Война «ежей» - "Братья Мормаревы" (бесплатные серии книг .txt) 📗
Добролюб остановился в нерешительности: стоит ли ее беспокоить, но все-таки открыл дверь в гостиную:
— Мама, я ухожу!
— А уроки? — напомнила мама, не прекращая играть.
— У меня дела!
— Какие?
— Общественные!
Добролюб всегда лгал убедительно и легко, сам веря в то, что говорил. Так было и сейчас, когда он сослался на общественные дела. На самом деле он шел к Маляке, чтобы узнать о судьбе светофорного автомата. Хотя, впрочем, разве это не пионерское дело? Ловко же он сумел оставить мамин вопрос без ответа.
Добролюб сошел с трамвая. В этой части города ему не приходилось бывать. А здесь хорошо: больше простора, чем в центре. Разыскав нужную улицу, мальчик зашагал по ней. Вот и дом Маляки. Куча кирпича, валявшаяся на спортплощадке, убедила его в том, что он не ошибся адресом.
— Ты не знаешь, в каком подъезде живет мальчик по прозвищу Маляка? — подошел Добролюб к Тончо, игравшему во дворе вместе со Стефчо и Тошко.
— Знаю.
— Позови его, пожалуйста.
Тончо с готовностью сорвался с места. Дело было вовсе не в волевых нотках, прозвучавших в голосе Добролюба. Малыш был рад выполнить просьбу взрослого мальчика. После «голодовки» ребята во дворе не играли и не разговаривали с ним.
А Добролюб тем временем рассматривал спортплощадку, — да, Маляке и его друзьям есть о чем жалеть — такую прекрасную спортплощадку в центре города оборудовать немыслимо, нет свободного места!
— Он скоро придет, — выскочил из подъезда Тончо и вернулся к малышам.
Добролюб достал носовой платок, постелил его на кирпичи и сел. В просвете между двумя домами виднелся «Форд». Мальчик сразу понял — тот самый. Увидел и возвращавшегося с работы Ташева. Тот опять остановился возле машины, осмотрел ее — все в порядке!
Тончо, заметив отца, побежал навстречу.
— Мне красную галочку поставили! — похвастался он. — Я выучил стихотворение.
— Прекрасно, — похвалил Ташев сынишку, поднял его на руки и поцеловал.
— Но и две черных!
— Неужели? — сделал строгий вид Ташев. — За что?
— Я плюнул на мальчика, только раз плюнул, а учительница поставила две черные галочки.
— Больше так не делай.
— После школы я и за вторую галочку плюнул.
Ташев рассмеялся и спустил сына с рук.
Добролюб рассердился на Ташева — ишь, даже не заметил его! Вот бы начал ворчать на то, что он посмел усесться на кирпичи. Тогда бы Добролюб ему ответил: не на кирпичи сел, а на заднее место! Но Ташев ушел в дом, даже не сделав ему замечания. Жаль!
Тут внимание Добролюба привлек парнишка в спортивном костюме с баскетбольным мячом — Панта, но мальчики еще не были знакомы.
Панта заметил, что незнакомый мальчик поглядывает на него, и ну демонстрировать класс, бросать мяч в покосившуюся баскетбольную корзину, показывать приемы. При этом он с шумом то вдыхал, то выдыхал воздух.
— Что это ты? — удивился Добролюб.
— Тренируюсь, — Панта взял мяч под мышку и принялся подпрыгивать на месте. — Я из «Локомотива».
— И поэтому так пыхтишь?
Панта рассердился: таким невежеством веяло от глупых вопросов этого мальчишки, что хотелось запустить в него мячом.
— Ты ничего не понимаешь, — бросил Панта. — Глубокое дыхание очищает легкие. Ты каким видом спорта занимаешься?
— Для чего мне спорт, я стану философом.
Панта перестал прыгать и задумался.
— Тогда играй в футбол. Больших философов, чем наши футболисты, нет.
Потом подошел к подъезду Камена и позвонил снизу.
— Кто это? — послышался с балкона голос Камена.
— Почему не спускаешься во двор? — крикнул Панта.
— Зачем?
— Ты что, сердишься?
— А чего мне сердиться?
— Ну… — Панта не знал, как начать разговор. — Скажи, что нам задано по алгебре?
— У тебя есть кого спрашивать по алгебре, — съязвил Камен и ушел с балкона.
Панта почувствовал себя неловко и покинул двор. А Добролюб, уже теряя терпение, все ждал Маляку. Маляка появился только через десять минут с хлебом под мышкой, с горбушкой в руке.
