Письмо на желтую подводную лодку(Детские истории о Тиллиме Папалексиеве) - Корнев Владимир Григорьевич
Матусевич на удивление отважно первым вступил под мраморный свод. Тогда остальные поднялись за ним и осветили погребальную камеру. Вдруг из-под крыши, откуда-то с карнизов, хлопая перепончатыми крыльями и отвратительно шипя, сорвалась целая стая черной мохнатой нечисти, не похожей на птиц! Девочки, хором визжа, тут же кинулись обратно. Даже у Тиллима, не сообразившего в первое мгновение, что это за твари, сердце екнуло, а Матусевич уморительно захохотал:
— У страха глаза велики! Это ж просто нетопыри — летучие мыши… Правда, ха-ха, кровососы.
Лиза с Наташей застряли на пороге, продолжая визжать, Оля, часто моргая, тоже осталась внутри: ужас, уже явившийся в виде нетопырей, был все же слабее неизведанного страха, который сейчас бесшумно обволакивал древнюю гробницу снаружи. Вспомнив, что нужно торопиться, Лиза принялась послушно выкладывать из корзины жертвенные сласти и раскладывать кругом у самого входа. Другие девчонки, как могли, старались ей помочь. Оля со своим творческим подходом ко всему старалась, чтобы явленное кондитерское изобилие выглядело как можно привлекательнее и требуемые очертания окружности не нарушались, ведь за каждым требованием послания мог скрываться важный тайный смысл. Наташа смотрела на все горящими глазами, а Шурик педантично следил за тем, чтобы в корзине ничего не оставалось.
— Нельзя ничего утаивать при ритуале — призраки любят щедрость!
— Будем сегодня вызывать кого-нибудь или что?
— Кто знает технологию вызывания духов?
Когда композиция была готова, Матусевич аккуратно выложил в центр все шесть платков и торжественно, как заправский жрец, их поджег. Посланцы «пришельцев» стояли вокруг, наблюдая, как огонек поедает платки, и боясь проронить неосторожное слово, ненароком что-нибудь нарушить или, не дай бог, чтобы ветер снаружи не задул этот маленький ритуальный костер.
— За руки возьмитесь, — зловещим шепотом сказал Матусевич.
— Дух мертвой девочки, приди! — призвала Лиза.
Шурик подхватил:
— Астральное тело девочки, явись!
— Астралочка, приди!!! — громко выкрикнула Наташа наперекор своему страху. — Извини, что я кричу, — просто я староста…
В какое-то мгновение над некрополем воцарилась мертвая тишина.
— Ой, чувствую, холод по спине пробежал, — призналась Лиза.
— И мне-то как страшно! — не выдержала Наташа.
— Это замерзший дух девочки: он подошел к тебе сзади и приобнял, — со знанием дела изрек Матусевич.
К этому времени тряпицы уже сгорели точно по указанию — дотла, оставив после себя лишь противный, удушливый запах и дымок, тонкой струйкой ушедший вверх, через прорехи в своде — к небу.
— Теперь жертва должна быть принята! — обнадежил Матусевич.
Все, затаив дыхание, стали ждать, когда же появится умиротворенный монстр и, проникнув в гробницу, упокоится навеки в зияющей зловещей мертвой пустотой небольшой яме в центре склепа.
Вдруг за древними потрескавшимися стенами, где-то совсем рядом, раздался душераздирающий детский плач — совсем как тогда, на шоссе! Девчонки отпрянули от входа, судорожно хватаясь друг за друга, жалобно ойкая и всхлипывая, и чуть не угодили в разверстую могилу, куда до этого старались лишний раз даже не заглядывать (хорошо, что рядом стоявший отважный Тиллим успел подстраховать Олю, а с ней заодно и остальных ночных путешественниц). Шурик от жутких пронзительных звуков и сам побледнел, но, однако, с силой выдавил из себя:
— Я же г-говорил — во-от и знак! Мы услышаны! — И на этот раз не очень уверенно ткнул пальцем в небо.
— Ну уж нет! Это точно она нас обманула, девочка из леса! Мы назад пойдем, а она ка-ак схватит, ка-ак потащит… Она же не может без свежей крови! — пролепетала навзрыд Лиза.
Тут и Наташа встрепенулась:
— Нужно срочно произнести какое-нибудь заклинание, заговор от вампиров! Иначе не уйдет, и тогда…
— Вот что, — вспомнила Оля. — Я, конечно, не знаю, что там такое — призрак или обыкновенный человек, но моя бабуля от зла всегда читает молитву. Я ее тоже наизусть знаю. — И начала на одной ноте, прямо как в церкви, видимо копируя бабушку, молиться вслух: — Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его, яко исчезает дым, да исчезнут…
Оля прочитала до конца, как запомнилось, но дым от платков давно улетучился, прах рассеялся, а вой за стенами раздался опять!
