Операция «Дозор» - Егоров Николай Матвеевич (бесплатные полные книги .txt) 📗
Девчонки тянулись, как жерди, чтоб брызги на волосы не попали; девчонки повизгивали от страха перед тем, что могло бы случиться, если бы Валерий Васильевич не удержал их. Капа не визжала. Она ступила в море, будто досадовала на то, что оно такое суетливое и замурзанное: «Стыыы-доба! А еще морем называется!»
Пока пятый получал этот скупой морской паек, в других отрядах все стали любителями спорта — захотели посоревноваться. Но опоздали — подошло обеденное время.
Начальник лагеря учел, что пятый отряд первым провел состязания, и в награду разрешил после обеда и тихого часа взять на кухне чистое ведро, пачку соли и коробку спичек и у оранжевых камней половить крабов…
Здесь волны до берега не доходили. На некотором отдалении от него их встречали отставшие глыбы-моржи и рассекали. Ослабленные потоки, шипя, крутились у прибрежных камней, взъерошивали и зализывали космы водорослей. Без всякого риска, буквально под носом у этих нестрашных потоков, можно лазить между камнями и ловить крабов.
Девчонки занялись сбором сушняка. Его тут — уйма. Точно белые кости животных, всюду лежат искривленные сучья — вода их долго омывала, солнце высушивало. Они легки и горят, как порох.
Попадаются и доски, которые при самом небольшом воображении легко принять за обломки кораблей, потерпевших крушение.
Мальчишки ловили крабов. Самыми удачливыми были Санька Багров и Бастик Дзяк. Отвернут в сторону камень и, пожалуйста, — краб собственной персоной. Мчится боком к ближайшей щели, но Саньку и Бастика не проведешь. Хватают беглецов так, что кажется — крабы сами в руки лезут.
Когда ловили первых, все сбегались, глазели, пальцы в клешни совали. А потом попривыкли, только спрашивали, много ли добычи в ведре? Скоро ли варить?
Орионовна глядела на крабов, чуть отстраняясь и морщась. Валерий Васильевич с рассеянным видом сидел на глыбе, не отворачиваясь от брызг.
У Пантелея свое на уме. Он ловит крабов, а сам поглядывает: пора действовать? Ему надо, чтоб все увлеклись и перестали замечать его.
Санька все время тарахтел. Откатывал камень и уговаривал его: «Не упирайся, подвинься, жалко тебе этих клешнястых?» Взлетала в расщелину волнишка, брызгалась в лицо. Санька возмущался: «Что за шуточки такие!» Вцепится краб в палец, Санька подначивает: «Зря силы тратишь, все равно в ведро попадешь». Поймал он большущего краба, колупнул ногтем хитин: «Никак ты глубинный?»
У Мити лов не шел, и он помогал Саньке, когда попадались тяжелые камни.
— Чем он, глубинный, от других отличается?
— В том-то и дело, что ничем, — ответил Саньке Митя. — А хочется такого вот поймать…
— А какой он?
— Вот и посмотрели бы… — Санька хитро сощурился. — Вот бы крабом родиться! Попасть бы в крабий пионерский лагерь. Поглазеть на дно морское, на чудищ всяких…
— Брр, — вздрогнул Митя, — скажешь!..
— А как бы ты в строю ходил? Боком! — Олег даже показал, как ходил бы Санька, родись он крабом. — И на костер попал бы. В ведре, конечно…
Пантелей для виду крутился среди камней у воды, даже одного заблудившегося крабенка поймал — совсем малыша-несмышленыша, с ноготь на большом пальце. Ребята все больше охотой да фантастическими разговорами увлекались, а Пантелей отходил все дальше от моря. От глыбы к глыбе. Где посидит, где в галечной россыпи поковыряется. Цель одна — к обрыву подобраться, хоть на несколько секунд подобраться. И обязательно — незаметно. Но Олег Забрускин окликнул Пантелея, когда тот на полпути к обрыву был:
— Ну и какие крабы там, на сухом?
