Витька Мураш - победитель всех - Томин Юрий Геннадьевич (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

— Я вредная?! — возмутилась Наташка. — А может, мне совсем другой человек нравится!

— Вот и иди к этому человеку, — сказал я.

— А вот ты не знаешь, как его зовут.

— А мне неинтересно.

— А ты угадай.

— И не подумаю.

— Ну, на какую букву?

— На букву «ы», — сказал я.

— Дурак! — обиделась Наташка.

А я засмеялся, потому что она разозлилась, а мне хоть бы что.

Место для лагеря мы выбрали в бухточке, недалеко от дома директора. Там весь берег зарос молодыми соснами, домов не видно, а видно только море и острова.

Мы решили никому не говорить, пока не поставим палатки. Нам хотелось, чтобы ребята увидели все готовенькое и заплакали бы от зависти.

Но ведь глаза никому не закроешь. Все видели, что мы готовим колышки и носим на берег сено.

Первым сообразил Умник.

— Лагерь строите? — спросил он.

— Скоро узнаешь.

— Я и так знаю. Колья — для палаток, а сено — под палатки. Только где вы палатки возьмете?

— Раз ты все знаешь, то догадайся.

— Школа купила? Тогда почему вы одни работаете?

— Работать любим, — сказал я.

— Нет, Мураш, — ответил Умник, — это ты для себя стараешься. Не могу только понять, откуда у тебя палатка.

— Смотри, ребята, — сказал я. — Умник первый раз в жизни ошибся.

— Может, сказать ему? — предложил Иллларион. — Его деньги тут тоже есть.

Я посмотрел на Иллариона жутким взглядом и показал потихоньку кулак, но было уже поздно.

— Все ясно, — усмехнулся Умник. — Это — за осушение луга.

— А ты против? — спросил я.

— Почему? В десять раз лучше, чем для тебя бутсы покупать. А почему вы остальным не сказали?

— Зато ты теперь скажешь.

— А почему я должен молчать?

— Может, ему банок дать? — спросил я.

— Катамаран! — ответил Батон.

Мы навалились на Умника, прижали его к земле так, что он даже говорить не мог. Он молчал, а мы ему объясняли, что есть такое слово — сюрприз. Это когда неожиданно людям делают что-то приятное. От того, что неожиданно, получается в миллион раз приятнее. Правда, бывают и неприятные сюрпризы. Вот Умник такой и получит, если вякнет кому-нибудь про палатки.

Когда мы Умника отпустили, он сразу ушел. Мы думали, что он пошел по поселку трепаться, но он вернулся минут через десять. В руках у него была книжка «Справочник туриста».

— «Место для установки палатки следует окопать канавкой, чтобы под нее не подтекала дождевая вода», — прочитал он.

— Молодец. Будешь у нас главным ученым по канавкам, — сказал я и взялся за лопату.

За палатками Иван Сергеевич с Лехой поплыли на «казанке». Когда они вернулись, никаких палаток я в лодке не увидел. Они поставили лодку на прикол, а сами, засучив брюки, вышли на берег с пустыми руками.

— Уже нет? — спросил я.

Иван Сергеевич посмотрел на меня и пожал плечами.

— Нормально, — сказал он.

— Купили?

— Нормально.

— Что нормально? — спросил я.

— Все нормально, — ответил директор, и оба засмеялись.

А я видел, что в лодке ничего нет, и смех этот мне не понравился.

— Ничего нет смешного, — сказал я. — Как бы теперь над нами не стали смеяться.

— Да купили, купили, — сказал директор. — Просто захотелось поговорить с тобой на твоем языке. Я же не знал, что ты его сам не понимаешь. Мы решили их сегодня не ставить, а завтра, с утра пораньше, пока все спят. Сюрприз так сюрприз.

— А где они?

— В лодке лежат, в багажном ящике. Кто у вас легче всех встает?

— Я, — сказал Батон. — Я раньше отца встаю, а то он, как проснется, сразу начинает мне работу придумывать. Я всегда раньше удираю. Я ведь поэтому и голодный утром.

— Ну, держи ключ.

— А вас будить?

— Разве вы сами не справитесь? — сказал Иван Сергеевич. — Вы уж давайте самостоятельно. Об одном вас только прошу! На моторе без меня не выходите. Вам еще рано. Договорились?

— Я его даже пальцем не трону, — сказал Батон.

