Рецепт счастья - Кузнецова Юлия (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
Ире было жарко от конфорки, от жары, от работы, но она сжав зубы, катала, крутила и растягивала тесто, пытаясь подружиться со скалкой. Вот уже тесто стало тонким, просвечивающим, вот-вот уже можно будет положить в него картошку с зеленью или фарш (пока гостей не было, Сечиль делала лепёшки впрок, укладывая их в большой железный контейнер с дверцей) и переместить печься, как лепёшка снова порвалась, да ещё и посредине.
Ира чуть не заплакала. Положила скалку на стол со стуком, скрипнула зубами, утёрла пот со лба рукавом. Сечиль тронула её за плечо, протянула бумажную салфетку и произнесла:
– Сабир!
Ира сначала решила, что это значит – «вытри лоб».
– Тешекюр эдерим, Сечиль-ханым, – уныло сказала Ира, промокнув лицо салфеткой, и показала на дырку в тесте.
– Сабир! – повторила Сечиль и погладила Иру по плечу.
– Что вытереть? – удивилась Ира. – Тесто, что ли?
Тогда Сечиль перегнулась через Иру, взяла словарь, который Ира примостила у ящика, на котором они сидели, сунула Ире в руки, повторив снова:
– Сабир!
Ира полистала словарь и нашла слово «sabir». «Терпение». Вот что означало это красивое слово.
Ира кивнула со вздохом. И улыбнулась. И правда, чего это она повесила нос? Забыла, наверное, сколько было пролито слёз и получено ожогов от духовки и выговоров от мамы за «перевод дорогих продуктов», пока она научилась печь любимый брауни! А теперь она может приготовить его с закрытыми глазами!
Терпение. Да, иногда надо просто произнести это слово. Можно и по-турецки, тем более что это так красиво звучит: «сабир»! И иногда достаточно сказать себе: «терпение», и уже ощущаешь, как оно появляется внутри тебя, заполняет изнутри, придаёт сил, а главное – желания делать дело.
И Ира с новым рвением взялась за неудобную скалку. Она овладеет этим умением и увезёт его домой. Испечёт дома лепёшки родителям, пусть перекусят между дежурствами или возьмут их с собой, чтобы показать коллегам, чему дочка научилась на практике в турецком ресторане.
Ира раскатывала тесто, думала о родителях, о маме, о том, как она терпеливо расправляет и разглаживает горячим утюгом складки на своем белом халате, и мало-помалу тесто перестало брыкаться, как непослушный жеребёнок, а становилось нежным, шелковистым, растягивалось и сминалось по Ириному желанию.
– Стоп! – сказала Сечиль и слегка хлопнула Иру по спине.
Что-то добавила по-турецки с улыбкой и указала на начинки. Ира насыпала сыр, Сечиль помогла распределить его по лепёшке и сложить нужным способом. А потом Ира, поменявшись с Сечиль местами, сама перенесла гёзлеме на плиту. Гордо обернулась на турчанку. Та кивнула. А потом указала на выход и сделала такой жест руками, будто держит стакан воды и пьёт. Ира с опаской огляделась, но гостей не было, так что можно было спокойно отпустить Сечиль попить воды.
– Мне принеси, – показала Ира жестами. Сечиль покивала и вышла.
А Ира принялась следить за лепёшкой. Сечиль в это время начала бы раскатывать следующий колобок, но у Иры, конечно, сноровки не хватало. Она боялась спалить первую лепёшку.
– А это с чем лепёшка? – услышала Ира тихий голос рядом с собой.
Аня! Старшая сестра Маши, в салатовых шортах и майке, светлые волосы заплетены в косичку. Ира подумала, что она, наверное, отличница – такой строгий и взрослый был у девочки взгляд.
– С сыром! – ответила Ира и запаниковала, не спалила ли лепёшку?
Быстро перевернула на другой бок, смазала маслом. Уф, кажется, нет!
– А сделаете мне с шоколадом? – спросила Аня, и вот тут Ира запаниковала по-настоящему.
Разве гёзлеме бывают с шоколадом? Ну, раз Аня спрашивает, наверное, бывают. Просто Ира никогда таких не видела, сколько ни проходила здесь мимо девушек, которые пекли лепёшки. Но как печь с шоколадом? Он не расплавится? Не вытечет из лепёшки?
– Я не знаю, где тут шоколад, – нашлась Ира и с тревогой глянула на дверь – скорей бы уж пришла Сечиль.
