Черный Красавчик - Сьюэлл Анна (читаем книги бесплатно .txt) 📗
— Потише ты! Тпру!
На ровной дороге ему стало немного легче, и он с честью выполнил все поручения. Видя, как он измучен, и доктор, и слуга в нашем поместье предлагали ему что-нибудь выпить. Мужественный человек оба раза отказывался.
— Мне нужно скорей обратно, — говорил он. — Поспешу самым коротким путем и успею к несчастной леди даже еще прежде доктора.
Едва работник принес весть о несчастье, в доме взялись за дело. Меня завели в денник и, расседлав, укрыли теплой попоной. Горчица, наоборот, тут же отправилась за молодым лордом Джорджем, чтобы везти его на своей спине. Вскоре я услыхал, что экипаж тоже готов и выезжает на помощь моей молодой хозяйке.
Прошло весьма много времени, пока Горчица вернулась обратно. Я с нетерпением ждал от нее известий.
— В общем-то рассказать мне особенно нечего, — с достоинством проговорила она. — Мы с лордом Джорджем весь путь проскакали галопом и прибыли вместе с доктором. Там сидела какая-то женщина, а голова твоей молодой хозяйки покоилась у нее на коленях. Доктор подошел к леди Энн и влил ей в рот с ложки лекарство. Пока только могу тебе сообщить, что леди жива. Ее перенесли на руках в экипаж. Потом меня подвинули в сторону, и больше я ничего не смогла увидеть.
Вот и все, что я сумел выяснить у Горчицы. А два дня спустя ко мне в денник пришел мистер Блентайр. Как он меня хвалил! А потом сказал юному лорду Джорджу, который тоже был с ним в конюшне:
— Черный Ветер не меньше меня волновался за Энни. Он просто летел вперед! Даже если бы мне хотелось, нипочем бы не удержал его от погони. Вот какой преданный конь! Пусть теперь Энни ездит только на нем.
Они еще немного поговорили, потом ушли. Из их беседы мне все стало ясно. Молодая хозяйка уже поправляется, и скоро мы снова с ней сможем ездить верхом. Я с нетерпением ждал этой встречи.
Глава XXV
РУБЕН СМИТ
Пришло время нам рассказать о Рубене Смите. На то время, что Йорк был в Лондоне, Смита оставили у нас главным конюхом. Такие знатоки лошадей на свете не часто встречаются. Обращался он с нами великолепно, а при надобности мог даже вылечить, потому что несколько лет назад работал у самого настоящего ветеринара. Кучерскому мастерству Рубена Смита тоже мог позавидовать кто угодно. Даже с четверкой коней он справлялся настолько легко, будто в упряжи шла всего одна лошадь. Глаза и уши этого человека были всегда открыты для новых знаний. Внешностью и обаянием его тоже Бог не обидел. Словом, Рубен мне очень нравился.
Оставалось лишь удивляться, почему наш граф поставил руководить конюшней мистера Йорка, а не такого выдающегося специалиста, как Рубен Смит. Вскоре, однако, конь Макс, мой напарник по упряжи, прояснил для меня суть дела.
— Еще когда вас с Горчицей тут не было, Рубен Смит сильно проштрафился, — однажды начал рассказывать мне Макс. — В общем-то я отношусь к этому человеку не хуже, чем ты, — продолжал он, — но только когда он трезвый. Да, да, Черный Красавчик, — ответил на мой удивленный взгляд Макс. — Я живу тут дольше всех лошадей и знаю: у Рубена Смита бывают запои. Не то чтобы он у нас пил каждый день. Иногда Рубен Смит по нескольку месяцев без спиртного обходится. А потом на него что-то такое находит, и он вроде как вовсе не может жить без вина. А как только выпьет, становится просто помешанный. О работе не помнит! Всех вокруг норовит обидеть! Таким я его совсем не люблю! Какое-то время мистеру Йорку удавалось Рубена выручать, и хозяин ни о чем не подозревал. Однажды мы с Рубеном Смитом везли хозяев на бал. Пока они были там, Рубен Смит настолько увлекся вином в трактире, что не смог управлять экипажем. Пришлось одному из юных джентльменов взять в руки вожжи. Он доставил домой всю семью, а Рубена на другой день уволили. После этого Рубен долго скитался от одних хозяев к другим, а потом навестил как-то Йорка и говорит: «Не могу больше без наших мест. И жена с детишками тоже тоскует». Йорк его пожалел и отвел к хозяину. Лорд наш человек добрый. Он простил Рубена. А Рубен ему принес клятву, что больше ни разу в жизни спиртного в рот брать не будет. Как видишь, Красавчик, пока он держится. А когда Рубен Смит без вина, человека для лошади лучше его не найдешь.
