Под горой Гедимина - Тайц Яков Моисеевич (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Глава седьмая
МЕДНОЕ КОЛЬЦО
Скучно было Мише одному лежать во флигельке. Он привык бегать, прыгать, а тут лежи как привязанный. Папа с утра уходил в свой госпиталь. Книги, какие нашлись, Миша все перечитал, письма, кому можно было, написал… Одно утешение: Онуте каждый вечер приходила его проведывать.
За эти дни она, кажется, ещё больше похудела. Руки и ноги у неё стали совсем чёрными, и только лицо под косынкой по-прежнему оставалось бледным. Она осторожно присаживалась на краешек стула подле Мишиной койки и подробно рассказывала о том, как идёт работа на Зверинце.
Она рассказывала: дела идут хорошо. Ребята стараются. Бронек сделал из железа жёлоб и теперь спускает кирпичи по жёлобу. А Юргис чуть не свалился с крыши. А толстяк Антанас залез в трубу, и его насилу вытащили оттуда.
Она вскочила и стала показывать, как ребята вытаскивали Антанаса и как он вылез из трубы чёрный, страшный такой. Она сделала большие глаза и растопырила все пальцы на руках. Миша засмеялся. Онуте тоже засмеялась и продолжала рассказывать. Юзеку надоело копаться, он больше не ходит. И Зеличок больше не ходит. А командует всеми Юргис и Бронек.
— А они не ссорятся? — спрашивал, Миша.
— Ни… Они ж работают, — отвечала Оиуте. Однажды она притащила огромную куклу с нарисованными чернильным карандашом круглыми глазами и маленьким ротиком. Кукла была старая, из её полотняного живота так и сыпались опилки, но Онуте нежно прижимала её к себе.
— Кто это? — удивился Миша.
— То Моника. То я там нашла. То мама сшила, а папа глаза написал.
Она стала баюкать Монику, приговаривая:
Вдруг она посадила Монику на койку рядом с Мишей и сказала:
— Вот, Моняле, то мальчик из Москвы. То хороший мальчик. Он…
Она смутилась, подхватила Монику и убежала. Миша потом долго стряхивал опилки с одеяла.
Вечером он стал уговаривать папу:
— Папа, мне уж ничего не больно! Можно мне ходить?
Папа размотал бинт, осмотрел Мишину ногу. Опухоль прошла, и только ногти на двух пальцах — на большом и указательном — ещё были чёрными.
— Ходить можно, — сказал папа, — но только по комнате.
— Ладно, — ответил Миша.
А на следующее утро, как только папа ушёл в госпиталь, он встал и, прихрамывая, отправился на Зверинец.
Издали ещё, с моста, он посмотрел на знакомые развалины и не узнал их. Куда девалась вся беспорядочная груда обломков? Отдельно, столбиком, собраны кирпичи, отдельно — черепица, отдельно — остатки стульев, столов, кроватей… Самый дом выглядит необычно, потому что передней стены нет. Видны обе комнаты, перегородка между ними, затоптанный извёсткой пол, зелёные обои… Видно, как Онуте бродит из комнаты в комнату с опущенной головой.
Не один узел перетащила Онуте в сторожку к дяде Корнею. Остатки белья, старые вещи, платья, книги — она всё подобрала, всё отнесла…
Первым заметил Мишу Броиек. Он был без каски. Его зелёные глаза ярко блестели на тёмном, загоревшем лице.
— Хлопцы! — закричал он. — Москва! Як нога, Москва?
— Уже прошла, — отвечал Миша. — Как вы много сделали! Вот здорово!
Остатки дома теперь были похожи на огромную кирпичную коробку без крыши и без передней стены, как в театре. Мише казалось, что сейчас опустится занавес, а потом поднимется — и на сцене будет другая декорация. Ребята, сновавшие взад-вперёд по этой коробке, казались актёрами, точь-в-точь как в Центральном детском театре в Москве.
