Далеко ли до Сайгатки? - Перфильева Анастасия Витальевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Добрались до Чёрного лога почти к полудню — очень развезло дорогу.
— Завируха нынче будет, — сказал Спирька.
— Вот уж некстати. Почему думаешь?
— А вон, глядите!
От Камы по небу быстро двигалось кудлатое ярко-белое облачко. Вера Аркадьевна, покачав головой, соскочила с телеги. Сначала шурфы шли неглубокие, метра по два, без креплений. Вера Аркадьевна бросила в один молоток, он глухо стукнулся о дно.
— Лёд, — сказала она. — Придётся скалывать.
Перекинув через плечо сумку с полевой книжкой и мешочками для проб, она ловко спрыгнула в первый шурф.
— Лопату бросай!
Спирька спустил лопату, и лёд со звоном и хрустом стал раскалываться под ударами железа.
Работали молча, изредка перекидываясь словами. Спирька принимал мешочки с пробами, подавал кайло… Тяжёлое, нависшее небо тревожило всё больше.
— Из глубокого шурфа, жаль, не придётся пробы взять, — сказала Вера Аркадьевна, когда обошли все мелкие. — А нужно бы как…
— Почему не придётся? — заволновался Спиря. — Раз нужно, возьмём!
— Да ведь не вытащишь ты меня, тяжело. — Вера Аркадьевна вздохнула с сожалением. — В другой раз приеду.
— Вытащу! — Мальчик даже обиделся. — Боитесь, не осилю? Маша вон справляется.
— Верю. — Она улыбнулась. — Да тебя жалко.
Руки, согревшиеся от движений, стыли на ветру. Вера Аркадьевна сняла рукавицы и приказала Спирьке надеть.
Шурфы чернели среди седого жнивья. Последний, самый глубокий, из которого так хотелось взять пробы, был у леса, ближе к Каме. От неё уже крутил, вороша сухую полынь, ветер.
И вдруг с побелевшего неба повалил снег. Он посыпался сразу, неудержимо и бесшумно, преображая землю. Боярыня фыркнула, подняла уши. Брезент на её спине мгновенно превратился в пушистое покрывало.
— Ах ты, будь неладна… — огорчилась Вера Аркадьевна. — Снегу теперь навалит, заметёт, вовсе из глубокого шурфа нельзя будет пробы брать! Вот беда-то.
— Давайте сегодня заберём? А? — В голосе у Спирьки было столько просьбы. — Хотите, я сам полезу? Что мне, первый раз?
— Нет. Уж если лезть, то только мне, — твёрдо сказала Вера Аркадьевна. — Ладно, Спирюшка, давай попробуем. Я руками в стенки упираться стану, тебе легче будет. Давай.
Снег бил в глаза.
Он колол лицо, забирался в ноздри, ветер то и дело срывал шапку. Спирька сдёрнул её совсем, но Вера Аркадьевна прикрикнула:
— Я тебе сниму! Сейчас же надень!
Согнувшись, она поднялась к насыпи. Проверила вороток, тормоз. Стойки поскрипывали под сильными порывами ветра. Прикрепили бадью. Канат рвало из рук, осыпая снегом.
— Фонарик где? — прокричал Спиря.
— Здесь, у меня.
Шурф был глубокий, метров восемь, узкий, обшитый сверху брусьями. Снег косо летел в него, как в колодец. Брусья обледенели и покрылись коркой.
— Ну, Спирюшка, держи, — сказала Вера Аркадьевна, становясь одной ногой в бадью. — Трудновато, конечно. Да ведь забьёт снегом, ещё труднее будет…
— Я держу!
Спирька навалился на вороток.
Вера Аркадьевна сунула за пояс молоток, фонарик и, упираясь обеими руками и свободной ногой в стенки шурфа, стала осторожно спускаться.
— Скользко? — прокричал Спирька.
— Ничего… Ещё немного!.. Так… Закрепляй!
Голос в шурфе становился глуше, канат дрожал, натягиваясь, и Спирька отпускал его постепенно, без рывков. Закрепив тормозом, вздохнул с облегчением. В забое мягко застучал молоток — Вера Аркадьевна брала пробы.
А ветер между тем незаметно гнал за спиной по полю белый крутящийся вихрь. Нагнал, дохнул холодом и рассыпался. Пальцы у Спири заныли в рукавицах.
Брезент на Боярыне вдруг стал колом и покатился в поле.
— Спускай дальше! — глухо прокричала из шурфа Вера Аркадьевна.
— Есть!
Закрепив снова вороток, он лёг на насыпь. Глубоко в забое шурфа мигало крошечное жёлтое пятнышко — свет фонарика. Всё в порядке!
Спирька сбегал к Боярыне, приволок из поля улетевший брезент.