— А я не крабов ищу… Диковинный камень найти хочу…
— Камешками, значит, интересуешься? Драгоценными?
Можно было ответить как следует, но Пантелей не стал задираться, пропустил мимо ушей:
— А может, кокос попадется…
Забрускин клюнул:
— Чего, чего?
— Кокосовый орех, говорю, — Пантелей показал на кожуру, покрытую бурым жестким волосом: — Видишь, парик с ореха. Может, где-то здесь и сам господин орех лежит!
Забрускин-то поверил, но от незваных наблюдателей отделаться не удалось: не только Олег занялся поиском кокосового ореха, но и Митя с Бастиком прибежали.
— Откуда он тут? — Митя осторожно потрогал «парик».
— С кодабля, откуда еще! — объяснил Бастик. — Был штодм, с палубы смывало всякое, вот и его сбдосило и занесло волнами сюда…
— Ну да, целый мешок смыло для вас, ненаглядных, — сказал Олег. — Как подберете, не забудьте поделиться!
Крабы — это дело верное, а кокосы, скорее всего, — пустой номер, и Олег не захотел тратить времени.
Бастик Дзяк превратился в охотника за скальпами: нацепил кожуру с волосом на палку и — за девчонками. Те шарахались в ужасе, а Бастик распалялся и орал что-то на «индейском» — да так, что мороз по коже…
А вот Митя мечтал найти кокос и послать его маме. Пантелея Митина доверчивость поставила в тупик. Мало ли что выкидывает море из своей необъятной утробы? И то, что нашли этот «парик», ничего еще не значит. Наверное, какой-нибудь заграничный богач слопал кокос, а слуги выбросили кожуру вместе с прочим мусором. Подумал Пантелей так, а вслух не высказал: пожалел Митю — пусть надеется.
Митя не отставал от Пантелея, считал, что так быстрее можно отыскать этот несчастный кокос. Или только прикидывался и свое гнул? Но это-то обстоятельство и помогло Пантелею найти выход:
— Мы так толку не добьемся: толчемся на одном месте. Лучше будет, если охватим обширную территорию. Отойди подальше и прочесывай берег. Ты к круглым булыгам присматривайся: орехи-то круглые.
Митя неохотно отдалился, тыча пяткой в круглые камни.
Пантелей иногда поднимал вымазанные смолой ерундовины вроде обломка весла, пластмассовой игрушки, куска многослойной резины и с притворной тщательностью осматривал и отшвыривал так, чтоб Митя обратил внимание и отвлекся…
Перед обрывом была неширокая ровная площадка. Песок и кое-где камешки. Сам обрыв глинистый, желтый, и песок под ним желтоватый, будто подпаленный.
Кто-то здесь побывал совсем недавно. На глаза попался фантик от шоколадной конфеты, раздавленное печенье. В метре от обрыва — выложенная из камней пирамидка. От пирамидки тянется длинная прямая и к ней по перпендикуляру примыкает вторая — покороче. Вдоль прямой — буквы не буквы, цифры не цифры — знаки непонятные.
Тому, кто в этих местах отдыхает, незачем влезать под неуютный обрыв. Да и мало кто решится отдыхать среди глыб и неубранного мусора. Значит, тут был тот, кого такое место устраивает! Кто же? И что зашифровано в этих знаках?
Баловство — исключается.
Исключается и случайность — море и ветер так не сработают. Это человек постарался.
А вдруг?
Пантелей даже мысленно выразить догадку не решился.
Эх, если бы зарисовать все это! Но ни бумажки в кармане, ни карандаша. Надо запомнить все до самой маленькой мелочишки и спустя некоторое время проверить — изменится ли что-нибудь?
Только не надо торчать на одном месте и подбираться близко к знаку! Оставить свой след — значит, спугнуть того, для кого все это выложено.
Ребята сварили крабов и сзывали всех полакомиться. Пантелей отказался бы, но… не отказался. Конспирация требует выдержки. Хочешь не хочешь, а веди себя, как все…