Юргис спрыгнул с каменного фундамента, словно в зрительный зал, и степенно, за руку поздоровался с Мишей:
— Лабас!
— Герай, — сказал Миша, показывая на стены. — Хорошо!
— Герай! — отозвался Юргис.
Антанас, Бронек, Владек и прочие ребята окружили их. У всех были загорелые, озабоченные лица.
Расталкивая ребят, Онуте подбежала к Мише:
— Миколас! Зачем пришёл? Тебе ещё нельзя.
— Ерунда, — сказал Миша. — Можно! Припадая на больную ногу, он поднялся на расчищенное крылечко и зашёл в комнату, если только можно назвать комнатой помещение без передней стены:
— Онуте, а где же этот… как его… подпол?
— Там, — показала Онуте, — где кухня.
Они прошли туда, где когда-то была маленькая, тесная кухонька. Ребята кончали расчистку. За эти дни все наловчились и сноровисто, без суеты передавали друг другу кирпич за кирпичом. Онуте и Миша принялись им помогать.
Среди кирпичей попадались черепки разбитого горшка, исковерканная алюминиевая кастрюля, чугунная сковородка, помятый чайник…
Онуте всякий раз негромко вскрикивала, долго разглядывала и ощупывала найденную вещь, клала её в сторонку, вытирала локтем глаза и снова принималась за работу.
Скоро вся кухонька была расчищена. Стал виден пол. Онуте подмела его веником, который тоже нашёлся среди обломков, опустилась на коленки и стала ползать, ощупывая покрытые извёсткой доски. Она долго шарила вокруг себя руками. Наконец она остановилась и тихо сказала:
— Вот… здесь…
В пол было втоптано медное кольцо. Оно было приделано к квадратной крышке. Щель между крышкой и остальной частью пола была еле видна.
Онуте подолом очистила кольцо от пыли. Миша присел на корточки, ухватился за него и стал дёргать. Но разбухшая от сырости крышка не поддавалась. Юргис и Онуте стали ему помогать. Они втроём дёргали, дёргали, дёргали, новее напрасно. Тогда стали помогать остальные ребята. Но ничего не выходило. Кольцо было маленькое, и столько пальцев просто не помещалось в нём.
Тогда Антанас взял свой плоский немецкий штык и продел его в кольцо. Миша и Бронек, Юргис и Онуте ухватились за концы штыка, поднатужились, и — раз! — крышка скрипнула и стала подаваться.
На белом от извёстки и штукатурки полу появилась чёрная, точно из бархата, квадратная дыра. Все столпились вокруг неё. Повеяло сыростью, холодом.
Онуте стояла рядом с Мишей. Она крепко сжала его руку:
— Ой, Миколас!.. Боюся!
— Ничего… ничего!.. Сейчас!
Миша достал из кармана жужжалку и направил её свет в яму. Круглый луч упал на земляное дно.
— Раньше тут была лесенка, — сказала Ону-те, — а потом… её убрали, чтобы не знали, что ходят…
Миша почувствовал, что она дрожит, как от холода. Эта дрожь передалась и ему. Он посмотрел на ребят, которые выстроились четырёхугольником вокруг чёрного квадрата, и показал пальцем в глубь ямы:
— Кто?
Юргис тряхнул головой и крикнул:
— Аш! (Я!)
Бронек, который стоял у другого края квадрата, крикнул:
— Ни… Я! Я!
Онуте, всё так же дрожа, тихо сказала: — А может, мне, Миколас?
Миша подумал: а вдруг она увидит там что-нибудь такое, чего ей не следует видеть, и сказал:
— Нет, ты потом!
Вдруг Юргис, стоявший рядом с Мишей, крикнул:
— Эй! Висо гяро! (Всего хорошего!) Гоп! — присел на корточки, взмахнул руками и исчез в чёрной квадратной яме.
Все зашумели. Тут Миша зажмурился, скомандовал самому себе «три-четыре» и тоже прыгнул в черноту.
