Приключения во дворе - Рысс Евгений Самойлович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Анюта не помнила, как она вышла из милиции. Кажется, она всё-таки догадалась со всеми проститься за руку и всех поблагодарить. Она шла по улице, и у неё кружилась голова от событий, которые она пережила сегодня. Страшная история была закончена. Непонятно, как, откуда в милиции всё знали? Ей не пришлось ничего доказывать, ничего объяснять. Неважно. Важно, что всё кончилось. Она шла быстрым лёгким шагом, с раскрасневшимся, оживлённым лицом. И вдруг снова тоска сжала ей сердце: как она могла забыть хоть на минуту о завтрашней операции! Но она взяла себя в руки. Думать об этом она могла сколько угодно, но при брате она должна быть весёлой и спокойной.
Анюта пошла быстрее. Она вошла во двор. Пенсионеры и домохозяйки сидели на скамеечках. Анюта поздоровалась с темп из них, кого сегодня не видела. Ей показалось, что все смотрят на неё как-то особенно пристально и внимательно. Но она решила, что это только ей кажется. Ведь никто из сидящих не знал ни того, что пережил Миша, ни того, что пережила она.
Она поднялась по лестнице, отперла ключом дверь и вошла в комнату. Миша стоял в передней бледный и смотрел на неё большими, округлившимися глазами. Он, очевидно, всё время стоял здесь и с ужасом ждал: не позвонит ли кто, и ждал с нетерпением, когда же наконец придёт сестра.
— Вот твой портсигар, — весело сказала Анюта. — Директор магазина отдал. Он даже никакого значения не придал. Подумаешь, мало ли ему носят всяких вещей. Пойди положи его папе в стол. И Быку я отдала деньги. Он, конечно, тебя обжулил. С горошиной это просто фокус. Он выигрывает наверняка.
Миша взял портсигар, ушёл к отцу в кабинет и долго не возвращался. Анюта нарочно громко стучала кастрюлями, чтобы Миша думал, что она и внимания не обратила на его отсутствие. На самом деле она напряжённо прислушивалась. Но в кабинете была полная тишина. Потом наконец Миша вышел, и глаза у него были красные и заплаканные.
Глава двадцать первая. Долг отдают второй раз
О двух людях думала Катя: о Мише, несчастном, затравленном Мише, и о Вове Быке. Как ей было жалко Мишу! Как она ненавидела Быка, как ей хотелось скорее начать действовать.
Ох, во многом, во многом была она виновата! Бой надо выиграть не только по форме, но и по существу. Пусть Вова составляет ничтожно маленькую частицу среди тех ребят, о которых она, Катя, обязана думать и заботиться. Вова частица маленькая, но обладающая огромной силой притяжения. Просмотришь её, и десятки частиц устремятся к нему.
Катя нервничала: «Почему не возвращаются ребята? Надо же скорее идти к Быку. Может быть, сейчас Анюта беспомощно мечется и не может достать денег. Сегодня четырнадцатое, как раз перед получкой, люди поистратились».
Катя собралась с мыслями. «Что мы будем делать? Мы прежде всего соберём деньги и отдадим Быку. Потом мы с ним будем разговаривать, и разговаривать серьёзно. Так, как имеет право говорить коллектив».
Но вот стали возвращаться ребята. По одному, по двое, по трое, они стремительно вбегали в ворота лагеря и мчались к Кате. Они запыхались, вспотели, но лица у них были серьёзные, сумрачные, деловитые. И каждый совал Кате деньги.
— Папа придёт домой, я ещё достану, — говорил один, передавая Кате рубль.
Другой совал несколько двугривенных и объяснял, что тут рубль сорок, но что если не хватит, он возьмёт ещё у соседей. Самая маленькая девочка в лагере, которую почему-то звали роскошным именем Инесса, принесла шестьдесят копеек, завёрнутые в платок. Иначе эту сумму она бы не донесла, потому что вся эта сумма состояла из отдельных монеток достоинством в одну копейку.
Самый серьёзный и хмурый шахматист, именовавшийся в лагере «Жук», принёс четыре рубля. Он как раз собирался идти покупать шахматы, когда случилась эта история.