Наконец Вера Аркадьевна подала сигнал:
— Готово… Пробы сначала прими!
Вытащить наверх бадью с наполненными мешочками было не трудно. Спирька аккуратно сложил мешочки у насыпи — снег тотчас сровнял их, точно спеленал. Потом спустил бадью обратно…
Ветер с неистовой силой обрушивался с неба. Занесённая снегом Боярыня жалобно заржала.
— Тащи… понемногу! Тормоз ставь… Отдыхай! — прокричала снизу Вера Аркадьевна.
— Не бойтесь! Я спра… — Конец слова унесло в поле.
Вот теперь начиналось самое главное. Спиря взялся за рукоятку, изо всех сил упёрся в стойку ногами… Весь напрягшись, следил за медленно ползущим на вороток канатом. После короткого отдыха, пока тормоз сдерживает бадью, ещё несколько оборотов, потом ещё… Теперь уже Вера Аркадьевна поднялась со дна шурфа на три метра, теперь на четыре… Она помогает ему там, упираясь в стенки…
И вдруг произошло то, чего не ожидали и не могли предвидеть ни мальчик, ни она сама.
Тормоз воротка сильно щёлкнул, точно выстрелил, в стойке что-то громко хрустнуло… Вырвавшаяся рукоятка больно ударила Спирьку по локтю… Бешено закрутился вороток… Тупой удар сорвавшейся бадьи о дно шурфа, приглушённый, неясный крик там, в глубине, и внезапная пугающая тишина, только свист ветра в ушах.
Упав на насыпь, ловя ртом воздух, забыв о разбитой в кровь руке, Спирька крикнул сквозь хлынувшие от боли слёзы:
— Вера Аркадьевна… Тормоз, тормоз сорвало!
Но ответа не было. Ужас охватил мальчика. Она упала, разбилась, лежит без сознания…
— Вера Аркадьевна!..
Наконец далёкий, изменившийся её голос:
— Что… случилось?
— Тормоз вырвало! Вы-то… Вы-то как?
— С ногой неладно… Если можешь…
Он вскочил, заметался по насыпи.
— Сейчас! Маленько потерпите, я сейчас!
И был уже возле воротка: да, из стойки вырвало храповик тормоза. Теперь вся надежда только на его руки, на его силу! Сможет ли он поднять наверх, удержать бадью с Верой Аркадьевной? Справится ли? Иного выхода нет! Она ждёт его в темноте, на дне шурфа ушибленная, может быть искалеченная… Если бы не эта боль в локте!..
— Тащи понемногу… Ничего… Я буду… помогать!..
До крови закусив губу, отчаянно морщась и не сдерживая слёз, Спиря что было силы навалился опять на вороток.
Новый неистовый порыв ветра стегнул сверху. Обжигая лицо, сорвал с головы шапку, швырнул куда-то. Снежная пыль резанула глаза…
Спирька вытер рукой лоб.
Вера Аркадьевна лежала у насыпи, и на побледневшее лицо садились крупные белые хлопья. Ветер спал, снег валил теперь густо, сплошной пеленой. Спирька сбросил куртку, хотел накинуть на Веру Аркадьевну. Она сказала тихо:
— Не надо. Помоги встать…
Застонала, ступив на разбитую ногу. Подогнув её, бессильно опустилась опять на землю.
Тогда Спиря свистнул, подозвал Боярыню. Та, мягко переступая, подтащила к шурфу телегу. Мальчик отряхнул тяжёлый от снега брезент, обхватив Веру Аркадьевну, помог доковылять до телеги, с трудом подсадил…
— Пробы… Пробы не забудь.
— Я знаю!
Чуть не вскрикнув от боли (локоть едва ворочался), поспешно перетаскал мешочки. Опять подул ветер, туча снега поднялась с поля, мешаясь с наступившей темнотой.
Спирька не чувствовал, что ветер леденит у него на голове мокрые волосы. Бережно укрыв Веру Аркадьевну брезентом (даже в темноте было видно, какое бледное у неё лицо), он взялся за поводья.
— К бору теперь подадимся! — крикнул он ободряюще. — Сторожка тут лесникова где-то должна быть. Отогреться вам надо.
Вера Аркадьевна не ответила. Боярыня, точно понимая, косила на неё глазом, готовно перебирала ногами.
А снег всё валил и валил. Поле, белое и слившееся с небом, как будто подошло вплотную. Иногда казалось — сквозь мутную мглу темнеют деревья. Но, когда подъезжали ближе, они расступались.
— Боярыня, вывози, голуба! — умоляюще кричал Спирька, встряхивая поводьями.
Лошадь, упрямо выгнув шею, шагала по колено в снегу. Вдруг, коротко заржав, она остановилась.