– А вот он, – указала Аня на небольшой железный ящик, стоявший чуть в стороне от остальных, – это нуттелла. С ней очень вкусно получается.
Ира помедлила.
– А с сыром не хочешь? – спросила она, снимая с плиты свою лепёшку и разрезая её на прямоугольнички, стараясь резать быстро, чтобы сыр не прилипал к ножу.
– Давайте! – согласилась Аня, протягивая тарелку, но не успела Ира обрадоваться, как она добавила: – Это для моей бабушки Раи. А мне – с шоколадом! Ладно?
Она так очаровательно улыбнулась, что Ира не смогла ей отказать. Замирая от страха, принялась раскатывать тесто. Оно рвалось, конечно, но Ира уже умела «склеивать» разрывы, просто присыпая мукой и раскатывая поверх. Настала очередь шоколада. Ира очень трусила. Набрала лопаткой пасту, налила поверх раскатанного круга. Паста лилась медленно, потому что была очень густая, и Ира немного успокоилась. Ещё она взбодрила себя мыслями о том, что дома с шоколадом она работала много и свойства знает. Она закрасила пастой почти всю поверхность лепёшки, потом склеила её и уложила на плиту. Обе, и Ира, и Аня, уставились на железный круг. Ира – со страхом, что шоколад всё-таки вытечет, Аня – с радостью, что для неё лично приготовили такую большую вкусную лепёшку.
Замирая, Ира вертела гёзлеме с одной стороны на другую. Шоколад вытек только в одном месте, но Ира быстро смахнула капельки с плиты бумажной салфеткой, чтобы они не успели пригореть. Наконец разрезанная лепёшка попала на тарелку к Ане, и та, с восторгом разглядывая гёзлеме, воскликнула:
– Ого! Сколько шоколада! Спасибочки!
Она подула на один из кусочков, откусила и проговорила:
– Вкуснятина!
Ира выдохнула, только сейчас поняв, как сильно она волновалась за эту лепёшку, первую лепёшку, раскатанную и приготовленную самостоятельно. В этот момент в шатер вернулась Сечиль. В одной руке она несла стаканчик, в другой – ящик, похожий на те, что стояли с начинками. За ней вошёл Дженгиз, в каждой руке у него было по ящичку. Он слышал последние слова Ани. Широко улыбнулся Ире и кивнул:
– Молодец, Ира-ханым!
Она очень смутилась, но и обрадовалась. Как она ни сердилась на Дженгиза за его утреннюю выходку, ей было приятно, что он слышал, как её хвалят.
Позже, когда Сечиль отпустила уже шатающуюся от усталости Иру домой, та первым делом направилась к Игорю. Не выяснять, ездил ли он в Тахталы, нет. Это уже не имело значения. Ире страшно хотелось рассказать ему о своих успехах. Ведь только он, Игорь, поймёт её по-настоящему. Оценит переживания, усилия, а главное – успехи!
Ира постучалась к Игорю, ей никто не ответил. Записки на ручке не было. Ира нажала на ручку двери, та неожиданно поддалась.
В комнате никого не было. В открытое окно доносились удары мяча на корте, крики, чириканье птиц.
На кровати Игоря лежала записка. «Может, мне?» – подумала Ира. Она вошла, взяла в руки листок и прочла:
«Воспарив на Тахталы, как орлы,
От туристов мы вдвоём ускользнём.
Погуляем там и сям по камням.
Есть у нас всего лишь час про запас.
Поглядим на Акдениз сверху вниз,
На крылатый фейерверк – снизу вверх.
Встретим призрачных солдат, что лежат,
Охраняя высоту, на посту.
Ататюрк мне намекнёт: «Сладок плод.
Так вкуси его скорей вместе с ней!»
Что-то сердце всколыхнёт – и уснёт.
Ведь у нас всего лишь час про запас.
…Вот отпущенный нам срок и истёк.
По канатному пути взаперти
Между небом и землёй над скалой
Мы танцуем венский вальс, нежный вальс».
У Иры заныло сердце. Какое потрясающее стихотворение… Просто дух захватывает! Но оно посвящено Оксане.
Значит, всё же ездили… Вдвоём.
Ира отшвырнула листок. Поговорить с Игорем – вот что нужно было сделать! С ним или с Оксаной!
Она выскочила в коридор, хлопнула дверью. По коридору шла Таня, которая бросила любопытный взгляд на Иру, выходящую из комнаты мальчиков.
