Хорёк-писатель в поисках музы - Бах Ричард Дэвис (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Но вот Строуб оторвал лапу от штурвала и нажал кнопку микрофона.
— Миннеаполис-Центральный, — объявил он. — «Пуш-ТВ-1», высота три-семь-ноль.
Затем он обернулся к своему другу, которого знал еще в ту далекую пору, когда совсем не умел летать.
— Как только я вернулся домой из учебного центра хорьскаута Монти, — проговорил он по интеркому, — я понял, что пора бросать школу и браться за самолеты.
— Ты бросил школу? Летчик кивнул.
— Одного семестра в летном училище мне с головой хватило. А родителям я так и сказал: не надо тратить на меня деньги. «Вперед к Настоящим Делам...»
Баджи подхватил строчку, которую так часто выкрикивали хором юные хорьскауты:
— «Вперед к Приключениям! К Романтике Небесных Просторов!»
Друзья счастливо рассмеялись.
— И полеты дали мне все это, Баджи. От ученика — до летного инструктора. На чем только я не летал!
Почтовые самолеты, кукурузники, чартерные рейсы, грузовые рейсы, авиалинии...
Он примолк, погрузившись в воспоминания, но вскоре встряхнулся и продолжал:
— Я и представить не мог, что мой сосед по комнате школьного общежития станет телемагнатом! Но в один прекрасный день Стилтон разыскал меня и предложил присматривать за его самолетами. Я согласился. А через какое-то время он сделал меня шеф-пилотом.
Строуб улыбнулся.
— Быть шеф-пилотом, Баджи, — это значит летать в горах по ночам на обледеневшей машине, то и дело уворачиваясь от деревьев и мечтая только оказаться где-нибудь в другом месте... желательно — в тепле и НА ЗЕМЛЕ.
— Ты молодец, Строуб, — сказал Баджирон.
ЭЛТ-индикаторы на приборном щитке высвечивали зеленым цветом воздушные трассы, стрелка компаса светилась белым, а голубые огоньки на карте обозначали местонахождение ближайших аэропортов.
— И ты молодец, — отозвался пилот. — Слава хоречьим ангелам, мне-то не приходится зарабатывать себе на жизнь сочинительством!
Мчась под облаками на субзвуковой скорости, писатель узнал, что их старый приятель по хорьскаутскому лагерю, Боа, вступил в ряды Спасательной службы и работает на приморской базе в штате Вашингтон.
— А какие чудеса он творил с механикой! — воскликнул Баджирон. — Помнишь тот старый трактор, что стоял за конюшней?
— Ржавая развалюха, — кивнул пилот. — Тогда Монти сказал: «Даже и не пытайся, щенок. Этой железяке давно кранты». Помнишь?
— Боа всем утер нос.
— Добрый старый Боа, — вздохнул капитан. — Давно уже хочу с ним повидаться.
— А как Алла?
— Алла роется в земле. Раскапывает всякие древние города.
— Вот это да! Значит, она стала археологом? Капитан кивнул.
— Она как-то заглянула ко мне... Проездом в Персию через Нью-Йорк. Мы пообедали вместе. Она все никак наговориться не могла! «Мы нашли Феретиму, затерянный город!» Как я понял, это какой-то здоровенный дворец посреди пустыни. Высеченный в скале. Его давным-давно занесло песком, но наша подруга вроде как вычислила, где его надо искать. «Во всякой легенде есть зерно истины! Наконец-то мы узнаем, откуда мы пришли!» В общем, ты знаешь Аллу. Если ей что-то втемяшится в голову...
В небе над Кливлендом пилот преподал Баджирону урок летного мастерства — показал, как поворачивать, как набирать и сбрасывать высоту.
— Научиться летать можно за пять минут, — заявил он. — А всю оставшуюся жизнь будешь тренироваться.
Писатель немного потренировался — несколько раз повернул машину вправо и влево.
— Я бы тебе показал еще кой-какие штучки, — сказал пилот, — но из диспетчерской уже сигналят. Мы отклонились от положенной высоты на триста лап, и они там все на уши встали. В погожий денек гораздо веселее летать низко и на биплане, чем на большой высоте и на такой махине. Может, когда-нибудь доведется...
— Я бы с удовольствием ! Ты только не забудь. — Баджирон отпустил штурвал, передавая управление капитану. — А ты еще не женился, Строуб?
