Везучий Борька - Гиневский Александр Михайлович (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Виринея Семёновна сочинения прочтёт и каждому поставит заслуженную отметку.
Мы страшно обрадовались. Потому что это очень здорово: пиши про что хочешь. Тут ведь можно столько поначеркать, что в тетрадку не поместится. Да ещё целая неделя впереди. Так что я про сочинение сразу забыл. А через три дня пришёл ко мне Вадик и сказал:
— Вовка, написал сочинение?
— Какое сочинение?
— Здрасьте? Какое… Какое на дом задавали.
— Нет, не написал. Успеется ещё.
— Эх ты-ы… А я уже.
— Уже?! — удивился я. — Ну ты герой!
— Ага, — ответил Вадька и покраснел. От скромности наверно.
И зря покраснел. Такое сочинение написал! Про крокодилов. Как они живут в жарких странах и плавают в тёплых водах. Как ныряют без единого звука, как без единого звука выползают на берег подлечиться. После обеда у крокодила в пасти застревает много всякой пищи. В зубах, конечно. Крокодилу становится больно от этой пищи так, что он начинает проливать крокодиловы слёзы. Но тут к нему на помощь прилетает маленькая птичка. Крокодил разевает рот, и птичка-доктор смело входит в зубастую пасть. Войдёт и своим клювом начинает чистить крокодилу зубы. И ещё не было случая, чтобы какой-нибудь рассеянный крокодил съел своего доктора. Наоборот, пернатым докторам от крокодилов только: «Большое спасибо!» За лечение.
Я, конечно, сказал Вадьке, что он просто молодец. И название хорошее придумал: «Крокодилы и их жизнь». Только зачем вот про добрых докторов, про этих птичек насочинял. Разве может быть такое? Вадька обиделся. Притащил толстую книгу и показал мне цветную фотографию. На ней я увидел и плачущего крокодила, и ту самую птичку. А в разинутую пасть длинного хищника даже страшно было смотреть. Всё-таки в ней помещалось четыре огромные пилы с белыми острыми зубьями. До чего же смелая оказывается эта птичка-доктор.
Да, за такое сочинение Виринея Семёновна поставит пятёрку. Уж точно. А сбоку ещё и плюс поставит. Большой красный плюс…
Вечером я лёг на диван и стал думать: про что бы такое написать мне. Про слонов? Про бегемотов? А может, про крокодилов?.. Лучшего всего, конечно, про них. Как они живут в жарких странах и плавают в тёплых водах. Но тут я вспомнил, что про крокодилов уже написано. Вадька написал. Вперёд меня! Мне даже обидно немного стало. «Вот ведь, — думаю, — сунулся со своими крокодилами. Можно сказать, дорогу перебежал…»
Про что же написать?
Хорошо бы, конечно, хоть на часик стать писателем. Ну хотя бы на десять минут. Я за десять минут такое бы написал, что ого-го! Виринея Семёновна только ахнула бы. И поставила бы мне к пятёрочке парочку плюсов…
Я лежал на диване. В голове у меня были только два красных плюса. Больше ничего. «Ну ничего, ничего, — думал я, — время есть, успеем ещё. Подумаешь, крокодилы, птички…»
Через два дня выяснилось, что и Борька уже написал сочинение. С названием: «Как строят мосты через маленькие речки». Ай да Борька! Отличное сочинение написал! Мне больше всего поправилось в нём, как в речки заколачивают сваи. Их заколачивают тяжёлой чугунной «бабой». Это такая чушка из чугуна. Она бухается на сваю, будто молоток. И свая, будто гвоздь, заколачивается в дно. Потом к сваям прибивают брёвна, и постепенно получается мост с перилами. По мосту можно ходить и ездить на транспорте. А с моста ловить рыбу или просто любоваться протекающей водой…
— А ты написал? — спросил меня Борька.
— Успеется. Пока обдумываю.
— Что-нибудь дельное придумал?
— Так, кое-что… А написать успею. Это же пустяк, верно?
— Верно. Главное придумать. Ну пиши, время есть ещё. Только про мосты не пиши, понял?
— Больно нужны мне твои мосты через маленькие речки. Я, может, про большой. Про железнодорожный напишу.
— Чего-о?! А железнодорожный мост, по-твоему, не мост?
— Мост.
— Ну и хватит мостов! Пиши про другое. Про крокодилов, например.
— Про крокодилов тоже не интересно.
— Во даёт! Ну смотри, Вовка.
И он ушёл.
Про что же написать? Я ведь так ничего и не придумал.
Вот Виринея Семёновна сказала бы хоть про что. Тогда бы я в два счёта. А тут — про что хочешь. А про что? Ладно, ещё успеется. Пусть там Борька с Вадькой со своими мостами и крокодилами в отличники лезут. Пускай стараются…
И вот завтра надо сдавать сочинение, а у меня в тетрадке ещё и конь не валялся. Даже число не написано, не то что название.
