Аня из Шумящих Тополей - Батищева Марина Юрьевна (бесплатная регистрация книга TXT) 📗

5

Поздним ноябрьским вечером Аня с поднесенным к губам пером и затуманенными мечтой глазами сидела у окна своей башни и смотрела на окутанный сумерками мир. Неожиданно ей захотелось прогуляться по старому кладбищу. Она еще ни разу не была там, предпочитая для своих вечерних прогулок другие места — рощу берез и кленов или дорогу, ведущую к гавани. Но в ноябре, после того как облетели листья, всегда наступал небольшой период, когда ей казалось, что вторгаться в леса — почти святотатство, ибо их земная слава прошла, а небесная слава духа, чистоты и белизны еще не сошла на них. И Аня решила отправиться не в рощу, а на кладбище. В эти дни она чувствовала себя такой удрученной и отчаявшейся, что даже кладбище представлялось ей сравнительно веселым местом. К тому же там, по словам Ребекки Дью, было полно Принглей. Их хоронили здесь не одно поколение, предпочитая старое кладбище новому, пока «ни одного из них больше уже нельзя было втиснуть». Аня почувствовала, что это будет весьма ободряющее зрелище — столько Принглей там, откуда они больше не могут никому досаждать.

В том, что касалось Принглей, Аня, как она ясно ощущала, исчерпала все свои возможности. Ситуация все больше и больше походила на страшный сон. Кампания неподчинения, искусно организованная Джен Прингль, достигла наконец своей критической стадии. На прошлой неделе Аня предложила ученикам старших классов написать сочинение на тему «Самое значительное событие недели». Джен Прингль написала блестящее сочинение — ума этому бесенку было не занимать! — злонамеренно включив в него оскорбление в адрес учительницы, причем столь явное, что оставить его без внимания было невозможно. Аня отправила Джен домой, сказав, что не позволит ей вернуться в школу, пока не получит от нее извинения. Явно заварилась каша, и теперь борьба между Аней и Принглями стала открытой. И у бедной директрисы не было никаких сомнений в том, чье знамя окажется победным. Попечительский совет поддержит Принглей, и она будет поставлена перед выбором: либо позволить Джен вернуться в класс, либо подать заявление об уходе с должности.

Ей было очень горько. Она сделала все, что было в ее силах, и добилась бы успеха, если бы его могла обеспечить воля к победе. «Это не моя вина, — думала она, чувствуя себе несчастной. — Кто мог бы устоять против такой когорты и такой тактики?»

Но вернуться в Зеленые Мезонины потерпевшей поражение! Выносить негодование миссис Линд и ликование Паев! Даже сочувствие друзей будет мучительно. А после того как слухи о ее саммерсайдской неудаче разойдутся по острову, ей уже не удастся получить должность директрисы ни в одной другой школе.

А все же в истории со школьным спектаклем им не удалось взять над ней верх! При этом воспоминании Аня чуть лукаво рассмеялась, а в ее глазах появилось озорное и радостное выражение.

Она основала школьный драматический клуб и поставила в нем небольшой, подготовленный в короткий срок спектакль с целью собрать средства на осуществление одного из ее давно лелеемых замыслов — покупки хороших гравюр для классных комнат. Она заставила себя, как это ни было неприятно, обратиться за помощью к Кэтрин, так как ей казалось, что ту всегда несправедливо оставляют в стороне от всех интересных затей. Впрочем, ей не раз пришлось пожалеть об этом, поскольку Кэтрин, хоть и согласилась помочь, была даже еще более резкой и язвительной, чем обычно. Редкая репетиция не сопровождалась ее колкими замечаниями, а уж ее брови — те работали без устали. И что еще хуже, Кэтрин настояла на том, чтобы роль Марии Стюарт [16] была поручена Джен Прингль.

— В школе нет никого другого, кто справился бы с этой ролью, — заявила она не допускающим возражений тоном. — Никого, кто обладал бы необходимой внешностью и характером.

Аня не была столь уверена в этом. Она, скорее, склонялась к мнению, что Софи Синклер, высокая, с большими карими глазами и великолепными каштановыми волосами, была бы гораздо лучше, чем Джен, в роли королевы Марии. Но Софи никогда не играла ни в какой пьесе и даже не была членом клуба.