— О-о-о-ой! Чур меня! М-мамочка! Мне так страшно!!! Пойдемте отсюда скорее — я не выдержу! У меня сейчас сердце выскочит… Или остановится… О-ой! — Лиза уже не могла плакать, ее просто трясло как в лихорадке.
— Ну хватит трусить! — наконец строго прикрикнул на паникерш Тиллим. — Хватит мистики! Я почти уверен, что нас разыгрывают… Сейчас будем прорываться назад, все слышали?! И чтобы никакой паники!
Матусевич как-то обреченно молчал, не пытаясь возражать, оттого что и самому ему стало не по себе, и ответственность за происходящее в ускользавшей из-под контроля обстановке готов был взять на себя другой.
Укротитель бешеных быков первым ринулся наружу.
— Все за мной! — позвал он окончательно упавший духом отряд, и все послушно устремились в обратный путь шаг в шаг за Тиллимом.
Ступали почти на ощупь: только в ночной темноте за стенами склепа стало заметно, что батарейки в фонариках здорово подсели, а Саша даже признался, что его фирменный совсем скис и вообще не включается.
Внезапно из кладбищенского мрака одновременно с очередной планирующей совой в пространстве над едва белевшей мраморной стелой возник светящийся… человеческий череп! Тут же в разных местах появились такие же зеленовато мерцающие оскаленные черепа, и вся эта восставшая из могил нечисть стремительно надвигалась на восьмиклассников — мертвые головы буквально летели на них со всех сторон!!! В этот жуткий момент, словно воспрянув духом, Матусевич схватил с земли сухой кизиловый сук и, точно ветхозаветный Давид, храбро размахивая им, как палицей или пращой, с воинственным кличем бросился навстречу ожившим мертвецам.
— А ну-ка с дороги, нечисть! Возвращайтесь в свои гробы! Я вам сейчас покажу монстра-дитя!!!
Вдохновленные бесстрашием Саши, девчата подняли такой визг, от которого даже девочка-вурдалак, или невесть кто, сразу прекратила надрывающий душу вой и хныканье, и как по команде кинулись кто куда, не задумываясь об исходе схватки и желая лишь одного — убежать подальше от проклятого места со всеми его привидениями, оборотнями и нетопырями.
Тиллиму же, больше всего боявшемуся, чтобы какая-нибудь темная сила, потусторонняя или в человеческом обличье, не навредила его несравненной даме сердца, ничего не оставалось, как устремиться в качестве ангела-хранителя за Олей. «Только бы не потерять ее из виду! Если потухнет фонарик, тогда уж точно ничего не разгляжу в этом мраке…»
— Оля, стой! Оля! — кричал он изо всех сил, с трудом различая мелькавший впереди девичий силуэт в белой футболке.
Страх придал девочке такую скорость, что она с лету перемахивала кусты и древние камни не хуже олимпийской чемпионки по бегу с препятствиями. Тиллим едва нагонял ее (наверное, он тоже поставил в ту жуткую ночь новый спортивный рекорд).
— Подожди, Оля, куда ты? Да стой же, в самом деле!!!
— Отстань, скелет! — упрямо угрожающе доносилось из едва освещаемой угасающим электрическим лучиком тьмы. — Уйди, а то как дам — рассыплешься!
— Верю… Но сначала остановись… — хватая на бегу ртом воздух, пошутил Тиллим. — Да ведь я ж это… Папалексиев…
Тут еще, как назло, прогремел гром, и южное небо разразилось нешуточной грозой. Впрочем, своенравная Оля Штукарь и не думала останавливаться, напротив, даже припустила еще быстрее. Воздух стал частью водяного царства, а под ногами текли бесконечные ручьи, точно Черное море вышло из берегов, и даже ориентация в пространстве и во времени нарушилась — так сильно было смешение воды и земли в этот ночной час. Словом, неизвестно, сколько бы еще длился этот невиданный забег с препятствиями по античному некрополю, грозящий перейти в заплыв, если бы Олина нога не попала в какую-то вымоину и девочка, одновременно запнувшись и поскользнувшись, не растянулась бы во весь рост на земле. Тиллим не успел подставить ей плечо, однако, поравнявшись, испуганно склонился над скорчившейся подругой, ну тут Оля сквозь пелену дождя и слез увидела, как парящий в пространстве примерно на высоте ее роста возле ближайшего куста шиповника скуластый череп, светясь и скалясь, направляется прямо к ней! Бедняжка, издав бессвязно-отчаянный всхлип, попыталась вскочить на ноги, но тут же со стоном вновь упала и стала торопливо отползать подальше от призрака смерти. Теперь уже и Тиллим не мог его не заметить. Ни минуты не раздумывая, он оторвал от земли первый попавшийся здоровенный камень (если бы мальчика попросили поднять этот валун в спокойном состоянии, он и с места бы его вряд ли сдвинул) и, подняв над головой, решительно преградил призраку дорогу, хрипя от натуги и гнева:
