Журавли и цапли . Повести и рассказы - Голышкин Василий Семенович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
«Немедленно выезжаю. Мама». Последние слова телеграммы не столько успокоили меня, сколько удивили: мама, зачем она едет? Ответ заключался в первых словах: «Безумно взволнована почерк твоего отца». Это и было ответом на мою фототелеграмму.
Я стоял потрясенный с телеграммой в руках и твердил: «Почерк моего отца… почерк моего отца…» Так прозревший, наверное, твердит: «Я вижу свет… Я вижу свет…»
Я, наверное, плохо соображал, что делал, потому что, вернувшись вечером домой, обнаружил, что утром, уходя из дому, забыл закрыть дверь.
Четыре места требовали моего присутствия в то утро. Во-первых, телеграф, где я послал маме полуграмотную телеграмму: «Жду немедленно», во-вторых, дом Орла, которому я рассказал обо всем случившемся, в-третьих и в-четвертых, две школы — в Наташине и Стародубе, — где учились «журавли» и «цапли». Здесь я и получил сведения об успеваемости юнармейцев и поспешил с ними сперва в штаб второго батальона (командир Ю. Цаплина), потом в штаб первого батальона (командир С. Журавлев). Следствием моего визита в тот и другой штаб были световые табло, вспыхнувшие на НП двух батальонов. «Городской» и «деревенский» берега Десны усеяли любопытные. Посвященные объясняли непосвященным значение цифрового кода, которыми обменивались батальоны-«неприятели». Цифры были их «трофеями» в минувшей «битве» за знания.
Нули на том и другом табло означали, что юнармейцы выдержали эту «битву» с честью и не понесли «потерь», все до единого перешагнули за рубежи тех классов, в которых учились. Цифры «5» и «17» у «журавлей» и «4» и «19» у «цапель» показывали в процентах число тех, кто перешагнул эти рубежи с круглыми пятерками и четверками.
Последним событием того дня было заседание штаба «журавлей», на котором, как было положено, присутствовал и Черняк.
Собирались на нижнем — штабном — этаже вышки. Комиссар Нина, обожавшая секретность, выставила вокруг усиленные патрули. Был вечер. В окне, распахнутом на Десну, выгнув шею буквой «С», задавакой-лебедем плыла луна. Щурясь, моргали звезды, тщетно пытаясь разглядеть что-либо на космической пылинке Земле. А на Земле, дразня друг друга учебными успехами, перемигивались световые табло «журавлей» и «цапель».
— Заседание штаба объявляю открытым, — сказал Спартак и посмотрел на комиссара, поднявшего руку. — Ты хочешь что-то сказать?
— Да, — встала Нина. — Прежде чем открыть, надо кое-что закрыть, — сказала она и выразительно посмотрела на окно.
Команда Спартак осуждающе взглянул на худенького черноволосого Игоря Мотяшова. Задумчивость, которая так шла к нему, как к начальнику штаба, в то же время и мешала, когда ему, как начальнику, требовалось проявить не ум, а энергию.
Окно закрыли, и командир Спартак попросил меня рассказать о находке Аники-воина.
Я рассказал, добавив, что, по имеющимся у меня сведениям, музейные ценности, похищенные фашистами, находятся в Наташине, в одном из партизанских тайников, и что если «журавли» проявят смекалку и находчивость, то тайник с рукописями можно будет найти и…
— А чего их искать? — сказал вдруг Черняк, и это было как гром среди ясного неба. — У меня они, книги эти…
— Как у вас? — вскочила старшая вожатая Зоя Алексеева.
— Почему у вас? — строго спросил задумчивый начальник штаба Игорь Мотяшов.
— У вас? — разочарованно протянули члены штаба, у которых, как я понял по их тону, Черняк из-под носа увел интересное приключение: чего уж теперь искать, если все найдено?
Я сидел как оглушенный, не зная, как отнестись к признанию Черняка. Он ведь мог и не признаваться. Мог просто сказать, что о сокровищах ему ничего не известно. Или, наконец, мог сколько угодно водить нас за нос, помогая якобы разыскивать эти сокровища. Нет, в признании Черняка определенно крылась какая-то тайна. Наконец я нашелся. Махнул рукой и сказал:
— Может, еще и не те…
Мне показалось, что Черняк смутился.
