Самые веселые завийральные истории - Вийра Юрий Борисович (серия книг .TXT) 📗
— Разумеется. Посмотри на глобус и увидишь рядом с Казбеком Третьего «Б» пик — так с тех пор называется эта гора. А годом раньше поднялись на Эверест. Это 8848 метров над уровнем моря! Знаешь, как ЭВЕРЕСТ расшифровывается? ЭВелина, ЕРмолай, Елена и СТепан.
Эти ребята из нашего второго «Б» первыми поднялись на высочайшую вершину мира.
— Папа, покажи пальцы!.. Все ясно. Между прочим, я тоже пальцы скрестила, когда сказала, что разрешаю тебе подстричь челку. Мама сделает это лучше. Вот!
О папиной памяти и маминых туфлях
— Папа, скажи какую-нибудь пословицу.
— Русскую?
— Да любую, хоть африканскую.
— Африканскую так африканскую: слово не муравей, вылетит — не поймаешь.
— Не муравей, а воробей.
— В нашей пословице воробей, а у африканцев муравей, понимаешь?
— Не понимаю. Муравьи же не летают.
— Не летают рабочие муравьи, а самки и самцы еще как летают. Я прекрасно представляю себе такую картину: я стою посреди Африки, опершись на копье, полуголый, черный от загара, и вижу, как из высокого термитника вылетает облако муравьев-термитов.
— Как ты можешь это представить — ты же никогда в Африке не был?
— А мои африканские предки?!
— Папа, африканский предок был у Пушкина — «Арап Петра Великого».
— А где человек произошел от обезьяны? В Африке. Так что африканские предки есть у каждого. Время от времени в моей памяти возникают картины из африканской жизни и слышатся какие-то непонятные африканские слова: «Конго… Браззавиль».
— Почему непонятные?! Конго — это государство в Африке, Браззавиль — его столица.
— Вот видишь? Я не был в Конго, а знаю.
— А как по-африкански «здравствуйте»?
— Сложный вопрос. Во-первых, в Африке множество племен и народов, и говорят они на разных языках и наречиях…
— Папа, не увиливай!
— Ладно, сейчас напрягу память и вспомню… Тере, тере, вана кере.
— Папа, мне кажется, это по-эстонски или по-фински.
— Да ну?! Ура! Я вспомнил язык моих финских предков.
— Папа, по-моему, ты его никогда и не забывал. Что значит это «тере, тере, вана кере»?
— Здравствуй, дорогой.
— Папа, почему ты скрестил пальцы? Это какое-то неприличное выражение?
— Нет. По-эстонски это значит «привет, привет, старикан». Однажды я пошутил. Я тогда еще жил в Санкт-Петербурге и работал на радио журналистом. Мои коллеги собрались на автобусную экскурсию в Таллин. И несколько женщин попросили, чтобы я научил их эстонским словам: «здравствуйте, до свидания, спасибо, как пройти на Ратушную площадь» и так далее. Я написал эти выражения русскими буквами, и женщины их заучили…
— И они так в Таллине со всеми здоровались: «Привет, привет, старикан»?
— Точно. А моя начальница спросила у первого встречного эстонца дорогу к универмагу. Он привел ее к парикмахерской. Она удивилась: «Зачем мне парикмахерская?» Эстонец пожал плечами и сказал с акцентом: «Вы говорить: „Кус он юксур? Ма тахан хабет яада“. Где парикмахерская? Я хочу бороду брить».
— И что она с тобой сделала?
— Да ничего. Только шумела: «В чем я пойду на работу? Это мои единственные туфли, которые подходят к шерстяному платью!»
— Папа, какие туфли?! О чем ты говоришь?
— О твоей маме. Сегодня утром она тут бушевала, когда обнаружилось, что ты пошла в школу в ее туфлях. Я тебе говорил: не надевай!
— Но я была уверена, что она сегодня дома.
— А ее вызвали на работу. Пожалуйста, не делай этого больше.
— Хорошо. Но можно, я надену завтра в театр ее коричневую кофточку, которую подарили на Новый год? По-моему, завтра вечером мама никуда не собирается. Поговоришь с ней, а?
— Ой, не знаю, не знаю…
О глазомере и смекалке
— Папа, как пишется: «неслись» или «нислись»?
