Похождения Вани Житного, или Волшебный мел - Кунгурцева Вероника Юрьевна (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Перкуна старуха и на порог не пустила, забоялась:
— Ой, ой, ой, страшилище?то! Не пущу и не пущу… Нагадит ещё — у меня в избе?то чисто–о.
Перкун, страшно оскорблённый, ни слова не говоря, развернулся и взлетел на сеновал. Шишок крикнул ему вслед:
— Там пирожки тебе остались, в котомке. А попить мы принесём…
Деньги повитуха запросила вперёд, Ваня сунул ей тыщу, сдачу старуха долгонько искала, а найдя сотенную, никак не выпускала из рук, мялась да вздыхала так, что Шишку пришлось вырвать сторублёвку из цепких повитухиных пальцев. За ужином Шишок попытался разговорить хозяйку:
— Да ты давно ли здесь живёшь, Марковна?
— Недавно, милок, лет восемь всего.
— Тоже беженка?! — остолбенел Шишок.
— Кака тебе беженка, из соседней деревни я, из Буранова.
— Знаю Бураново! — обрадовался Шишок. — Бывал там. Сорок домов деревня, точно помню.
— Как тебе не сорок! Три дома в последнее время стояло. Потом одна моя избушка осталась. Народишка нету, света нету, гамазина нету, какие–никакие сбереженьица были, халупу эту в Теряеве и купила.
— Ничего халупа, хорошая!
— Хаять не буду.
— Бураново не так далёко отсюда, километров двадцать всего, а не слыхала ли ты про Житных, мы тут до войны живали? — с надеждой спрашивал Шишок. — Серафим Петрович да Василиса Гордеевна, а? Трое детушек у них было — в войну сгинули.
Старуха, показалось Ване, вздрогнула, глаза её забегали, руки зашарили по столу, но она резво отнекнулась:
— Не, не, не, и слыхом не слыхала!.. Как говоришь — Житные? Нет, не знаю, никого таких не знаю. И не слыхивала даже.
— Во! — стукнул себя Шишок по лбу. — Вспомнил! Василиса?то Гордеевна — и сама ведь бурановская, Щуклина — девичья фамилия. Неужто не знаешь?
— Нет, не знаю, — пожала повитуха плечами. — Меня в Бураново?то после техникума распределили, после войны уж.
— А–а, тогда понятно! — вздохнул Шишок. — Василиса?то Гордеевна до войны ещё в Теряево перебралась, как за хозяина моего замуж выскочила.
Старуха поднялась и стала подливать в чашки чаю, руки её подрагивали, видать, от старости, глаза плохо видели: перелила она кипяточек через край и одному и другому. Повитуха села и, скроив улыбку, принялась в свою очередь задавать вопросы:
— А и куда ж вы путь держите, люди добрые?
Шишок, наступив под столом Ване на ногу, дескать, не встревай, отвечал:
— Да за грибами. Грибники мы…
— Ага, ага, ага, с балалайкой?то…
— А я как заиграю — так все грибы сбегаются, только знай собирай!
Повитуха усмехнулась, звучно прихлебнула чаю с блюдца и, бросив на Ваню быстрый взгляд, спросила:
— А… ты что ж? Из Житных будешь?
Шишок опять наступил Ване на ногу, но Ваня уж отвечал:
— Я Житный, ой! Ваня.
Шишок же в одно время с ним вякал:
— Какой там! Приблудный мальчишко?то…
— Ага, ага, ага! — то ли соглашалась, то ли ехидничала старуха.
Поглядев на часы, она стала их выпроваживать, дескать, время уж позднее, им завтра рано подыматься, ей тоже… Но Шишок уходить не спешил, встал, перевернул балалайку со спины на брюхо, тренькнул-бренькнул и запел нарошливо тоненьким голоском:
Ваня только глаза выкатил. А повитуха, игриво поводя бурлацкими плечами, подпела:
— Ох, ох, ох, ох!
Потом с балалайкой наперевес Шишок пошёл по дому, обнюхивая всё и обсматривая. Но тут старуха прямо взашей их стала выталкивать. Небось, заподозрила неладное, решил Ваня, дескать, а ну как на лихих людей напоролась, чего вынюхивают? А вдруг потом ножичек к горлу, и поминай как звали. Мальчик быстрёхонько выметнулся в сенцы, а Шишок всё что?то пререкался…
В сенцах на столике в углу Ваня увидел бикс — металлическую коробочку, в таком биксе в больнице шприцы кипятили, пока одноразовые не появились. Машинально он приоткрыл крышку — и в глаза ему бросились блестящие щипцы да крючья… Ваня поскорей приладил крышку на место и выскочил во двор. Следом выметнулся Шишок.
