Федя и Данилка - Воронкова Любовь Федоровна (читать книги полные TXT) 📗
Вода
Утром Данилка проснулся рано, на заре. И сразу вспомнил, что Феди уже нет. Федя уехал.
– Мам, – сказал Данилка, – а пускай бы Федя у нас остался?
– Пускай бы, – ответила мать, – только разве он остался бы без матери? Вот ты без меня остался бы?
Данилка прикинул, подумал. Нет, он без матери не остался бы. И снова пригорюнился. Казалось – как хорошо придумал. Написать бы Феде письмо, пускай бы Федя вернулся и жил у них. А оказывается, нет, плохо придумал.
Захлопал кнутом пастух. Мать выгнала корову. Стадо прошло мимо двора. Прошумела машина.
Данилка вскочил. Может, это машина обратно Бабкиных привезла? Может, Бабкины раздумали ехать, продали билеты и вернулись домой?
Данилка с разбегу распахнул скрипучую калитку и помчался к Бабкиным. Утреннее солнце косыми лучами осветило горы. Длинные тени тополей легли через дорогу, и дорога стала полосатой. Около Бабкиных, конечно, никакой машины не было. А дом их стоял пустой, с закрытыми ставнями. Словно закрыл глаза от печали и больше не хочет смотреть на белый свет. И только черный Валет сиротливо лежал у крыльца. Он, наверно, думал, что хозяева скоро вернутся. Он лишь мельком взглянул на Данилку и тут же снова уставился на дорогу, по которой вчера ушла машина. И все глядел туда, будто боялся, что пропустит машину, на которой вернутся хозяева.
Данилка направился было обратно, домой. Но в это время случилось что-то необыкновенное. Под горой, в долинке, где на высоких деревянных ногах стоял бур, послышался какой-то шум, раздались веселые крики.
И вдруг выше горы, выше колхозных крыш, выше тополей взвилась мощная водяная струя. Она била вверх фонтаном, шумела, сверкала и густо рассыпала кругом крупный дождь.
– Ой! – взвизгнул Данилка. – Вода!
А по деревне уже бежал народ в долину, и все кричали:
– Вода! Вода! Вода!..
– Данилка, пойдем с нами! – крикнула Тоня Каштанова.
– Пойдем с нами, Данилка! – крикнули и другие ребята.
Им было жалко Данилку: ведь они знали, что он расстался со своим лучшим другом.
Данилка подбежал к ребятам, и они все вместе помчались в долину, где шумела вода. По колючкам бежали, по камням, по жесткому щебню горной дороги. Данилка не чувствовал ни колючек, ни щебня и ничего не видел. Он только видел, как бьет в небо веселая сверкающая струя, как рассыпается вокруг нее солнечный дождь и одна за другой вспыхивают маленькие радуги.
С криком и смехом ребята бросились прямо под шумящий фонтан, под этот веселый дождь, и начали плясать, шлепая босыми ногами по лужам. Колхозники смеялись, глядя на них. Да смеялись и просто так, глядя друг на друга, – уж очень большая радость была у них сегодня!
Улыбался и Сергей Матвеич. Наконец-то он добился, нашел воду! Колхозники подходили, жали ему руку, благодарили. Тихон Иваныч от радости не знал, что и сказать, только дергал себя то за правый ус, то за левый. А телятница Анна как прибежала, так и бросилась Сергею Матвеичу на шею и крепко его поцеловала:
– Спасибо тебе, Сергей Матвеич! Спасибо тебе! И за себя и за телят спасибо!
Ребята, мокрые насквозь, плясали под густыми брызгами, скользили, падали, визжали, выбегали из-под дождя и снова лезли под дождь.
Вдруг Данилка остановился, перестал плясать.
– Вот и вода, – сказал он, – а Бабкины уехали…
Он вышел из-под фонтана, отошел в сторонку, губы у него задрожали. Мать увидела его, подошла к нему.
– Что, лягушонок болотный, застыл? – сказала она и вытерла своим фартуком Данилке лицо. – Беги домой, надень сухие штаны.
Но Данилка, ни слова не говоря, уткнулся в материн фартук и горько заплакал.
– Что ты, сынок? – испугалась мать. – Что ты?
– Мама, – еле выговорил Данилка, – вот она, вода-то, а чего же они уехали?
– Поторопились, – сказала мать, – зря уехали. Ну, ты не горюй, сынок. Слышишь, о чем вода шумит? Винограду будет много в колхозе – вот о чем она шумит. Огород большой будет в долине, капуста будет у нас расти, помидоры, картошка!..
