Самые веселые завийральные истории - Вийра Юрий Борисович (серия книг .TXT) 📗
О страхе перед лифтом
— Папа, ты боишься ездить в лифте?
— Очень. Когда я в него вхожу, у меня ноги начинают трястись.
Лучше со мной вместе не ездить. Однажды я ехал с двумя парнями из охраны. У нас на одиннадцатом этаже находится какая-то иностранная фирма. Эти люди ее охраняли. Такие здоровенные, под два метра. Они спускались с одиннадцатого этажа, а я присоединился к ним на восьмом. От страха перед лифтом у меня сразу затряслись поджилки. Дрожь передалась лифту, и кабину стало швырять из стороны в сторону. Для меня это привычное дело, а парни чуть не плакали — боялись, что трос оборвется.
Разумеется, мы доехали благополучно. Тросы у лифтов прочные, из стальной проволоки.
— Папа, помнишь, как мы застряли между этажами с двумя американцами. Они были из этой фирмы, да?
— Точно. Один был американец, миллионер. Другой пуэрториканец, его секретарь.
— Я тогда тоже перетрусила. Закричала: «Спасите!» Я же маленькая была.
— Да, ты ходила в первый класс. А помнишь, как этот миллионер остался тогда без одного из своих миллионов?
— Не помню. Расскажи.
— Американцы очень любят держать пари. Когда кабина застряла между этажами, я заключил с ним пари, что через три минуты мы спустимся вниз. Он сказал, что это невозможно: пока придут ремонтники, пока найдут неисправность… Поспорили на миллион и ударили по рукам. После чего я нажал на кнопку «стоп», а потом сразу на кнопку первого этажа. И через три минуты ему пришлось выписать чек на миллион долларов.
— Откуда ты знал, что надо нажимать на эти кнопки?
— Дело в том, что лифт не сломался, он просто остановился. Там было тесно: мы с тобой везли санки, а у них был большой чемодан. Ты прижалась к стенке и случайно задела головой кнопку «стоп»…
— Ты это видел?
— Нет, догадался. Такая же история случилась со мной раньше. Я нечаянно облокотился на кнопку «стоп», и лифт остановился. Нажал на кнопку «вызов», и дежурная объяснила по микрофону, как сделать, чтобы снова поехать.
— Хитрюга!.. А если бы ты ошибся и лифт сломался по-настоящему, например, из-за перегрузки?
— Кто не рискует, тот не выигрывает.
— А куда делся этот миллион?
— Проспорил американцу. Он оказался не так прост. Не моргнув глазом, подмахнул чек на миллион долларов и предложил: «Спорим еще на один миллион, что я быстрее произнесу алфавит». Поспорили. На счет «три» я затараторил как из пулемета: «А, б, в, г, д, е, ё, ж, з…» А он спокойно произнес: «Ал-фа-вит». Как я мог забыть этот детский розыгрыш?!
— Папа, ты давно боишься лифта?
— С детства. Я же вырос в маленьком сибирском городке. У нас самый высокий дом был двухэтажный. Первый раз я увидел лифт, когда мне было пять лет. Мой старший брат Борис поступил в Московский университет…
— Разве у тебя есть брат?
— Двоюродный, сын дяди Толи и тети Иды. Поступил, значит, Глеб в университет…
— Борис.
— Не перебивай. Поступил Борис в МГУ и прислал домой уйму денег — половину своей стипендии. И мы всей семьей поехали в Москву. Сначала на санях до станции, а потом четверо суток на поезде. На вокзале Борис нас почему-то не встретил — я уже не помню почему. Пришлось самим добираться до университета на Воробьевых горах. А жил он в общежитии на тридцать восьмом этаже. Столпились мы перед лифтом, глазами хлопаем…
— Сколько вас было?
— Считай сама: дедушка, бабушка, отец, мать, дядя Толя, тетя Ида, шестеро братьев, включая меня, и семеро сестер, тоже двоюродных. Сколько получилось?
— Девятнадцать.
— Стоим, значит, в девятнадцати затылках чешем. Лифты в МГУ огромные, как целая комната, только без окон. Двери раздвигаются и сдвигаются, как в капкане. Отец махнул рукой: «Айда пешком!» И потопали мы на тридцать восьмой этаж. По дороге к нам еще много людей присоединилось. Видят — валит вверх по лестнице толпа. Ясное дело — опять лифт сломался. Топаем и топаем, как альпинисты: двадцатый этаж, двадцать первый…
— И дедушка топал?