— Ты здесь не один, — ответил Иван Сергеевич и посмотрел на меня.

А я о моторе даже не думал. Мне хотелось, чтобы побыстрей наступило утро и можно было бы ставить палатки. Но когда Иван Сергеевич ушел, то я просто глаз не мог оторвать от «казанки». Мотор висел на корме; море было как стеклышко; ключ у Батона. Ну кто его просил говорить про мотор?

И пока еще у меня была сила воли, я побыстрей ушел с берега.

На ночь я открыл окно, чтобы утром Батон не перебудил весь дом. Людка с открытым окном спать не любит, комаров боится. Но в этот раз она ничего не сказала. Она молча лежала на кровати и смотрела в потолок. А я ворочался и никак не мог уснуть, потому что в голове у меня вертелись палатки, и лодки, и катера с девушками на носу.

— Вить, — сказала Людка, — ты не спишь?

— Нет.

— Ты сегодня Женю нигде не видел?

— Не видел.

Людка вздохнула и замолчала. А потом я услышал, что она плачет.

— Ты чего?

— Он уехал.

— Куда?

— Не знаю, — всхлипнула Людка. — Только он совсем уехал.

— Почему ты думаешь, что насовсем?

— Он гитару взял. И отец заявление подал в милицию, чтобы его искали.

В комнате зазвенел комар. Сел он, конечно, на Людку, потому что комары всегда садятся на тех, кто их боится.

Людка шлепнула себе по щеке.

— Один-ноль, — сказал я.

Людка заревела еще сильней. Мне стало ее жалко. Не из-за Женьки, конечно, а из-за нее самой: мало того, что у нее жених удрал, так ее еще и комары кусают.

— Закрыть окно? — спросил я.

Людка ничего не ответила? Я повернулся к стенке и снова увидел палатки и катера. Я почти уже засыпал, когда Людка начала снова:

— Вить…

— Чего?

— Почему вы все против меня?

— Кто против тебя?

— Все. И ты, и мама, и папа… Ведь он вам ничего плохого не сделал…

— Хорошего тоже ничего, — сказал я.

— А если я его люблю?!

— Замуж за него, что ли, хочешь?

— Дурак!

— А тогда что значит «люблю»?

— Ты никогда не поймешь!

В комнату влетело еще несколько комаров, Людка укрылась с головой и больше не разговаривала.

Я накрыл голову подушкой. Тут меня комары не достанут. А любовь эта мне — как щучке зонтик. Неужели я еще буду за кем-то бегать, переживать или под ручку ходить! Нет, я совсем по-другому устроен. Мотор «Вихрь!» Двадцать пять лошадиных сил! Сорок километров скорость! Вот это любовь!

Я — ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК

Когда мы поставили палатки, весь берег стал какой-то другой. Раньше это был просто берег и просто море, а теперь все стало так, будто мы высадились на необитаемый остров.

Желтые палатки прямо горели под солнцем. Часа два мы ползали вокруг них, переставляли колышки, выравнивая каждую морщинку. Мы натянули их туго, без единой складки.

Батон залез внутрь и заорал:

— Ой, я отсюда не уйду, я здесь буду жить!

Внутри было светло и чисто. На боковых стенках — кармашки, на задних — маленькие окна, затянутые марлей от комаров. Тут и правда можно было прожить все лето.

Мы посидели понемногу в каждой палатке, но долго усидеть не могли, потому что всем хотелось что-нибудь делать еще. А Батон — тот вообще вертелся, как червяк на крючке. Он набирал в рот воды, брызгал на каждую палатку: проверял, протекает или нет. Капли скатывались с крыши, ни одного пятнышка не оставалось.

— Водоотталкивающая пропитка, — сказал Умник. — А потом все равно будет протекать.

— Ты-то откуда знаешь?!

Умник ткнул пальцем в «Справочник туриста».

— На будущий год снова нужно пропитывать.

Мы с Батоном переглянулись и уже собирались дать Умнику банок, чтобы не каркал, но потом раздумали. Очень уж хорошее было у всех настроение.

Мы думали, первыми прибегут ребята. Но раньше всех пришел батонский отец, дядя Костя. Мы увидели его издали, но убегать Батону было уже поздно, и он на животе уполз за дальнюю палатку.

Дядя Костя посмотрел на палатки одним глазом, будто они сто лет тут стояли.