Борька, Вадик и Толька помогали мне изо всех сил. Они напридумали мне всякого, про что написать. Только мне не хотелось. Потому что зачем, если это не я придумал. И тогда они сказали:
— Вовка, может, заболеешь, а? Может, не пойдёшь завтра в школу?..
— Ладно, — говорю, — постараюсь, если смогу.
Но на это тоже ведь надо время. Так что я пока сижу на кухне за столом у окна. Сижу над раскрытой тетрадкой.
В доме тихо, никого.
Смотрю на кухонную полку. На ней стоит четыре железных банки. Очень большая, чуть поменьше, ещё меньше и совсем маленькая. Они похожи друг на друга, как матрёшки. И на каждой написано слово «крупа». Я прочёл это слово сначала на самой большой банке. Потом приступил к банке поменьше. В это время позвонили в дверь.
Пришёл Толька. Он шлёпнул на стол свою тетрадку с сочинением «Наше метро». У Тольки мама работает в метро. Он спустился с мамой под землю бесплатно, осмотрел всё и написал. Здорово, конечно, когда мама в метро работает. Правда, у Тольки всё получилось про поезда. Вернее, про двери с шиком. Шши-ик! — двери открылись. Шши-ик! — двери закрылись. И так целых три страницы.
— Я знаю, тебе за один вечер не заболеть. Переписывай! — приказал Толька. — Где написано «я», пиши «мы с Терентьевым». Будто мы с тобой вдвоём под землёй были. Могла же нас мама обоих взять?
— Могла.
— Ну вот и пиши.
— Нет, Толька. Я уже про что-нибудь другое. Не про метро…
— Балда! — закричал Толька. — Да когда же писать будешь?! Ведь завтра сдавать надо!
— Чего ты паникуешь, — говорю. — Ещё ночь впереди.
Толька так и застыл.
— Вовка, знаешь, — сказал он вдруг тихо, — так ведь настоящие писатели делают.
У меня от Толькиных слов пятка зачесалась.
— Почему? — спрашиваю.
— Они по ночам пишут. Днём, сам понимаешь, звонки всякие. Дверные, телефонные. Днём чайники на кухнях шипят. Шум, гам. Не очень-то распишешься днём. Жаль, я не догадался, а то бы тоже… ночью бы… А так, что у меня в сочинении? Одни двери… сам знаю.
— Ладно, Толька, — говорю, — иди. Мне прилечь надо. Выспаться. Ведь ночью за сочинение садиться.
— Ты, Вовка, с вечера чаю крепкого напейся. Тогда сна ни в одном глазу не будет, — посоветовал он и ушёл.
Я прилёг на диван. Закрыл глаза, но спать не хотелось. Встал, побрёл обратно на кухню.
Пить крепкий чай было ещё рано. Сел за стол и стал читать слово «крупа» на других банках. Дошёл до четвёртой, дальше читать было нечего, и я стал читать слово «крупа» наоборот. Получалось «апурк». Какое-то непонятное совсем, скучное слово. Даже голова устала.
Встал, посмотрел в окно. «Да, конечно, — подумал, — напишу сочинение ночью. Как мне это только в голову пришло? Правильно. А потом приду в школу и на каком-нибудь уроке засну. После бессонной-то ночи. Писатели, наверно, тоже так делают. Ночью пишут, а днём отсыпаются. А Виринея Семёновна испугается: «Мальчики, что с ним? Не заболел ли?» А Толька скажет: «Виринея Семёновна, не будите Богданова. Он ночью сочинение сочинял». В классе станет тихо-тихо. Я быстренько высплюсь, вскочу и скажу: «Извините, Виринея Семёновна, я не хотел. Так уж получилось…» А Виринея Семёновна скажет: «Это хорошо, Вова, что ты сочиняешь, но очень плохо, что ты не бережёшь своё здоровье. Ночью надо спать». А я скажу: «А как же писатели? Они ведь тоже днём отсыпаются». А Виринея Семёновна скажет: «Интересный вопрос ты задал. Подумаем над ним в другой раз…»
У нас под окном, чуть в сторонке, стоит трансформаторная будка. В ней помещаются трансформаторы. Ночью они гудят, как далёкие самолёты. А на крыше будки чего только нет. Палки всякие, камни, игрушечный автомобиль, чья-то растрёпанная кукла и мяч. Мяч когда-то был красный, я помню. Но от разных осадков он стал совсем белый. И ветром его не сдуло, он застрял между камней. Кто же его туда забросил? Наверно, тот мальчишка уже в восьмом классе. А может, в десятом. Учится себе и не знает, что его мяч одиноко живёт на крыше с камнями. И в дождь, и в снег, и в жару…
