Общество «Будем послушными» - Несбит Эдит (чтение книг .TXT) 📗
(Нормальные люди говорят «адью», в особенности французы, однако Ноэль уверяет, что в стихах можно и так. — О.).
Выслушав все это, мы засыпали могилу, а сверху накрыли ее сухими листьями, чтобы она ничем не выделялась, а то люди подумают, что там сокровище, и все раскопают. Покойся с миром, лисичка!
Погребение завершилось. Мы сложили розовую юбку Доры, всю в кровавых пятнах, и собрались покинуть печальное место.
Не прошли мы и дюжины шагов, как услышали позади шаги и свист, а потом повизгивание собак, и на том самом месте, где мы схоронили лису, появился джентльмен в сопровождении двух фокстерьеров.
Джентльмен стоял спокойно, но его собаки принялись рыть землю — мы видели, как ходят их обрубленные хвосты и пыль летит из-под лап. Мы поняли, где они роют. И бросились со всех ног обратно.
«Пожалуйста, пожалуйста, отзовите собак!» — попросила Алиса.
«Почему?» — спросил ее этот джентльмен.
«У нас только что были похороны, а они разроют нашу могилу!» — объяснила ему Алиса.
Джентльмен свистнул, но эти псы были воспитаны не так как Пинчер, выращенный Освальдом: они не отозвались на команду.
«Кого вы похоронили — лесную пташку?» — ласково спросил нас джентльмен с седыми усами.
Мы промолчали, потому что нам всем вдруг показалось, что хоронить лису — дело подозрительное. Только Ноэль сказал поэтическим голосом:
«Останки бренные нашли мы на опушке леса, И вырыли могилу, и рыдали возле тела Лиса.»
Но услышал его только Освальд, потому что девочки уже вовсю скакали вокруг седого джентльмена, повторяя: «Ой пожалуйста, пожалуйста, позовите собак! Не надо здесь копать!»
Увы! Освальд был прав (как всегда). Нам следовало хорошенько утоптать землю на могиле, он так и говорил, но остальные пренебрегли его мудрым советом. А теперь эти противные, назойливые, непослушные фоксы (брали бы пример с Пинчера!) все разрыли, и нам предстал обнаженный труп рыжей лисицы.
Все было кончено. Мы повернулись, чтобы уйти, но тут усатый джентльмен схватил Ноэля за ухо и Дикки тоже — они стояли слишком близко к нему. Счастлив напомнить вам, что трусость чужда сердцу Освальда, он и не подумал бежать, но велел своим сестрам спасаться:
«Удирайте скорее!» — сказал он. — «Домой, живо!»
И они исчезли, как обед после хорошей прогулки.
Джентльмен с седыми усами принялся науськивать своих фоксов, чтобы они продолжал свое черное дело, а сам продолжал держать Дикки и Ноэля за уши. Мои братья, само собой, пощады не просили, но Дикки стал уже совсем красным, а Ноэль очень побледнел, так что Освальд вынужден был сказать:
«Не надо так держать их, сэр. Мы не убежим, я могу дать вам слово чести».
«Слово чести!» — повторил этот джентльмен таким тоном, что в добрые старые времена я бы уложил его на месте одним ударом верного клинка. Но Освальд сохранил хладнокровие и хорошие манеры.
«Да, сэр, я дам вам слово чести», — повторил он, и джентльмен оставил в покое уши моих братьев, побежденный мужественным тоном Освальда. Он нагнулся, вытащил из могилы тело лисы и высоко поднял его. Собаки с лаем запрыгали вокруг него.
«Вы тут рассуждаете о чести!» — сказал он. — «Посмотрим, умеете ли вы говорит правду!»
Дикки ответил: «Если вы думаете, что это мы ее убили, то вы очень ошибаетесь.»
Седоусый вдруг обернулся к Г. О. и одним рывком подтянул его к себе.