— Абсолютные новички нам ни к чему. Я не собираюсь принимать участие в деле, обреченном на неудачу, — заявила Кэтрин ворчливо, и Аня уступила. Невозможно было отрицать, что Джен очень хорошо справляется с ролью. У нее, несомненно, были природные актерские склонности, и она явно всей душой предалась подготовке к спектаклю. Репетировали четыре вечера в неделю, и внешне все шло гладко. Джен, казалось, была так заинтересована постановкой, что вела себя на репетициях вполне сносно. Аня не вмешивалась ни во что, касавшееся главной роли, предоставив Кэтрин готовить Джен к спектаклю. Раз или два, впрочем, она заметила озадачившее ее злорадное выражение на лице Джен, но не смогла догадаться, что оно означает.

Однажды вечером, вскоре после того как начались репетиции, Аня обнаружила в дальнем углу раздевалки для девочек плачущую Софи Синклер. Сначала Софи, отчаянно моргая большими карими глазами, пыталась отрицать, что плачет, но потом не выдержала и разрыдалась.

— Я так хотела участвовать в постановке… играть королеву Марию, — всхлипывала она. — У меня никогда не было возможности попробовать свои силы… Папа не захотел, чтобы я вступила в клуб, потому что надо платить взносы, а у пас каждый цент на счету… И конечно, опыта у меня нет. Но мне всегда так нравилась королева Мария; само ее имя заставляет меня трепетать до глубины души. Я не верю — никогда не верила, — что она имела отношение к убийству Дарнли [17]. И как было бы чудесно вообразить, ненадолго, что я — это она!

Впоследствии Аня пришла к выводу, что ответ в ту минуту ей подсказал ее ангел-хранитель.

— Я перепишу для тебя текст роли, Софи, и помогу отрепетировать ее. Это окажется хорошей подготовкой для тебя. К тому же, так как мы планируем, если премьера пройдет хорошо, показать спектакль в других городках и поселках, будет неплохо иметь дублершу, на случай если Джен не сможет поехать. Но пока мы никому ничего об этом не скажем.

Софи выучила роль уже к следующему дню. Каждый день после занятий в школе она шла с Аней в Шумящие Тополя и там репетировала в башне. Они очень весело проводили время вдвоем, так как Софи отличалась живостью ума и приятной скромностью. Премьера должна была состояться в последнюю пятницу ноября в здании городского правления. Спектакль широко рекламировали, и билеты, все до одного, были распроданы заранее. Аня и Кэтрин потратили два вечера на то, чтобы украсить зрительный зал, был нанят оркестр, а из Шарлоттауна, чтобы петь в антрактах, должна была приехать известная певица-сопрано. Генеральная репетиция прошла успешно. Джен была великолепна, и все остальные участники спектакля старались играть на том же уровне. В пятницу утром Джен не пришла в школу, а после обеда ее мать прислала записку: у Джен болит горло, они боятся, что это ангина. Все очень огорчены, но об ее участии в назначенном на сегодня спектакле не может быть и речи.

— Придется отложить спектакль, — медленно произнесла Кэтрин. — А это означает полный провал. Ведь начинается декабрь — рождественский сезон, когда и так много всяких развлечений. Я с самого начала считала, что глупо ставить пьесу в это время года.

— Откладывать не будем! — сказала Аня; глаза ее при этом были такими же зелеными, как у самой Джен. Она не собиралась говорить об этом Кэтрин, но знала как нельзя лучше, что ангина угрожает Джен ничуть не больше, чем ей. Это был хорошо продуманный коварный план — неважно, имели к нему отношение другие Прингли или нет, — обречь на неудачу постановку только из-за того, что инициатором ее была она, Аня Ширли.

— О, если вы так настроены, то конечно! — отозвалась Кэтрин, раздраженно пожимая плечами. — Но что же вы собираетесь делать? Найти кого-нибудь, кто прочитает текст по бумажке? Это испортит спектакль… На Марии держится вся пьеса.