Тоня Глиммердал - Парр Мария (бесплатные серии книг txt) 📗
Тоня и тетя Эйр фантазируют и придумывают, что должно быть во дворце. Тетя Идун рисует, считает и говорит, что реально можно сделать. Поднос за подносом с разными пряничными деталями сажаются в печь и вытаскиваются готовыми.
— Мы собьем с толку рождественского деда. Представь, если он примчится сейчас, в апреле, — говорит тетя Эйр, набирая полную грудь пряничного духа.
Пряничные запчасти разложены уже по всем столам и скамейкам. Теперь срочно нужен сироп для склейки.
Сделайте два шага назад, — командует тетя Эйр. — Спасибо!
И берется за сковороду с кипящим сахаром.
Тоне не доводилось еще делать пряничный домик такого размера. Когда приклеили последнюю панель, дом оказался полтора метра в высоту, трехэтажный, с четырьмя арками, двумя башнями и покосившейся верандой. Они даже флагшток не забыли. Дом готов рухнуть от одного косого взгляда, но тетя Эйр клянется и божится, что ее сироп держит лучше любого суперклея.
— Чайка-Гейр будет жить как граф! — говорит она.
И тут только Тоня бросает взгляд на часы. Половина четвертого! Как так?
— Гунвальд! — вскрикивает она.
Как она могла напрочь о нем забыть? А Хейди, как там Хейди?
Тоня заметалась — с чего начать, куда бежать?.. Грядут слишком важные события. Она выскакивает в прихожую и сталкивается в дверях с Петером.
Папа уже завел мотор. Он собирается встретить Гунвальда на пристани и спрашивает, поедет ли Тоня с ним. Она качает головой. Нет, она побудет с Хейди!
Львиные кудри пляшут на весеннем солнце. Надо же, как всё бывает странно. Гунвальд и Хейди. Папа и дочка. И они не виделись почти тридцать лет. Тоня во все лопатки несется вниз под горку.
Но едва вбежав на хутор Гунвальда, она понимает: что-то не так. То ли темные окна, то ли полная тишина, то ли дом так на нее смотрит. Тоня взбегает по ступеням и распахивает дверь.
— Хейди?!
Она обегает весь дом. Вверх-вниз по лестницам. Всю тысячу комнат. Спальня. Мастерская. Гараж. Хлев. Она кричит, зовет Хейди. Ни звука. Ни Хейди, ни щенок не отзываются.
А потом она находит на кухне записку. «Спасибо. Я».
Тоня не в силах произнести ни слова. Она стоит у кухонного стола и перечитывает записку раз за разом.
Хейди уехала.
Когда папа с Гунвальдом въезжают на хутор, Тоня сидит на ступеньках с мокрыми дорожками на щеках. Папа помогает Гунвальду вылезти из машины. И вот огромный Гунвальд стоит и смотрит завороженно на свой двор, и свой дом, и свою долину Глиммердал, но дольше всего он смотрит на заплаканную Тоню.
Он как будто бы сдувается. На это так больно смотреть, что у Тони сдавливает сердце. Всхлипывая, она срывается с места и бежит к Гунвальду. Она обхватывает руками своего огромного лучшего друга в районе живота и зарывается лицом в его куртку. Она стискивает Гунвальда изо всех сил, чтобы он понял, как она его любит.
И так они стоят, Тоня и Гунвальд, а вокруг поет на все голоса весна, и река Глиммердалсэльв наполняет долину полнозвучным, громким гулом.
— Айда на самую вершину! — горячо уговаривает Уле и тычет лыжной палкой в Зубец.
Тоня мотает головой.
— Спятил? Сначала научись стоять на лыжах. Ты забыл, что потом надо будет еще и спускаться?
— На лыжах я, слава богу, стою! — сердито огрызается Уле.
— Пока не очень, — честно говорит Тоня.
Брур беззвучно смеется у них за спиной.