«А это что такое?» — спросил он, указывая на табличку «Охотники на лис из Моат-хауза». От ярости старый джентльмен стал уже совсем багровым, даже кончики ушей покраснели.
Освальд сказал: «Мы играли в охоту, но мы видели только кролика, да и тот успел спрятаться, поэтому Дикки стал лисой — понарошку; а потом мы нашли эту, убитую лису, и я не знаю, кто ее убил, а мы пожалели ее и похоронили, вот и все».
«Нет не все!» — сказал джентльмен, и на губах его появилась сарделическая (или как ее?) улыбка. — «Эта земля принадлежит мне, и я арестую вас за нарушение границ частного владения и причинение ущерба! Вы пойдете со мной и не вздумайте удрать! Я главный распорядитель охоты, а вы убили лису в августе, да еще сучку! Вам и ружье-то еще в руки брать рано! У папочки украли — а?»!
Освальд вовремя вспомнил поговорку «молчание золото», только она ему не поможет. Распорядитель охоты велел ему вывернуть карманы и, конечно же, обнаружил и пистолет, и патроны, а обнаружив их, язвительно расхохотался.
«Так», — сказал он, — «а где охотничье удостоверение? Вы пойдете со мной — пара недель в тюрьме пойдет вам на пользу».
Теперь я понимаю, что по закону он ничего не мог нам сделать, но тогда нам казалось, что и вправду засадит нас в тюрьму.
Г. О. заплакал, но Ноэль заговорил как мужчина. Зубы у него еще стучали, но мужество уже вернулось к нему.
Он сказал: «Вы нас не знаете. Вы не имеете никакого права не верить нам, пока не докажете, что мы солгали. Мы никогда не лжем. Пойдите и спросите у Альбертова дяди».
«Язык придержи», — только и сказал ему Распорядитель охоты.
Ноэль возмутился.
«Если вы засадите нас в тюрьму, когда мы ни в чем не виноваты», — сказал он, дрожа всем телом, — «то вы ничуть не лучше Калигулы и Нерона и Ирода в придачу, и испанских инквизиторов, и я напишу об этом стихи, когда мы будем в тюрьме, и люди будут проклинать ваше имя».
«Еще посмотрим», — сказал седоусый и отправился в путь, в одной руке неся тело лисы, а другой снова сжимая ухо Ноэля.
Я все ждал, что Ноэль сейчас заплачет или упадет в обморок, но вел он себя благородно, точно христианский мученик.
Все остальные пошли вместе с ним. Я нес лопату, Дикки нес грабли, Г. О. свою табличку, а у Ноэля на ушах висел неугомонный джентльмен. В конце поляны нас поджидала Алиса. Она добежала до дому, выполняя приказ своего заботливого брат, и тут же вернулась обратно, чтобы не оставлять нас один в беде. В некоторых отношениях она ничуть не хуже мальчишки.
Она заговорила с седоусым джентльменом и спросила его:
«Куда вы их ведете?»
Тот в ярости отвечал ей: «В тюрьму, гадкая девчонка!»
Алиса сказала: «Ноэль может упасть в обморок. Однажды его уже хотели отвести в тюрьму из-за собаки. Зайдите к нам и поговорите с нашим дядей, то есть это не совсем наш дядя, но это не важно. Вы могли бы вспомнить о своих маленьких детях, а если у вас нет детей, подумайте, каким вы сами были, когда были маленьким, и не обращайтесь с нами так жестоко!»
Не знаю, что из этого подействовало на нашего судью, но он все-таки выпустил ухо Ноэля и сказал:
«Ладно, ведите!» — Алиса тут же подбежала к Ноэлю и обняла его.
Трепетные пленники с изжелта-бледными лицами и их неумолимый джентльмен (все еще багровый от гнева) подошли к воротам замка и вступили в зал, полный старинной дубовой мебели, украшавшей черно-белый мрамор пола (ой, не получилось!).