Перкун, не дождавшись их, давно спал — вверху, обхватив крепкими лапами балку. Ваня с Шишком устроились на сене, Шишок тут же захрапел, а Ване не спалось, наконец, повздыхав, заснул и он. Но проспал не долго: Перкун, висевший над самой Ваниной головой, по–разбойничьи заорал «ку?ка–ре–ку–у–у–у!». Тут деревенские петухи были с Перкуном в полном согласии: принялись вторить ему голосами и подголосками. Ваня не мог заснуть и подполз к проёму — наверное, до утра ещё далеко… Вдруг он увидел, как дверь избы открылась и из неё, как квашня, вывалилась повитуха, повозилась с замком, подёргала, крепко ли заперто, отворила ворота и выметнулась на улицу. Ваня посидел, подождал: старуха всё не возвращалась, махнул рукой — и пошёл досыпать.
И ещё несколько раз петух принимался кукарекать, Ваня каждый раз просыпался, долго не мог заснуть, а как только засыпал, тут?то опять раздавалось громоподобное «кукареку–у–у!» куриного бога, которое тут же подхватывалось простыми петухами. Нет, это было просто невыносимо! Шишок же спал как убитый.
Идти решили спозаранку, но Ваню никак не могли добудиться — наконец разбудили. Шишок долго ворчал, дескать, кто рано встаёт, тому бог даёт, а им теперь ничего не светит, учитывая, какое положение в небе занимает солнце. Ваня, косясь на безмятежно шагающего Перкуна, помалкивал. Теряевские куры и в этот день разбегались кто куда от сошедшего с небес повелителя. Поэтому шум, квохтанье, хлопанье крыльев, кудахтанье стояло такое, будто не петух вышагивает по деревне, а медведь.
Шишок, завидев открытое на сей раз сельпо, сказал:
— Припасы бы надо купить, путь ведь ещё не близкий, давай, хозяин, деньжуру, схожу куплю чего надо.
Ваня сунул руку в карман, обнаружил тыщу, отданную повитухе, и, уже не удивляясь этому, ни слова не говоря, вручил Шишку деньги и котомку. Дожидались Шишка в тени под берёзой, Ваня, воспользовавшись его отлучкой, попытался расспросить Перкуна про Валентину, — может, и петуху что?то известно про его мать, — но тот только ни к селу ни к городу просипел:
— Яйца курицу не учат, — видно, на него нашёл стих говорить поговорками. А может, он был под впечатлением от того, как его принимал куриный народ. Ваня вздохнул.
Шишок вернулся нагруженный, и наконец?то двинулись по дороге, ведущей в лес. Когда Ваня спустя какое?то время обернулся, от Теряева не осталось и помину.
Глава 13. Зачарованный лес
Дорога была едва заметная, поросшая травой, а лес обок пути сразу пошёл до того густой, что солнце не могло пробиться сквозь ольшаник, перемешанный с непролазным кустарником. Шли они, шли, дорожка всё сужалась. На развилке позадумались, потому что оба пути казались одинаково нехожеными, пошли направо — и после двух привалов обнаружили, что стёжка, поросшая бурьяном сначала по щиколотку, после по колено, а теперь и по пояс, незаметно кончилась, упёрлась в непролазный бурелом.
Шишок сплюнул:
— Вертаться надо. По левому пути пойдём.
— А кто должен знать дорогу, кто у нас командир? — спрашивал Перкун, он старался жаться поближе к Ване с Шишком, чувствуя себя явно не в своей тарелке.
— Я ведь не лешак, а домовик, — огрызался Шишок. — В избе я кажного таракана в лицо знаю. А в лесу… У Анфисы Гордеевны давненько не бывал, почитай, с сорок второго года… Может, тут новые дороги понаделали, кто их знает, нынешних теряевцев?то…
— А Василиса Гордеевна большие надежды на тебя возлагала, — говорила укоризненно птица.
— Шишок, — спросил тут Ваня, — а кроме Анфисы Гордеевны, сестёр у бабушки, или там братьев, не было?