— Может, и не те, — легко согласился он. — Я их возле немецкой машины подобрал… которые уцелели… Машина на мине подорвалась. И шофер с нею. А что за книги — невдомек. Церковные. Какой с них прок? Так, партизанская память. Потому и сберег… Может, и не те, — закончил он тем же, с чего начал.
Посмотрел на часы, засуетился, кинул: «Бывайте!» — и направился к выходу.
— А книги? — окликнула Черняка комиссар Нина.
Черняк обернулся и кивнул на внука:
— Завтра с Тарасом пришлю, — сказал он и ушел.
Вскоре и мы разошлись.
…В ту ночь я спал плохо. Переживания двух минувших дней, вспыхивая в сознании, прогоняли сон. Загадочный азимут на фотографии… Почерк отца в таинственной черной тетради… Удивительная находка «бумажного десанта»… Странное признание Черняка… Мог ли я, ворочаясь с боку на бок, знать, что утро четвертого дня каникул принесет мне еще один сюрприз.
Проснувшись, я посмотрел на будильник и ахнул: без пяти десять! А я «приказал» будильнику разбудить себя в восемь. Проверил завод — все в порядке, пружина спущена. Значит, будил, да не добудился…
В дверь постучали. Я вскочил и, напялив пижаму, открыл дверь. В комнату, хмурый, как осень, вошел начальник штаба «журавлей» Игорь Мотяшов. Вяло отдал салют и, понурив голову, пробубнил:
— В батальоне бунт…
…Черняк сдержал слово. Утром Тарас принес книги. Их тут же решили передать музею, а заодно узнать, те ли? Отправились вчетвером: Спартак, Нина, Игорь и Тарас.
Директор Анциферов, сухой и желтый, как пергамент, в больших, как колеса, очках, едва глянув, так и растаял от радости.
— Что это? Что это? — твердил он как заведенный, хотя прекрасно видел, что держит в руках.
Ребята рассказали, что и откуда, и, в свою очередь, поинтересовались, те ли это книги, которые в свое время похитили в музее фашисты.
— Те, — вздохнул Анциферов, — да не все, малая толика. — Спохватился и стал горячо благодарить ребят за находку.
Ребята ушли довольные, но не отмахали и тридцати шагов, как их догнал Анциферов. В руках запыхавшийся директор держал клочок желтой бумаги.
— Вот, — сказал он, — в книге нашел. Может быть, ваше? — сунул бумажку Спартаку и умчался, роняя и ловя на бегу очки.
Взглянув на бумажку, командир Спартак, по словам начальника штаба, повел себя странно. Во-первых, как будто побледнел. Во-вторых, ни слова не говоря, спрятал клочок в командирский планшет. В-третьих, видя, что сгорающие от любопытства спутники не спускают с него глаз, подозрительно огляделся и похлопал по планшету:
— Никому ни слова. Здесь адрес «Суда Мазая».
Ребята сейчас же пристали:
— Покажи…
— После, — строго сказал командир Спартак. — У нас сегодня что?
— Тренировки по специальностям, — сказал начальник штаба Игорь и добавил: — В десять тридцать.
Командир Спартак посмотрел на часы. Было без десяти десять.
— Примешь командование вместо меня, — сказал Спартак и выразительно посмотрел на Нину. — А у нас с комиссаром дело. Вернусь, расскажу.
В десять тридцать батальон был в сборе. Пришел Орел и удивился, что командует Игорь, а не Спартак.
— Смирно, равнение на середину! — крикнул Игорь и полетел к Орлу докладывать.
Орел, выслушав рапорт начальника штаба о готовности батальона к тренировкам по специальностям, спросил, где командир Спартак и комиссар Нина.
— Командир Спартак и комиссар Нина, — выпалил Игорь, — напали на след «Суда Мазая» и…
Дальнейшего командующий Орел не слышал. Батальон, сломав строй, как туча навис над своим начальником штаба и забросал его градом вопросов:
— Как напал? Когда? Где они? Куда ушли? Почему нам ничего не сказали?
Тренировки по специальностям были забыты. Всем им, стрелкам и связистам, санитарам и саперам, поварам и разведчикам, не терпелось схватить шапку в охапку и во главе с боевым командиром Спартаком кинуться в леса, в луга, к черту на кулички, чтобы наконец узнать о Мазае то, что они давно хотели узнать: кто он? Один или вместе с другими творил свой правый суд над оккупантами? И если не один, то кто они, его товарищи? Как жили и боролись? И живы ли они? А если нет, как погибли?