Уле, Брур, Гитта и их мама снова гостят в Глиммердале. Весна увела ребят гораздо дальше в горы, чем в прошлый их приезд. Но Клаус Хаген и сейчас может слышать их голоса, стоит ему прислушаться. Попробуй вести себя тихо в апрельском снегу вместе с Уле, который стоит на лыжах четвертый раз в жизни!
Тоня идет первая и прокладывает лыжню в сыром снегу, пока не натыкается на уже проложенную кем-то. Она задирает голову и понимает, кто прошел здесь до них.
— Сейчас ты увидишь, как некоторые люди стоят на лыжах, — объясняет она Уле и показывает палкой на две темные точки наверху под вершиной Зубца.
— Кто это? — спрашивает Уле.
— Мои тетки, — гордо отвечает Тоня.
Склон Зубца — излюбленный трамплин тети Эйр и тети Идун.
— Это болезнь, — говорит дедушка. — Неужели вы не можете ходить на лыжах по равнине, как люди?
Но если бы ее тетки просто пилили туда-обратно по равнине, как все люди, разве могла бы гроза Глиммердала вот так стоять и зачарованно слушать музыку в голове, глядя на несущихся по склону теток?
Тетя Идун съезжает первая. За ней остается ровный четкий след, как будто кто-то провел пальцем по снегу. Тетя Эйр больше петляет, зато она лучше прыгает.
А сейчас она на огромной скорости приближается к гребню Стены.
Разинув рот, смотрит Тоня, как худенькая фигурка словно бы разжимается на кромке гребня и откидывается назад. Спокойно и красиво, раскинув в стороны руки с палками, точно крылья, тетя Эйр прокручивает тело в затяжном сальто и мягко приземляется под отвесной Стеной. За ней — тетя Идун. Она не делает сальто, а лишь подтягивает ноги под себя и долго-долго летит по воздуху, словно мячик. Кажется, что это легче легкого.
— Вау, — шепчет Уле.
— И я! — вскрикивает Тоня. Она запевает «У Пера когда-то…» и припускает следом.
Опять неудача. Тоня Глиммердал приземляется под горой на спину, из нее с хлопком выстреливает воздух. Если она не умрет сейчас, значит, уже никогда не умрет!
— Какая ты стала молодчина, Тоня, — улыбается тетя Идун и без суеты растирает ей грудь. Постепенно дыхание возвращается.
Тоня хочет что-то сказать, но ее прерывает вопль самого отчаянного свойства. Это Уле. Он летит, размахивая всеми конечностями, как угоревшая ворона. Лыжи, палки, руки, ноги торчат куда ни попадя.
— Тоже опыт, — бормочет тетя Эйр, провожая взглядом небесный путь их юного пасхального гостя.
Брур плугом съезжает к ним под гору и еще успевает увидеть, как его младший брат ухает в сырой весенний снег, точно подбитый самолет.
— О-о-о-о-о-о-о!
Чуть позже Тоня стоит в дверях и смотрит, как Гунвальд промывает и заклеивает ссадину на щеке Уле. Гитта играет с Гундой на дорожке солнечного света на кухонном полу. Мама мальчиков печет плюшки. Прекрасная и радостная картинка. Пасха, в доме люди и по-хорошему шумно. Но за этим прекрасным прячется что-то совсем не прекрасное. Где Хейди? Тоня видит по глазам Гунвальда, что он думает об этом неотвязно. Она сама всё время думает о том же. Хейди, Хейди.
Они искали ее, но узнали только, что она уплыла на теплоходе и что она торопилась на самолет, — это рассказал Юн-матрос. Но самолет мог лететь куда угодно. А никакого ее телефонного номера у них не оказалось. Они нашли ее номер во Франкфурте, но там никто не отвечает, а мобильный, который им тоже удалось раздобыть, «не обслуживается». Мама сумела поговорить с агентом Хейди, который организует все ее концерты.
Но он сказал, что Хейди взяла отпуск на неопределенное время. И он давно о ней ничего не слышал. Она как сквозь землю провалилась, Хейди.
— Она не хочет, чтобы ее нашли, — сказал наконец папа и попросил всех перестать ее искать.
