Долгая ночь у костра (Триптих «Время драконов» часть 1) - Гусаков Сергей "СОМ" (версия книг txt) 📗
И я работаю, пока не упираюсь в три больших глыбы. Треугольником они висят надо мной; тронешь одну — две других просто размажут по стенкам этого наклонного, почти вертикального узкого лаза,— они висят в распоре, упираясь покатыми боками друг в друга, а на них сверху — другие, помельче... И сколько их там — это мне уже трудно вообразить: слишком устал. Выдохся. Я пытаюсь понять — угадать — как я разбираю этот завал дальше,— но у меня ничего не получается. Полный тупик. Стена.
И я возвращаюсь в грот — спать. А по дороге вспоминаю, что Пищер как-то говорил, что свечение — которое мы видели — появляется перед обвалом. Мол, какие-то натяжения в породе, микротрещины, и газ какой-то по ним... Или электрические напряжения... Жалко, что я ничего этого не знаю. А при всех спрашивать его мне было неудобно. Думал, потом спрошу ( состояние кауманек, к которому мы приближаемся здесь, под землёй, как-то позволяет это увидеть, очувствовать? Не знаю ) — да теперь не спросишь. Теперь надо молчать. И копать потихоньку.
Нечего срывать ему эксперимент.
Потому и не сказал ничего Сталкер.
И я понял, кто разберёт эти камни.
И как.
ГОЛОС ВТОРОЙ — ЕВА:
... Говорят, так стало:
Если остался один под землёй — без света; заблудился или бросили тебя — и ты не знаешь дороги до выхода — то, когда сил никаких у тебя уже не останется и шансов отыскать выход иных не будет — надо остановиться, сосредоточиться и три раза позвать: «Эва!» Только надо быть очень уверенным, что ты хочешь Её увидеть. Иначе...
: И ты увидишь Её. Если ты молод, если тебе 20 — это будет прекрасная девушка. Если тебе 30 лет — перед тобой предстанет Женщина Твоей Мечты. А если тебе 40 лет — то увидишь Божество, с которым ничто не может сравниться.
— Вначале ты увидишь слабое зелёное сияние: свет в конце прохода. И в контурах этого сияния ты разглядишь Её, вышедшую из камня.
И ты пойдёшь к Ней.
..: Ты пойдёшь за Ней, на этот слабый свет — и он будет вести тебя к выходу. И когда до него останется совсем немного, когда ты начнёшь узнавать камни, гроты, проходы — Она обернётся назад, и ты увидишь, что это страшная злая старуха, что ей и есть все эти 300, 1000 или 500 лет, которые Она живёт в камне.
Тут Она засмеётся — и страшнее этого смеха ничего не будет.
И ты окажешься в том самом месте, из которого вышел.
Или — хуже! — в самом дальнем, нехоженом углу пещеры,— где никто уже не сможет найти тебя —— живого.
ГОЛОС ТРЕТИЙ — К СЛОВУ О..:
— И увидел он в конце прохода Прекрасную Чайницу, и подошла она к нему и спросила: «Дяденька спелеолог, а вы случайно не знаете — как пройти на выход?»
— Все ржут: даже Пищер. Что-то сегодня из Майн Любер Сталкера анекдоты, как из дырявого рога изобЫлия сыплются... Хотя — ещё бы. Мне бы так везло: 10 шестёрок подряд... Вот жопа!.. ( Мон шер, значит. ) Тут во что угодно поверишь — и “на самом деле”, и “по ряду причин”... Особенно в жухальство. “Да”.
: Ага — надо будет обязать их с Питом каждый раз кидать кубик как-нибудь по-другому. И чтоб все видели, как. А если всё-таки выпадет 6, результат не засчитывать. Пусть перекидывают — пока 3 не выпадет, или 2 — как у нормальных людей.
— Или “единица”. Чем не цифра?
— Или вот,— продолжает безумствовать Любер,— пошёл как-то раз один чайник в Штреки Смерти пописать. Огляделся по сторонам — даже на потолок глянуть успел — заодно и покакал. Да. Царство ему Подземное...
... Тебя бы туда — в Штреки Смерти. Сам, небось, даже не был там ни разу — небось, жить охота; там же, по слухам, не то что чихнуть — выдохнуть иной раз боишься: такие ‘чемоданы’ над головой ни на чём держатся... А на самом деле — сколько лет вся эта пакость там так висит — и не падает. Разве что страшно. Но что — страх?..
— А вот,— не может угомониться опора нашего безумия и вяло текущего потока бессознания с симпатичным названием Шизофрения,— задумали как-то раз какие-то чайники в Штреках Смерти грот хороший построить... Да как ни построят — всё хороший сортир получается...
— Царствие им Подземное, да,— добавляет он ритуала — уже чуть-ли не под самые аплодисменты:
— Ага. “Задумали как-то раз одни чайники как-то в лифте одном полазить. Они бы, может, и до сих пор лазили — кто знает? — если б кто-то этот лифт не вызвал... Никакого им Царствия Подземного...”
: Мон шер, значит. Лазили — знаем. То есть слышали ‘миллион, миллион, миллион разных раз’ — и покруче. Сами такого насочинять можем...
: Кидаю кубик — моя очередь.
Ура — 6!!! Что ж — можно выйти. Снова кидаем... Ага: снова 6. “Ой-ля-ля”... имеем право на ‘ещё один бросок’. Только что: пропустить, подождать — вдруг снова будет шестёрка — и сделать “дамку”?.. Ну уж нет: три шестёрки подряд — дело сомнительное. Мало-ли кому как вчера везло,— он, может, жухал — значит, сегодня такое точно не повторится. Теория вероятностей. Сталкер её очень любит, “да”.
... — “теория”..: грош ей цена. Потому что снова выпадает 6 — но я уже учёный, я остаюсь на месте, жду следующую — ладно, пусть будет “дамка”, никто не против,— и дожидаюсь:
: “ЕДИНИЦА”. Вот так —
: “По мозгам ему, и промеж ему”... И я иду на эту подлую “единицу” — на всего на одну клеточку то есть, и становлюсь за две клеточки от Пита. От мандавушки Пита. В довольно опасной близости то есть — близости, грозящей перейти в ‘интёмную’... Но это ещё как сказать: маловато у него шансов именно “тройку” выкинуть, чтоб сожрать меня, как давеча,— да и история, слышали все, не повторяется — потому как нельзя в одну лужу дважды вляпаться... Хотя соблазн ему, конечно, просто безмерный — он ведь только что вывелся, то есть выставился, вышел на поле в свой предидущий ход — да призадумался отчего-то и застрял в нерешительности своей извечной на месте... И если он сейчас грохнет меня своим задним ходом, то на следующий без проблем и буквально стремительно в дом завестись может — а это, как известно, 1/4 победы... То есть — одна восьмая, поскольку в паре с ним традиционно против меня с Пищером Трендящий Любер сражается,— пока довольно, слава Богу, условно: мечется за полем доски, не в силах выкинуть ‘выходную шестёрочку’ — все вчера на полгода вперёд, видать, выметал... Как селёдка икру.
— И слава Богу. Хоть сегодня мы их с Пищером уделаем: отыграемся за вчерашнее надувательство... Должно же и нам повезти?
: Должно, в конце концов. Только бы Пит меня сейчас не схомячил... Но по теории вероЯДностей выкинуть “три” — как и любую другую “кость” — это один шанс из шести. Ровно, кстати, такой же, как и выкинуть “четыре” — и грохнуть меня там, где я пока пребываю: в раздумьях и сомнениях своих,— благо, никто не запрещает мне думать над каждым ходом столько, сколько данный ход заслуживает. И так как “на зад дороги нет” — мандавушка-не-дамка может двигаться “вперёд, и только вперёд” — я довольно смело передвигаю свою фишечку ярко-зелёного, в условиях подземли, цвета, ровно на одну клеточку вперёд: на клеточку ближе к собственному дому, до которого ей, бедняжке, ползти и ползти,— особенно с такой черепашьей скоростью,— и становлюсь в аккурат позади Пита.
В смысле — позади мандавушки Пита. ( Между прочим — ядовито-голубого, в условиях подземли, цвета,— я просто не могу пройти мимо такого гомосексуального факта. Тем более, в свете названия нашей игры. )
— Не реагируя на мои непримиримо-добрые слова Пит берёт кубик и начинает внимательно рассматривать его: будто видит впервые в жизни. Смотри, смотри... Чего смотреть-то? От твоего взгляда “шестёрок” на нём не прибавится. И “двоек ”, надеюсь, тоже. Думать надо, когда кости выпадут — полностью и окончательно — как я, например: над каждым своим ходом, даже когда такая мелочь, как “единица” презренная выпадает. А что — “единица”? В теории...
