Черный Красавчик - Сьюэлл Анна (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Она говорила правду. От нашей недавней прыти почти ничего не осталось. Как мы бегали и резвились, когда нас пускали на волю у сквайра Гордона! Теперь мы просто ходили, лениво пощипывая траву. Или устраивались под тенистым деревом. Или склоняли друг к другу головы и думали. Нас связывало столько общих воспоминаний и радостей, что о скуке и речи быть не могло.
Потом хозяин, хозяйка и Йорк возвратились из города. На второй день по приезде граф У… вместе с Йорком пришел к нам на луг. Мы стояли под деревом. Хозяин и старший кучер внимательно нас оглядели. Хозяин стал очень мрачным.
— Три сотни фунтов на ветер выбросил! — в сердцах проговорил он. — И Гордону как я теперь в глаза посмотрю! Он продал мне этих двух лошадей, чтобы устроить в хорошие руки, а их у меня погубили. Кобылу, пожалуй, еще на годик оставим, а Черного придется продать. Очень, конечно, жаль, но конь с такими безобразными шрамами на коленях никак не годится для людей моего положения. У нас не принято держать лошадей с изъянами внешности.
— Разумеется, сэр, — с сочувствием поглядев на меня, отозвался Йорк. — Но конь-то по-прежнему хорош для работы. Может быть, стоит определить его к какому-нибудь заботливому хозяину, у которого не такое уж положение, чтобы переживать от дефектов во внешности лошади? Если позволите, сэр, у меня есть на примете один неплохой владелец платной конюшни в Бате. Уход у него заботливый. И такого коня, как наш Черный Ветер, за умеренную оплату, несомненно, возьмет. Тем более следствие подтвердило, что Черный Ветер в смерти Рубена невиновен. И я от себя коню дам хорошую характеристику.
— Пожалуй, это идея, — немного приободрился граф У… — Скажи своему владельцу конюшни, что денег я много не попрошу. Для меня гораздо важнее получше устроить Черного Ветра.
На этом они ушли. Горчица долго не отводила от меня глаз.
— Скоро они тебя продадут, — с тоской проговорила она. — Теперь я останусь совсем без друзей. Боюсь, мы больше уже никогда не увидимся. О, жестокий, жестокий мир!
Неделю спустя конюх Роберт явился на поле с моей уздечкой. Он надел ее на меня, и мы с ним вместе ушли. Произошло все так быстро, что мы с Горчицей не успели даже как следует попрощаться. Уходя, я громко заржал. Горчица ответила мне, а потом еще долго звала меня издали, до тех самых пор, пока я не скрылся за поворотом.
Мне предстоял переезд в Бат. Туда надо было ехать на поезде. Никогда прежде меня не сажали в вагон. Но я уже вам рассказал, как приучил меня еще в ранней молодости к поездам самый первый хозяин. Поэтому я не очень боялся. Правда, сначала от стука колес, свистков паровоза и тряски я все-таки вздрагивал. Но, убедившись, что это ничем мне не угрожает, я даже вздрагивать перестал и в достаточно уравновешенном состоянии добрался до места.
Новый хозяин меня поместил в сносный денник. Уход, в общем, тоже меня устраивал. Но, конечно, размах был совсем не тот. Из-за наклонного пола в конюшне головы наши оказывались выше, чем туловища. К тому же здешние конюхи привязывали лошадей к кормушкам. Стоять под уклон да еще неподвижно было весьма утомительно. Тут явно никто никогда не задумывался, что лошадям для полноценного отдыха нужно предоставлять в деннике хоть немного свободы. Словом, я сразу почувствовал: как бы в дальнейшем тут все ни сложилось, это уже другой уровень. Прежнее мое положение было безвозвратно утрачено.
Тем не менее нас хорошо кормили и чистили. Хозяин к нам тоже достаточно прилично относился, насколько позволяли ему обстоятельства и дело, ради которого он держал эту конюшню. Тут было множество лошадей и огромное количество экипажей. Хозяин нас сдавал напрокат. Иногда наниматели арендовали нас вместе с каким-нибудь кучером из конюшни. Но часто случалось и так, что они предпочитали управлять сами.