— Не отставал. И меня за руку тащил. Между прочим, он был в нашем районе лучшим пимокатом. Так в Сибири называются мастера, которые делают валенки. Настоящие валенки должны быть легкими и упругими. Знаешь, как проверяют валенки? Бросают об пол. Хороший валенок должен подпрыгнуть несколько раз. Дедушкины валенки скакали целый день. В избу нельзя было войти. Скачут валенки и скачут. Мы их наволочками ловили.
— А до Бориса-то вы добрались?
— Добрались. А на следующий день я впервые прокатился на лифте. Вот страха натерпелся!
— Папа, но ты же ни капельки не боишься, когда ездишь со мной?!
— Ну, с тобой мне ничего не страшно. Ты же меня защитишь. Правда?
— Защищу… Папа, если честно, я тоже иногда боюсь ездить в лифте, особенно одна.
— Я это сегодня утром заметил. Лифт стоял на нашем этаже открытый, двери заело, и ты топталась перед ним, не решаясь войти. Не бойся, входи и нажимай кнопку нужного тебе этажа — двери закроются. А можно их закрыть и не входя. Просунь в кабину руку и нажми на любую кнопку — они тоже закроются. Но при этом надо успеть отдернуть руку, иначе двери могут ее прищемить. Это еще полбеды. А если лифт поедет и потащит руку за собой?! Со мной однажды такое случилось. Ты тогда была совсем маленькой и, конечно, этого не помнишь. Мое счастье, что я отправил лифт не далеко, с восьмого этажа на пятый. Он ехал, а рука все вытягивалась и вытягивалась. На пятом этаже двери наконец раздвинулись. В ту же секунду кто-то завизжал на весь дом. Это кричала мама Филиппа — в лифте ей привиделась волосатая рука. А мы с тобой весь вечер играли в прятки. Ты пряталась, а я искал. Сидел на кухне, пил чай с баранками, а моя трехэтажная рука ползла из комнаты в комнату, как удав. Когда она оказывалась совсем близко, ты не могла сдержать смеха, а я тебя хватал и щекотал. К утру рука стянулась и стала почти такой, как другая. Вот посмотри: правая чуть длиннее, сантиметра на два… Видишь?
— Да, вижу. Бедный папа! У тебя и правый глаз в два раза больше. Ты в лифт не заглядывал, когда на кнопку нажимал?
О скромности и законах физики
— Папа, ты скромный?
— Скромный. Не кричу на каждом углу, что я гениальный писатель.
— А зря. Надо кричать. Как же люди узнают, что ты гений?
— Я не говорил, что я не кричу. Я сказал, что кричу не на каждом углу. Сколько домов от нашего дома до станции метро «Таганская», если считать правую сторону улицы?
— Не знаю. Штук пятнадцать.
— Ты попала в самую точку — ровно пятнадцать. Пятнадцать домов и, соответственно, тридцать углов. Я прокричал у каждого десятого угла: на остановке троллейбуса, у памятника Радищеву и у входа в метро.
— Когда это было?
— Перед Новым годом, тридцать первого декабря.
— И тебя санитары не забрали?
— Нет. На остановке не было ни души, у памятника влюбленная парочка играла в снежки, они даже не оглянулись.
— Скажешь, и у метро никого не было?!
— Было. Тьма-тьмущая. А после того, когда я загородил вход и закричал, стало еще больше.
— И они вызвали «скорую помощь»?
— Да, пригрозили вызвать. Я возмутился: «Почему только „скорую“?! Вызывайте милицию, пожарников!» Увы, пожарники так и не прибыли.
— А зачем тебе потребовались пожарники?
— Как зачем?! Они бы приехали на пожарной машине, выдвинули свои длинные лестницы; я забрался бы на самый верх и прокричал в мегафон: «Я гениальный писатель!»
— А у тебя был мегафон?
— Нет, мегафон я одолжил бы у Синицына.
— Какого Синицына? А, это наш участковый! Ты его сделал героем своих сказок.
— Да. И территория перед входом в метро «Таганская» тоже входит в участок Синицына. Он пробрался сквозь толпу и пожал мне руку. Потом достал из-за пазухи видавший виды том «Подвигов Юрия Борисовича» — майор носит мою книгу вместо бронежилета, и она уже трижды спасала ему жизнь: бандитские пули застревали между семьдесят пятой и семьдесят восьмой страницами. Синицын включил мегафон, открыл книгу и с выражением прочитал первую главу. Затем обратился к народу: «Разве это не гениально?» Толпа разразилась аплодисментами: «Гений! Качать его». Люди подхватили меня и Синицына и стали подбрасывать.