— Хороший вопрос, — улыбнулся пилот. — Еще недавно я бы ответил тебе, что этому не бывать никогда. А теперь — не знаю, что и сказать. Может, я так и останусь холостяком. Но месяц назад я встретил Шторми. Она летела на юг над горами Сискью, на грузовом. Попала в ужасную бурю и предупредила меня по радио. А я летел на север и тоже предупредил ее о непогоде на юге. Мы вместе сели в Реддинге, пообедали вдвоем... и с тех пор уже успели побывать друг у друга в гостях. Она замечательная хорьчиха, и летчица хоть куда…
Впереди показался Манхэттен, и Строуб повел самолет на посадку. Второй пилот вернулся в кабину, Баджирон уступил ему место и вернулся в салон.
Самолет прокатился по взлетно-посадочной полосе и встал. Строуб вышел к пассажирам.
— Ну, теперь скажу вам всю правду как на духу. Смертельно боюсь высоты и смертельно боюсь толпы.
Как только вон та дверь откроется, я вас брошу на произвол судьбы.
Даниэлла сердечно обняла его.
— Спасибо, Строуб. Как замечательно, что вы поддержали Баджи в такой день!
— Да что вы, мэм! Это он меня поддержал. Стюард тронул Строуба за плечо.
— Можно открывать люк, сэр.
— Ну, если вы переживете то, что вас ждет снаружи, то еще увидимся, — сказал пилот. — Я повезу вас в Бостон. Удачи, дружище!
Он в последний раз сжал лапу Баджирона, улыбнулся Даниэлле, взял под козырек и нажал кнопку у выхода. Заслонка дверного люка скользнула вверх.
У ворот для встречающих колыхалось целое море меха — шкурки всех мастей и расцветок, от белоснежного до угольно-черного, темные маски, светлые маски, мордочки без масок, приветственно машущие лапы...
Таблички: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ХОРЬЧИХА ДАНИЭЛЛА», «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, БАДЖИРОН».
Щенки в пестрых, как колибри, шляпах с вышитыми надписями: «Стайк меня любит».
Даниэлла нервно сглотнула и посмотрела на мужа.
— Я не ожидала... — прокричала она, пытаясь перекрыть шум толпы.
Баджирон ободряюще похлопал ее по плечу.
— Это будет весело.
Даниэлла смущенно потрогала себя за ушами:
— Шляпка нормально сидит?
Ее мягкая шляпка из блестящего черного бархата была лихо надвинута на лоб — так, что ярко начищенный латунный козырек почти закрывал глаза.
— Ты прекрасна, — заверил Баджирон, легонько коснувшись ее лапки.
Даниэлла двинулась вперед первой, улыбаясь и помахивая лапкой первой в своей жизни толпе поклонников.
Баджирон направился следом. Его переполняла гордость за жену. «Они любят ее ничуть не меньше, чем ее героинь», — думал он.
Вот Даниэлла приблизилась к воротам... Еще шаг — и ей пришлось бы нырнуть прямо в толпу... Но тут путь ей решительно преградила молодая хорьчиха. Она подняла лапку и прокричала:
— Я — Беатрис Шатеору. Издательский дом «Хорек». Мы накрыли стол... камеры...
Они потерлись носами слева и справа, и издательница повела Даниэллу и Баджирона сквозь толпу. Никто не пытался потрогать писателей, никто не толкался. Толпа почтительно расступалась.
Беатрис включила микрофон.
— Добро пожаловать всем! — сказала она. — Мы приветствуем Даниэллу и Хорька Баджирона!
Хорьки и хорьчихи в толпе зашумели вдвое громче и вовсю замахали лапами и разноцветными плакатами:
МЫ ТЕБЯ ЛЮБИМ, ДАНИЭЛЛА! А ВОТ НАСЧЕТ ВЕРОНИКИ — СКАЗАТЬ ТРУДНО!
МОЖЕТЕ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ... ВАЛЬХОЙ! ВОТ ИДЕТ ВЕРОНИКА!
Двое щенков устроились на плечах родителей и развернули ленту с надписью:
УРА СТАЙКУ!
— От имени... — начала Беатрис и осеклась. Приветственные крики не стихали. — От имени...
Но толпа так и не утихомирилась. В конце концов издательница передала микрофон Даниэлле.
— Спасибо вам, жители Манхэттена, — проговорила она. — Спасибо вам за радушный прием.
Хорек Баджирон не понимал, что происходит: то ли его жена чудесно преобразилась в одно мгновение, то ли всегда была такой, а он просто не замечал.