Последним прибежал запыхавшийся, с безумными глазами Паша Севчук. Задыхаясь, он рассказал, что дома у него никого нет, что он пытался застать папу на службе, но папа, как назло, уехал куда-то на завод. Кажется, только он не принёс ни одной копейки. По лицу его было видно, как он мучается этим, как ему неприятно и стыдно, но никто его не осуждал. Ну, что же делать, если не повезло и негде взять? Важно, что парень старался, что намерения у него были хорошие.
Деньги, скомканные бумажки, серебряные и медные монетки, разложили на скамейке и стали торопливо пересчитывать. Всего оказалось тридцать восемь рублей. Это было гораздо больше, чем нужно. Решили всё-таки взять с собой все. Может быть, Миша не решился назвать всю сумму долга, а всем хотелось во что бы то ни стало сейчас же отдать деньги Быку.
— Где они собираются? — спросила Катя.
— Во дворе, за сараями, — торопливо ответили ей сразу несколько голосов.
— Пошли, — сказала Катя.
Они пошли. Катя шагала впереди, неся завёрнутые в платок деньги. За ней возбуждённые, с нахмуренными лицами шагали мальчики и девочка.
Шёл в толпе, стараясь не очень на себя обращать внимание, и Паша Севчук. Он считал для себя обязательным присутствовать при объяснении с Быком. То, что Бык его не выдаст, он знал точно. Не такой был у Быка характер. Мог что-нибудь сболтнуть лишнее кто-нибудь из других ребят. Севчук рассчитывал, что если другие ребята увидят, что он, Севчук, здесь, это удержит их от неуместной болтливости.
Процессия прошагала по улице, завернула в низкую подворотню старого дома, прошла через захламлённый двор и начала втягиваться в узкую щель между сараями.
И вдруг из-за сараев навстречу им выскочила Анюта. Наступило лёгкое замешательство. Все боялись, что Анюта спросит их, зачем они идут сюда. Катя Кукушкина даже прижалась спиной к стене в надежде, что Анюта её не заметит. Анюта могла догадаться, что её разговор с братом все слышали. Но Анюта их не заметила или, во всяком случае, не обратила внимания. Не до того ей было.
Она быстро пробежала через двор и скрылась в подворотне. Тогда за сарай прошли остальные ребята и Катя Кукушкина.
За сараями, кроме Быка, оставалось только трое. Вид у всех троих был очень смущённый. Только что Вову Быка при них поколотила девчонка, и Вова Бык ничего не сумел ответить. Лучше было бы им не присутствовать при этом. С девчонкой-то Бык ничего сделать не смог, а с ними сможет и наверное сделает, чтобы они не подумали чего-нибудь лишнего. Собирались уже и они под разными предлогами выбраться из-за сараев и убраться подобру-поздорову, когда вдруг узкий их закоулок заполнился людьми.
Бык сразу понял, что это неспроста и что события принимают угрожающий характер. Надо же ему было связаться с этим Мишкой Лотышевым! Кажется, уж до чего был запуган парень. Вова готов был поручиться, что никому не проболтается, а вот поди ж ты!
Вова быстро соображал, оглядывая лица ребят. Лица были такие, что дело пахло дракой. Вова встал как будто небрежно, прислонился к кирпичной стене соседнего дома. Злоба одолевала его. Мир по-прежнему был к нему несправедлив. Что он, заставлял, что ли, Мишку лезть в игру? Ещё отказывался. А теперь тот нашкодил, а отвечает он, Вова Бык.
Вид у Вовы был независимый. Он молчал. Он считал, что не ему следует начинать разговор. Если к нему у кого дело, пусть тот и обращается.
Катя Кукушкина подошла к Вове и остановилась прямо перед ним.
— Ну? — сказала она.
— А что «ну»? — спросил Вова.
— Ты, значит, ребят, которые помладше, — сказала Катя, кипя от ненависти, — втягиваешь в игры, обыгрываешь, заставляешь билетами у кино торговать, и все на тебя. Так?
— Ничего я не заставляю, — сказал Бык. — Ещё отговариваю. Так ведь сами просятся. «Ну, пожалуйста, Вовочка, сыграй!» А я что? Из любезности одной играю.
— Миша Лотышев проиграл тебе пятнадцать рублей?
— Проиграл, — сказал Бык. — Так не я играть просил, он просил.