Рассказ старого Макса произвел на меня сильное впечатление. Мне просто не верилось, что такого чудесного человека, как Рубен, может совсем испортить какой-то глоток вина. Я даже подумал, что Макс, по обыкновению стариков, немного сгущает краски. Вскоре, однако, я вынужден был убедиться в его правоте на собственном опыте.
Была середина апреля. Нам оставалось прожить под началом Рубена всего каких-нибудь две недели, когда в нашем поместье произошло два важных события. Во-первых, настала пора перед приездом хозяев отдать в ремонт маленькую карету для одного коня. Во-вторых, у кузена Блентайра, который был полковником и состоял на военной службе, кончился отпуск.
Оба дела решили объединить. Рубен запряг меня в маленькую карету. Сначала мы отвезли полковника к поезду. Потом Рубену следовало оставить карету у мастера и верхом на мне возвратиться в поместье.
Кузена Блентайра доставили на вокзал без каких-либо происшествий. Он погладил меня на прощание, а потом протянул Рубену деньги.
— Купишь на это подарки жене и детям, — сказал полковник. — И пожалуйста, не давай юным джентльменам слишком часто ездить на этом коне. Они еще молоды. Могут не уберечь его. Только одна леди Энн умеет с ним хорошо обращаться.
Рубен был с этим совершенно согласен, и я знал, что он обо мне превосходного мнения. Распрощавшись с полковником, кучер быстро доехал до каретного мастера. Затем он меня оседлал, и мы с ним поехали в гостиницу «Белый лев».
— Накорми его хорошенько и дай отдохнуть. — Рубен вручил мой повод конюху из гостиницы. — К четырем часам оседлаешь.
На этом он удалился перекусить в трактир. В четыре часа Рубен не вышел. И в половине пятого тоже. Только когда часы пробили пять, он нетвердой походкой подошел к конюху из гостиницы.
— Я задержался, — странным голосом принялся объяснять он. — Друзей повстречал. Выеду в шесть.
Конюх сказал ему, что одна подкова у меня на ноге совсем разболталась.
— Плевать! — грубо отвечал ему Рубен. — И вообще, не лезь в чужие дела. Сам разберусь с этим дома.
Я не поверил своим ушам. Состояние наших подков всегда волновало Рубена Смита. Увы, это был только первый сюрприз из множества. Наш кучер не появился ни в шесть, ни в семь, ни в восемь. Он покинул трактир только в девятом часу. Кликнув меня чересчур громким голосом, Рубен зачем-то обругал конюха и с трудом уселся в седло.
— Осторожнее, мистер Смит, — заботливо предостерег его хозяин гостиницы.
Рубен в ответ обругал и его.
Едва мы проехали город, он погнал меня галопом по темной дороге. Я несся вихрем, но он все равно зачем-то больно хлестал меня по бокам.
Луна еще не взошла. В темноте я не очень хорошо разбирал дорогу. Ноги мои все время попадали на острые камни. Подкова на передней ноге совсем разболталась. Вскоре я ее потерял. Это произошло у городской заставы. К несчастью, дорогу около нее недавно засыпали свежим гравием. Гнать по такому грунту коня, у которого нет подковы, было никак нельзя. Я попытался напомнить об этом Рубену Смиту и немного замедлил ход. Но в ответ на меня обрушились удары хлыста.
Я был вынужден нестись во весь дух несмотря ни на что. Бока мои горели от непрестанных ударов. Рубен Смит осыпал меня отвратительной бранью. А я бежал все вперед и вперед. Конечно, для моего копыта бесследно такое пройти не могло. Кончилось тем, что на нем появилась трещина. В нее попали острые камни. Это было ужасно. Как только мое больное копыто касалось дороги, все тело пронзала боль. Ни одна лошадь не смогла бы такого выдержать. Я вдруг споткнулся и, как подкошенный, рухнул на оба колена. Рубен Смит перелетел через мою голову и камнем упал на дорогу.
Некоторое время спустя я сумел встать на ноги. В небе ярко светила луна. Я сразу увидел Рубена Смита. Он распростерся на несколько ярдов дальше меня. Время от времени он издавал громкие стоны. Я понял, что Рубен сильно разбился. У меня тоже страшно болели колени. Но мы, лошади, привыкаем переносить страдания молча. Я просто стоял в тишине и прислушивался. Смит вновь громко застонал. Я внимательно поглядел на него. Он стонал, но совершенно не двигался. Мне ни ему, ни себе помочь было нечем.