Глава XXVIII
СУДЬБА ЛОШАДИ НАПРОКАТ
До сих пор мною правили только крупнейшие знатоки лошадей. На новом месте мой опыт по части кучеров и наездников изрядно обогатился не в лучшую сторону. Как многим из вас ни покажется удивительным, произошло это из-за моего покладистого и ровного нрава. Хозяин просто считал, что я скорее, чем кто-то другой, выдержу управление человека неопытного. Вот и доставались мне часто самые ужасные из нанимателей.
Если бы я хотел описать каждого, с кем столкнулся, мне не хватило бы книги. Поэтому просто позволю себе их разделить на две основные категории. Были такие, которые правили мною с коротким поводом. Они очень много рассуждали о достоинствах своего метода.
— Мы постоянно держим лошадь в повиновении! — важно повторяли они.
Как будто мы, лошади, уж совсем ничего не смыслим! Возможно, тем из нас, у кого рот и манеры с детства испорчены плохими кучерами, короткий повод и нужен. Но лошадь с нормальной психикой в таком управлении не нуждается. Для меня, например, короткий повод — настоящая мука. Кучер зачем-то постоянно тянет на себя вожжи. Движения мои от этого скованы, а удила больно врезаются в губы. Странно, как эти люди не поняли, что короткий повод просто расшатывает лошадям нервы!
К другой категории относятся неумелые кучера, которые вообще лошадью не управляют. Они едут с опущенными вожжами, и тут уж приходится самому проявлять осторожность. Случись на дороге что-нибудь непредвиденное, подобный кучер не успеет ничего сделать. Конечно, из этих двух зол я все же предпочитаю отпущенный повод. С ним, по крайней мере, свободен в движениях, да и губам не больно. Но все-таки на особенно трудных участках пути приятно, когда тебя легонько подбадривает умелый кучер. Например, если лошадь везет экипаж под гору, она очень хорошо чувствует легкое подрагивание вожжей. По нему убеждаешься, что человек на козлах не спит и в непредвиденной ситуации готов разделить с тобой тяжесть ответственности.
Плох отпущенный повод и по другой причине. Лошади, привыкшие ездить с ним, становятся очень ленивыми. А потом другой наездник выбивает из тебя лень плеткой. Потому-то сквайр Гордон никогда не позволял распускать лошадей.
— Лошади — все равно что дети, — часто повторял он. — Не воспитаешь, как нужно, потом им всю жизнь не будет житья.
Но вернемся к кучерам, которым неведомо зачем существуют вожжи. Особенно мне запомнился один из таких джентльменов. Он посадил в фаэтон даму с двумя детьми. Потом, взяв вожжи, он ими несколько раз тряхнул. Я тронулся. Но джентльмену этого показалось мало, и он пару раз огрел меня кнутом. Я еще никогда с таким управлением не встречался, но покорно перешел на легкий галоп. Кучер же мой, не обращая больше никакого внимания на дорогу, начал беседовать со своей соседкой. Они обсудили все деревья и все травинки вокруг, в то время как следовало уделить внимание дороге, по которой мы ехали. Как раз на этом участке пути ее ремонтировали, и галька, не утрамбованная катком, попадала в копыта. Любой профессиональный кучер тут же направил бы лошадь по самой гладкой части дороги. Но моему джентльмену это в голову не пришло. Он продолжал развлекаться беседой с дамой и ее милыми отпрысками, а я, проклиная судьбу, тащился по острым камням. Наконец один из них застрял в копыте. Он относился к самому неприятному виду камней, который только можно придумать для лошади. Он колол меня своим острием. Снаружи же камень был гладким, и я с каждым шагом мог поскользнуться.
Будь на месте легкомысленного джентльмена сквайр Гордон, Джон или даже кто-то из кучеров, которые работали при лошадях напрокат, мне бы и трех шагов не дали пройти с этим камнем, настолько разительно изменилась моя походка. Но джентльмен ничего не заметил. То ли у него было плохо со зрением, то ли он вообще наблюдательностью не отличался ни в чем, но я прохромал еще добрых полмили. Только тогда джентльмен, прервав беседу со спутницей, удивленно воскликнул:
— Какой обман! Нам подсунули в этой конюшне хромого коня!
Но и тут ему не пришло в голову остановиться. Наоборот, он снова изо всех сил огрел меня кнутом.
