Девочка Лида - Маклакова Лидия Филипповна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Лида! Лида! — послышалось вдруг с балкона. Лида разом остановилась и вздрогнула. Неужели уже так поздно? Неужели они воротились с прогулки?.. Лиде вдруг вспомнилось, что она не повторила перевода, что даже не принималась за музыку. Она пришла на минутку поглядеть дачу и совсем не заметила, как прошли два часа. В голове у Лиды вдруг что-то зашептало: «La petite fille… le petit gars-n…la tante… la tante…» (Маленькая девочка… маленький мальчик… тетя… тетя…) В ушах запели разные ноты: «До, си, соль…» Ей даже сделалось холодно.
— Лида! Лида, где ты? — снова раздалось из окошка.
— Лида! Вас, кажется, зовут. Тебя зовут, Лида, — сказал ей Лева.
— Сейчас, сейчас! Ах, это тетя, — зашептала Лида, и невольное отчаяние послышалось в ее шепоте.
— Ты, верно, урока не выучила, боишься?
— Да.
— Она сердится?
— Нет, только она такая… — Лида не договорила. Ровный голос тети послышался в третий раз.
— Мне надо идти поскорей. Ах, что это я хотела вам сказать?! Ах, забыла! Ну, все равно, после… Ну, прощайте! Ну, прощай, Лева!
— Прощай.
«Какая смешная девочка! На бабочку, на стрекозу похожа. Такая же попрыгунья-стрекоза, позабыла приготовить свои уроки. А отчего она так испугалась? Неужели ее будут наказывать? Ведь она такая худая, и у нее такие маленькие руки…» Лева поглядел на свои широкие ладони с крепкими, гибкими пальцами и подумал, что, если бы он был Лидина тетя, он ее не стал бы наказывать. Он когда и большой вырастет, никого не станет наказывать. Его мама ведь никогда не наказывала.
Лева спрыгнул с забора.
В саду потемнело. В ящике еще шевелились крылышки, лапки и усики. Водяной жук-плавунец дрыгал пушистыми ножками; блестящая бронзовка трепетала нарядными крылышками; божья коровка дрожала, и все жучки, букашки и коровки поднимали кверху, к Леве, головки и усики, будто хотели спросить Леву, чем же они перед ним провинились, за что их так наказал Лева.
Что же это такое? Как же быть? Верно, им в самом деле очень больно? Конечно, больно. Им и всегда было больно, только Лева никогда не думал об этом. Он бы и теперь не подумал, если бы не девочка Лида.
Лева решил подробно расспросить маму. Мама все знает. Мама, наверное, сумеет пособить горю, устроить как-нибудь так, что им не будет так мучительно больно.
Лева направился к дому, а Лида…
Бедная девочка Лида! Боже, как несчастливо кончился Лидии счастливый день!
Лида лежала на постели ничком, закутавшись с головой в простыню, уткнувшись в подушки лицом. Люба крепко спала, Коле ничего не было слышно, но Лида горько плакала.
«Да, она была виновата, она это знала, но все-таки… Разве она ленилась? Нет, она не ленилась. Она пошла поглядеть дачу. А потом, она никогда не видала, как собирают букашек; а потом она заговорилась с этим мальчиком Левой…»
Она играла гаммы целый вечер. Ее позвали чай кушать, а она не пошла. Тетя сказала, что она капризничает, а она не капризничала, ей совсем не хотелось пить чай. Потом она снова играла. Потом тетя пришла ее слушать и сказала, что игра никуда не годится; позвала папу, прослушал и папа и согласился, что точно никуда не годится. А Лиде весь вечер казалось, что по клавишам ползли мохнатые букашки, жуки. На нотах сидела бабочка махаон, заслоняла их желтыми крыльями и мешала смотреть…
Они сказали, что маме напишут, расскажут, какая она ленивая, нехорошая, непослушная девочка. Что же она тогда станет делать? Они непременно, непременно напишут. И няня узнает, и Мила…
Ах, когда же она будет хорошая девочка, не будет лазить по заборам, а будет смирно сидеть и прилежно учиться: «La petite fille… le petit gar? — n… la tante… la tante…»
Лида еще раз легонечко всхлипнула, повернулась на бочок и заснула.
Глава XII
— Тетя!.. Где тетя?
Коля кричал так громко и вбежал так шумно, что даже удивил всех.
— Что с тобой, Коля? А я думала, что одна Лида умеет производить шум.
