Твой светлый дом - Коркищенко Алексей Абрамович (книги серии онлайн TXT) 📗
— Хорошо, Григорий Александрович. Полагаю, что Родион не подведет вас. Ну, а как идет монтаж на комплексе? Скоро ли сдадите в эксплуатацию доильный цех?
— Могли бы сдать через месяц, да не удастся.
— Что ж так?
— Не хватает оборудования. Вы, должно быть, знаете. Бардадым да иже с ним прокутили его. Об этом мы сегодня говорили с правленцами. Думали о том, как все вернуть. Решили вынести этот вопрос на колхозное собрание, чтобы узнать, кто перекупил трубы. Ну, и приструнить кое-кого… Вам, Иван Николаевич, надо бы выступить.
— Но… я-то при чем?
— На вашем месте я бы сказал о поведении некоторых родителей. Об их выпивках, хищениях и так далее. О том, что все это сказывается на судьбах их детей. О ребячьих трагедиях, в конце концов! Ну в самом деле, почему дети должны страдать из-за поведения своих отцов и матерей?! А жизнь сельчан вы знаете хорошо, подкрепите примерами, расскажите о Родионе.
Иван Николаевич некоторое время молча смотрел на Матюхина.
— Над этим стоит подумать, Григорий Александрович, — наконец произнес он. — Пожалуй, я так и сделаю.
— Вот и чудесно! Позвоните секретарю парткома Торопченко. Его обрадует ваша идея.
— Зубастый вы человек, Григорий Александрович! Моя идея?! — воскликнул директор. — И, чувствуется, вплотную занимались детьми.
— Приходилось. Пионервожатым был. В райкоме комсомола работал. Ну и просто не могу быть равнодушным к детскому горю. — Матюхин поднялся. — Спасибо за солидарность, Иван Николаевич.
Они улыбнулись друг другу и расстались, довольные знакомством.
Родион бросился к Матюхину у ворот школы, измученный ожиданием.
— Как ты долго там был!.. Что он?
Григорий обнял парня, стиснул:
— Все в порядке, Родя.
— Спасибо, Гриша! А что ты ему сказал?
— Захожу к нему, беру за грудки, трясу и говорю: «Вы что обижаете моего племяша?» А он испугался: «Простите, извините, больше не буду…»
— Ну да! — Родион засмеялся.
— Мы с ним отлично потолковали. Хороший у вас директор!
— Хороший? — удивленно переспросил Родион.
— Просто замечательный! — Григорий незаметно наблюдал за ним. — Толковый человек и, по-моему, любит своих учеников, хотя, конечно, строгий. Но с вами иначе нельзя. — Он похлопал Родиона по плечу. — Ну, я пойду обратно на работу, а ты — домой, садись за уроки. У тебя, видно, долгов поднакопилось?
— Не будет их, Гриша! Ликвидирую, как врагов.
Родион готовил уроки за столом. Дед Матвей смотрел на него из рамки, будто бы немного удивленно. И зря Кудлай, обеспокоенный странным поведением друга, скулил и царапал по стеклу лапой, заглядывая в комнатку, — ничто, не могло отвлечь Родиона от занятий. Он даже не слышал, как бабка Акулина вошла к нему.
— Ты все сидишь да сидишь, будто тебя к столу привязали. Видать, сам директор тебе прочухан сделал…
— Ты что, бабаня! — испуганно вскинулся Родион. — Какой такой директор?… Я сам себе прочухан сделал.
— Может, вечерять будем?
— Я не хочу, бабаня. А мать что делает?
— Руки парит в настое. Судорога пальцы перекрутила.
— А отец не показывался?
— Не показывался. Небось, опять у Дяди застрял.
Бабка Акулина вздохнула и вышла.
У Родиона заныло сердце. Задумался он. Вспомнил разговор на ферме об отце, о пропавших трубах и электромоторах. Без них не заработает доильный цех. А мать вон уже руки испортила на ручной дойке. «Стой, стой!..» — наконец вспомнил Родька. Он же видел такие трубы у Дяди. Они лежали кучей в густых зарослях вишенника. Как-то, играя там с Сенькой, он наткнулся на них. Трубы были еще новенькие, внутри блестящие — оцинкованные! А в халупе, где Дядя варил самогон, видел и небольшие электромоторчики.
— Зачем вы их купили? — спросил он тогда у Сеньки.
— А мы их не покупали. — Сенька засмеялся. — Они нам почти даром достались. Мы с батей в своем хозяйстве такую автоматику заведем — ахнешь! Все будет на кнопочках. Нажал — вжик! — и готово. Мне батя два журнала выписал: «Техника — молодежи» и «Знание — сила». Я в этом разберусь, вот посмотришь…
Любил Сенька хвастаться… Просто удержу не знал. Завел Родиона в одну из каморок длинной низенькой халупы с кухонькой — какого только добра там не было! Показал и мешок с конфетами.
