответил Олешек.
— Ах ты, чудак! Так давай подольём воды до верха. И поставим в спокойное местечко…
Подлили воды до верха, пересадили луковицу правильно, вверх макушкой, и отнесли в кухню, за плиту, и тихий угол. Там у Олешка хранились ценные вещи: лапта — летом мяч забивать, и сачок — мальков ловить, и всякие полезные железки, которые когда-нибудь для чего-нибудь обязательно пригодятся. Ещё там в стене была одна потайная щёлка. Но Люся про эту щёлку ничего не знала.
Они пристроили луковицу поудобней. Потом, сидя возле неё на корточках, сочинили ей вдвоём песню и спели:
— А если зелёный росток скорей выглянет, он правда выздоровеет? — спросил Олешек.
— Кто? — удивилась Люся.
— Лётчик.
Люся поднялась с корточек и сверху вниз пристально взглянула на Олешка.
— Да, — сказала она. — А ты откуда знаешь?
Тут Олешек испугался, что сейчас она догадается, кто открыл кран, поскорей встал и сказал про другое:
— А у меня из луковицы тюльпан вырастет! — И поскакал на одной ножке вон из кухни.
…Утром Олешек потрогал луковицу за хвостик на макушке: не проглядывает ли из него зелёный росток? Но хвостик под пальцами шелестел от сухости.
— Сколько ж тебя ждать? — рассердился Олешек. И пошёл искать весну в другом месте.
Над речкой Вертушинкой, на солнечном склоне оврага, где весной раньше, чем везде, зацветают желтые звёздочки мать-и-мачехи, Олешек толстым суком долго раскапывал снег. Земля под снегом была мёрзлая, но ему всё-таки удалось оторвать твёрдый комок. И под слоем мёртвой седой травы он увидал зелёные стебельки.
— Ур-ра! — закричал Олешек, прижал к груди мёрзлый комок и помчался вверх по тропке.
А навстречу ему в это время спускался Николаи Иванович. Олешек с разбегу угодил ему головой прямо в живот, отлетел назад и шлёпнулся в снег.
— Ты что безобразничаешь? — сердито сказал Николай Иванович.
— Я нашёл! — ответил Олешек. Он стал выковыривать из глубокого снега свой оброненный драгоценный комок.
— А ну выбирайся сюда, показывай, что нашёл?
Олешек на четвереньках выбрался из снега на тропку и показал Николаю Ивановичу находку:
— Во! Весна!
Николай Иванович посмотрел на зелёную травинку сквозь очки.
— Какая тебе весна! Прошлогодняя трава под снегом прозимовала. — И он пошёл дальше, приминая снег своими лохматыми собаками.
— А я её всё равно найду! — крикнул Олешек ему вслед, встал на цыпочки и притянул к себе тонкую ветку молодого тополька. На ветке сидела почка, остренькая и твёрдая. Олешек расколупал её. Она раскрыла липкие зелёные чешуйки, и пальцы его ста ли зелёными от сока. В зимнем лесу вдруг остро запахло весной.
— Я нашёл! Я ещё весну нашёл! — крикнул Олешек. Он догнал Николая Ивановича и протянул ему липкую почку.
— Чудак, — засмеялся Николай Иванович, — такой весне ещё сидеть и сидеть внутри, носа ей нельзя показывать наружу.
— Что ли, тоже не настоящая? — грустно спросил Олешек.
— Запомни, — сказал Николай Иванович, — настоящая весна приходит в установленные сроки. Почки распускаются по плану природы во втором квартале…
Он хотел бросить почку, но она крепко прилипла к его толстым пальцам, и он долго сердито махал рукой, пока почка не упала в снег.
Николай Иванович зашагал дальше, а Олешек долго ещё бродил по разным дорожкам и пришёл к маленькому белому домику с высокой трубой. Котельная!
Большие горы угля весело и таинственно поблёскивали из-под снега чёрным блеском. Они как будто предлагали Олешку: «Выбери самый чистый, самый блестящий, самый чёрный кусок! Его можно спрятать за спину и спросить у Валерки: «Уголь пачкается, а?» — «Ещё как!» — ответит Валерка. — «А вот и нет, гляди-ка!»…