— Через «е», конечно. От слова «нес». Что ты пишешь?
— Упражнение по русскому. Надо вставить пропущенные безударные гласные. «Уже неслись мимо стаи перелетной птицы». В скобках: «по Мамину-Сибиряку».
Папа вздохнул:
— Ясное дело. Устали перелетные несушки. Уже мимо неслись, мазали.
— Папа, ты не понял. Они просто летели быстро.
— Шучу. Я вспомнил, как в армии служил. Сначала нас спросили, у кого была своя машина. Я сказал: «У меня». А у меня, правда, в детстве была машина. Такая маленькая, с педалями. Она до сих пор на даче в сарае лежит. И меня назначили военным шофером. Дали самую настоящую машину, большую, защитного цвета. КамАЗ называется. Там тоже были педали. Я жал на них по очереди и на скорости сто километров в час въехал в могучий дуб. Командир полка посмотрел на разбитую машину, почесал в затылке: «Да, всмятку!» — и перевел горе-шофера в повара. Выдали мне полевую кухню — такую печку на колесах — и лошадку смирную. Она эту кухню возила. И вот однажды начались штабные учения. Еду я на печке по дороге, и вдруг — бац! — что-то меня по голове стукнуло. Хорошо, я в каске был — на учениях все в касках ходят. Огляделся по сторонам — ничего, голые поля — дело было осенью. Посмотрел в небо, а там, прямо над дорогой, летят строем гуси и несутся один за другим. Прицельно несутся, не промахиваются — у меня уже вся каска в желтке и в ушах звенит. Яйца-то у гусей побольше и потяжелее, чем куриные. Я рассудил: «Зачем добру пропадать?» Подбросил в огонь полешков, поставил на печку самую большую сковородку, плеснул подсолнечного масла, подстегнул слегка лошаденку, и — бац, бац, бац — яйца забарабанили по сковородке, я только успевал скорлупу выуживать. Штабу яичница очень понравилась, и меня наградили медалью. По кругу медали шла надпись: «За отличный глазомер и смекалку, проявленную на штабных учениях такого-то года». И еще там была выгравирована целая картина: пригнувшись, идут в атаку пехотинцы, мчатся танки, летят самолеты, кружатся вертолеты, а командир полка, стоя на пригорке, руководит учебным боем. Чтобы все это изобразить, понадобился целый пуд меди. Я носил медаль на шее на кожаном ремне — любая орденская лента сразу бы порвалась…
— Папа, а где эта медаль сейчас? Что-то я ее никогда не видела.
— Дай вспомнить… Ах да! Слава богу, мне недолго пришлось носить эту тяжесть. Под конец учений один танк наехал на учебную противотанковую мину, и у него отлетело колесо. Недолго думая я поставил на место укатившегося колеса свою медаль. Глазомер меня не подвел — медаль подошла точь-в-точь. И танк первым взобрался на господствующую высоту, где находился штаб условного противника. За что мне вручили другую медаль, фарфоровую.
— А разве бывают фарфоровые медали?
— Не знаю, но моя была из чистейшего белоснежного фарфора. Армейский умелец вырезал на ней короткую надпись: «За ум» и сделал это такими крошечными буковками, что прочитать их можно было только под микроскопом. На другой стороне стоял номер награды: номер один. Насколько мне известно, второй медали «За ум» никто еще не получал. Размером медалька была с рисовое зернышко, и я носил ее в спичечном коробке на клочке ваты. По случаю окончания учений был устроен праздничный обед — а по праздникам у нас в части готовили плов. За обедом кто-то попросил меня показать медаль. Я стал открывать коробок, рука дрогнула — медаль выпала в миску с пловом и затерялась среди рисинок.
— И тебе дали новую?
— Нет, я и не просил. С этими наградами столько хлопот. Попробуй форсировать реку, когда у тебя на шее висит пудовая медаль. Я, правда, все равно быстрее всех оказался на другом берегу и все там разведал.
— Папа, но ты же плохо плаваешь?
— Я шагал по дну с медалью на шее. Вот меня противник и не заметил.
— И лошадка по дну шагала?
— Какая лошадка?
— С кухней.
— Ах, эта! Нет, я ее на том берегу оставил пастись… Ладно, не отвлекайся, пиши свое упражнение. Тебе же еще немецкий делать, да?