— Ого! — поразился тогда Родион. — Откуда столько?
— Да они прелые! — Сенька был доволен: ошарашил Родьку. — По акту списанные. Их должны были свиньям скормить, но батя свинарям магарыч поставил, а конфеты домой привез. Мы из них брагу делаем, самогон варим…
Тогда Сенька спохватился, умолк. Не стал рассказывать о том, что отец за этот самогон выменивал комбикорм, трубы и электромоторы у Бардадыма…
Родион поднялся из-за стола, выглянул в переднюю. Мать сидела у печи, массировала опухшие пальцы.
— Ну что, Маша, будем вечерять? — опросила Акулина Кондратьевна.
— Да, мама. А потом спать пойду, устала.
Сердце у Родиона зашлось от жалости к матери. Он порывисто подошел к ней и с нежностью погладил ее распаренные горячие руки, ласково заглянул в глаза. Быстро отошел к вешалке и, надевая куртку, каким-то новым, внезапно прорезавшимся голосом промолвил:
— Пройдусь, а то засиделся.
Он поспешно, словно убегая, вышел. Мария так и замерла на скамейке: неожиданная ласка сына потрясла ее.
Выйдя во двор, Родион посмотрел на окно комнаты, в которой жил квартирант. Оно светилось, Григорий что-то писал за столом. Подбежавший Кудлай лизнул Родиона в руку.
— А-а, Кудлаша! Пошли в разведку.
Луна пряталась за дымчато-розовыми облаками, рассеивая на притихшее село жемчужный свет. В сухом, чуть подмороженном воздухе был слышен каждый звук. Выстреливая желтые круги фонариком по опавшей листве, Родион шел через сад к Дяде.
Сады их примыкали один к другому. Ни дед Матвей, ни Дядя участки на границе не расчищали, и там, в гущине одичавших деревьев, гнездились иволги и соловьи.
Пробираясь сквозь кусты, Родион не заметил холмика на пути, присыпанного листьями, споткнулся и полетел через него кувырком. Звякнуло железо. Охнув, поднялся, зашарил руками, нащупал — трубы!.. Посветил фонариком, заглядывая внутрь их. Те самые трубы — оцинкованные! Посчитал — дюжина!.. Вот так да! Откуда они тут взялись? Летом их не было… Значит, Бардадым и отцу наделил!.. И он взял? И теперь не возвращает на комплекс, хотя знает, что задерживается монтаж автодойки?…
Родион напролом кинулся в Дядин сад, в заросли вишенника, туда, где он видел трубы. Когда это было? До суда или после?… До суда, конечно. Он тогда еще дружил с Сенькой.
Облазил все вокруг — нигде труб не было. Перепрятал Дядя их или отдал отцу?
Из темноты вдруг с грозным рыком выпрыгнул черный волкодав. Один вид такого зверя вывел бы из равновесия любого храбреца. Родион осевшим от испуга голосом окликнул его:
— Дракон!.. Это я. Не узнал?
Кудлай по-приятельски тявкнул, собаки обнюхались и начали игру. Родион пошел в глубь сада. Впереди, среди деревьев, вырисовывалась длинная приземистая халупа, крытая камышом. Из ее трубы прямо под высокую луну поднимался розовый дым. Стараясь ступать легко, чтоб не хрустнуть веткой, Родион подошел к окошку, закрытому пучком камыша. Осторожно отодвинул его в сторону.
В небольшой кухоньке, освещенной неяркой электрической лампочкой, топилась печь. На ней стоял бачок со спиральной трубкой, которая насквозь протыкала деревянное корыто с водой. Из трубки в стеклянную банку стекала парующая жидкость — самогон. Перед печкой на корточках сидел Сенька. Он ломал о колено сухие стебли подсолнечника и совал их в печную пасть. В углу стояли бидоны с брагой, прикрытые тряпьем.
Дядя и отец сидели на лавке. Перед ними на табурете стояли стаканы, бутыль с самогоном и миска с овощами. Родиону у окна был слышен их разговор.
— Литовченко сам во всем виноват, — говорил Дядя. — А на тебе отыгрался. Оборудование год под дождем лежало, а теперь забегали — куда девалось?
— Так что ж, по-твоему, трубы и электромоторы под дождем растаяли? — насмешливо сказал отец. — Это я дурака свалял — Бардадыму доверился, а он!.. Куда сплавил оборудование? Кому сбыл?…