— Легко меня нашел? — обрадовался он Добролюбу.
— Если нужно, найдем! Что сказал твой друг о светофорном автомате?
Маляка сунул два пальца в рот и свистнул, Камен тотчас вышел на балкон.
— Это он, — кивнул Маляка на Добролюба.
Немного погодя Камен спустился во двор. Достав из нейлоновой сумочки с надписью «Овощи и фрукты» аппарат управления светофорами, он подключил батарейку. Послышались щелчки реле. Вид работающего прибора доставил Добролюбу радость.
— Какой идиот делал эту обмотку? — буркнул Камен.
— Я, — с готовностью признался Добролюб, словно в словах Камена звучала похвала.
— Что я говорил? — воскликнул Маляка. — Он здорово разбирается в технике.
Камен положил все в сумочку и отдал ее Добролюбу.
— Я очень вам признателен, — поблагодарил Добролюб и показал на кучу кирпича. — Если решите их выбросить, я помогу.
— Что выбросить?
— Кирпичи. Они же мешают вам, здесь такая прекрасная спортплощадка…
— Так-то оно так, да только потом хулиганами прослывем.
— А вы организуйте все по общественной линии, никто ничего и не скажет! Как сбор желудей, например, или воскресник по уборке школы. Надо же навести на площадке порядок. Через ограду их покидать и…
Камену и Маляке это предложение понравилось, но они колебались.
— Если вы не уверены в справедливости дела, — назидательно произнес Добролюб, — то и не беритесь за него. Никакую работу не выполнишь без твердой убежденности в своей правоте.
Ну и мыслитель, подумал Камен, хотя Маляка и не говорил ему о наклонностях Добролюба. Интересный тип! Немногословен, а впечатление производит.
— Во всяком случае Ташева необходимо деморализовать! — У Добролюба в запасе оказалась еще одна идея. — Активное противодействие может заставить его отказаться от своей затеи.
— Уже деморализовали, — ответил Камен. — У меня до сих пор горит левое ухо.
Добролюб бросил кирпич, который держал в руках. Уже поздно, но уходить ему не хотелось — и Камен, и Маляка нравились мальчику. Ни в квартале, ни в школе никто не был ему так симпатичен, как эти ребята. Он стал строить из кирпичей домик, как из костяшек домино.
— Все-таки выбросьте кирпичи, — не отказывался от своей идеи Добролюб. — Пусть это будет ваша пионерская акция, а я тоже подумаю, как вывести его из себя. — И, взглянув на Камена, добавил: — Я очень вам обязан.
— А почему ты говоришь мне «вы»? — удивился Камен.
Маляка забыл ему сказать об этой особенности Добролюба.
— Потому что он так воспитан, — ответил Маляка вместо Добролюба.
Добролюб, в знак согласия, кивнул, положил четвертый ряд кирпичей, и домик рухнул.
— Ребята, чего у кирпичей вертитесь? Двор большой! — крикнул с балкона Ташев.
— Это он и есть? — Добролюб, не поднимая головы, принялся строить новый дом из кирпичей.
— Ага.
— Сейчас я его заставлю выйти из себя и прогуляться, — объявил Добролюб и как ни в чем не бывало продолжал укладывать кирпичи рядком.
Маляка и Камен видели: каждый новый кирпич действительно выводил Ташева из себя. Что же будет дальше? Непонятно только, что имел в виду Добролюб под словом «прогуляться».
Домик обрушился, когда Добролюб укладывал третий ряд.
— Эй, лопоухий! Я тебе задам! До каких пор будете собирать здесь хромых и слепых со всего района?
Тогда Добролюб подошел к балкону Ташева и с достоинством произнес:
— Я не из вашего района. И не хромой и не слепой. У меня дальнозоркость — очки плюс два. А уши торчат, потому что моя мама пианистка.
— Если спущусь, еще больше оттопырятся! — пригрозил Ташев.
— Лучше иметь торчащие уши, чем быть дурнем! — парировал Добролюб.
— Хватит философствовать!
Добролюб бросил кирпич в кучу, и кирпич развалился надвое. Это окончательно взбесило Ташева. Он исчез с балкона и через секунду появился во дворе.
В углу двора играли Тончо с близнецами, а остальных детей уже и след простыл. Ташев поднял расколовшийся кирпич, соединил два куска, словно хотел их склеить, снова бросил в кучу и ушел.