– И картошка? – переспросил Данилка.
– И картошка. Когда воды много, все уродится.
Данилка больше ни о чем не стал спрашивать. Если бы тетка Фрося знала, что тут картошка уродится, она бы не стала звать на Орловщину. И Бабкины не уехали бы… А что, если побежать сейчас в Феодосию? Может, Бабкины еще там? Может, сидят на станции да ждут поезда?
Никто не видел, как ушел Данилка. Он долго шел по шоссе, до самого колхоза Вольного. В этот колхоз они с Федей и с Фединой матерью приходили за цыплятами для колхозной птицефермы. У них в колхозе куры простые, а здесь породистые, белые леггорны. А Федина мать ведь заведующая фермой была…
Данилка спустился в долину, полную виноградников и фруктовых садов. Подошел к источнику. Источник окружали высокие серебристые тополя с гладкой зеленоватой корой. Данилка успел уже высохнуть в дороге и вспотеть успел. Он напился, поплескал в лицо и на голову холодной водой и поспешил дальше.
Данилка вспомнил, что из колхоза Вольного через высокую гряду гор проходит тропочка в Феодосию. Федина мать показывала им эту тропочку. Если пойти прямиком через горы, то до Феодосии недалеко, всего километров восемь.
Данилка, остерегаясь чужих мальчишек и злых собак, пробрался по зеленым колхозным улицам к подножию желтой, опаленной солнцем горы. Стоял глядел – где же та самая тропочка, по которой в Феодосию ходят?
И увидел! Вон она вьется по горе, среди серых колючек. Данилка прибавил шагу и полез на гору.
Тишина стояла кругом. Незнакомые горы как бы с удивлением смотрели на Данилку. «Куда ползет этот маленький человек? – словно думали они. – Куда ползет эта козявка? Далека и пустынна дорога, нет на пути ни ручья, ни зеленого деревца. Только солнце палит горячими лучами, припекает нам, горам, каменные лбы…»
А Данилка шел и все думал: «А может, они еще не уехали? Ведь они же не знают, что у нас теперь воды много и картошка тоже будет расти!»
Долго поднимался Данилка в гору. Вышел на вершину. Горячее каменное поле, широкое и пустое, открылось перед ним. Вольный ветер гулял здесь, наверху. Он трепал Данилкины волосы, поднимал вокруг него гремучие, как жесть, желтые колючки и гнал их куда-то… И вдруг, словно стараясь показать свою силу, начинал толкать Данилку то в бок, то в спину, сбивал его с тропки. Как будто очень хотелось ему закружить Данилку вместе с колючками и понести по каменным увалам.
«А я приду и скажу им… – повторял про себя Данилка. – Только бы вот поезд не ушел!»
От мысли, что поезд может уйти и Данилка не успеет задержать Бабкиных, у него вздрагивало сердце. И он еще быстрее шагал по горячей тропинке.
Данилка не знал, сколько он прошел, близко уже Феодосия или еще далеко. Горы заслоняли от него весь мир. Но вот и расступились горы, далекое синее море взглянуло на Данилку. И там, на этом далеком берегу, Данилка увидел большой город…
Феодосия!
По тропочке навстречу Данилке шли две женщины, повязанные яркими платками. За плечами они несли какие-то сумки – видно, ходили в Феодосию купить что-нибудь для хозяйства. Одну из них, смуглую, светлоглазую, в голубом платке, Данилка узнал. Это была птичница Нюша из колхоза Вольного. У нее Федина мать брала цыплят.
– Это куда же направился, парень? – спросила Нюша.
– В Феодосию мне надо, – ответил Данилка и хотел пройти мимо.
Но Нюша задержала его:
– Это зачем же тебе, парень, в Феодосию понадобилось? Неужто мать послала?
– Надо мне, – повторил Данилка, – к поезду.
– К какому поезду? – удивилась Нюша. – Уезжаешь ты, что ли?
– Эка, хватился! – сказала другая женщина, в красном полушалке. – Да поезд в шесть утра ушел.
– Ушел?.. – прошептал Данилка.
Он поглядел ей в лицо. Загорелое, морщинистое было лицо у этой женщины, нос, будто луковица, лупился от солнца, из-под припухших век на Данилку глядели добрые коричневые глаза.
– Ушел, ушел поезд, жавороночек, – повторила женщина. – Ай родной кто уехал?