Лида, бледная и красноглазая после вчерашних слез, сидела на этот раз очень тихо за тетрадкой у окна, подле Любочки.
— Тетя, письмо! От мамы письмо! — запыхавшись весь, объявил Коля.
Мигом все вскочили и окружили тетино кресло.
«Ее высокоблагородию Екатерине Петровне… в Москву, на дачу…» Лида с Любой три раза успели прочитать адрес, а тетя все еще разглядывала конверт: из какого места послано, какого числа, когда получено в московском почтамте. Наконец она взяла деревянный ножичек и аккуратно подрезала сверху. На колени ей выпали толстое письмо и тоненькая записочка с пунцовой облаткой.
— Нам, нам! Это нам, тетя! — закричали дети.
Коля схватил записку и высоко поднял в руке.
— Тише! Не мешайте читать, — заметила тетя.
— Пойдемте в уголок, я вам прочту, — шепотом предложил Коля.
— Нет, ты опусти письмо, нам не видно. Ты вон большой какой вырос, Коля! Мы тоже хотим смотреть. Ты опусти руку-то! — пищали Лида и Люба.
Лида влезла на стул. Коля наклонился над письмом.
«Ненаглядные мои птички, дорогие мои деточки! — писала мама. — Как же вы живете и каково ведете себя без меня? Что мой Коля? Все ли он такой же пай-мальчик? Может быть, он и за младшими сестрами присматривает, чтобы и они были умницы?..»
«А я-то не присматривал. Надо будет присматривать», — про себя порешил Коля.
«Что Лида…»
— Коля, это мне. Дай, я сама прочту. Я хочу сама, — говорила Лида, вцепившись обеими руками в записку.
— Тише, Лида, ты разорвешь! Да ты и не поймешь ничего.
— Я хочу! Я сама! — Лида не выпускала и тянула к себе тоненькую бумажку.
— Вот и присматривай тут! — заметил, тяжело вздохнув, Коля.
Лида поднесла записку к самому носу и, поминутно запинаясь, захлебываясь от волнения, стала разбирать мамин связный тоненький почерк.
«Что Лида, мо-я сле-за…»
— Коля, как же это — «слеза»? Что же это значит — «слеза»'' — жалобно спросила Лида.
— Ну, ведь говорил я, что не разберешь ничего. Давай уж сюда!.. «Что Лида, моя егоза, а не слеза, моя егоза-попрыгунья? — бойко зачитал Коля. — Не слишком ли она много прыгает, не огорчает ли папу и тетю? Здорова ли моя булочка-Любочка, мой маленький бутуз Жени?»
Мама писала про себя, что ей понемножку становится лучше; что в синем море отлично купаться; что Милаша все такая же умница и утешение ее, а няня все такая же добрая, бережет ее еще больше прежнего.
— Надо отвечать маме. Тетя, можно нам теперь ответить маме? — спросил Коля.
— Можно, — согласилась тетя. — Садитесь и пишите; письмо вам будет вместо урока. Но только вы должны написать хорошенько.
Тетя раздала каждому по пол-листика почтовой бумаги и положила на середину стола конверт с маркой и с готовым, уже написанным адресом.
— Это очень долго — сперва на доске писать, а потом на бумажку опять набело переписывать. Я лучше уж прямо письмо напишу, — объявила Люба.
Ей пришлось скоро раскаяться. Придумывать письмо и одновременно писать было очень трудно. А тут еще, как нарочно, попалась для начала такая трудная буква — большое М. Вышло криво. Люба вытерла гуммиластиком, написала еще раз, — перо зацепилось за взъерошенную бумагу, и вышла клякса. Люба приложила промокательную бумагу, потерла еще немножко и вдруг заметила, что трет уже не по письму, а по своей тарелке. На месте большого М вышла большая дыра.
— Ах, Боже мой! Что же это такое? — зашептала в отчаянии Люба. — Коля! Погляди-ка.
— Ну что тебе? — спросил, неохотно поднимая голову, Коля.
— Вон какая дырка протерлась. Как же мне теперь быть? Коля, ты оставь мне маленький кусочек на твоей бумажке, я у тебя напишу. А то тетя рассердится.
Коля взял в руки испорченный лист. Кроме дыры, он был весь помят и измазан гуммиластиком и чернилами.
— Никуда не годится! Эко тебя, матушка, угораздило! Туда же, прямо набело писать хочет! (Коля уже давно писал прямо набело.) Я не могу дать тебе места; мне самому едва хватит. Я большое письмо напишу, — заявил он, огорчив отказом бедную Любу.
