Али-Баба и Куриная фея - Краузе Ханс (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
На какие только жертвы не пойдёшь, чтобы завоевать сердце девушки! Али-баба вырвал три волоска, которые торчали над его верхней губой; пригладил свои непокорные волосы, стал меньше чавкать за столом и даже начал прилежней заниматься арифметикой, чтобы не слыть больше круглым дураком. На птицеферме во время работы он вёл себя, как любезный кавалер. Стоило Ренате сказать: «Чёрт побери! Кажется, я забыла у «итальянок» совок», как её помощник уже сломя голову нёсся в другой курятник, чтобы принести ей забытую вещь.
— Ренату удивляло это усердие. Про себя она решила, что Али-баба честолюбив и хочет показать, что дело тут не в «новой метле». О его тайных чувствах она и не подозревала.
Настала пятница. В этот день в Катербургском доме культуры должны были впервые собраться желающие учиться играть на мандолине.
— Как глупо, что никто из ребят не хочет участвовать в нашем оркестре! — сказала Рената, протирая вместе со своим помощником окна в курятниках. — Вам бы только в футбол играть, а на всё остальное у вас времени не хватает. Не знаю, как другим, но лично мне никогда не понравится парень, который не признаёт ничего, кроме футбола.
Али-баба чуть не упал с лестницы. Ага, теперь он знает, как завоевать расположение Ренаты.
После ужина, когда Рената пошла в Дом культуры, Али-баба присоединился к ней.
— Я передумал: я тоже решил попробовать, — сказал он храбро. — Надо учиться всему — ведь так приятно немножко знать музыку.
На улице было так темно, что, если бы он и покраснел от такого вранья, этого бы всё равно никто не заметил.
Рената промолчала. «Как он изменился», — подумала она.
В Доме культуры Али-баба не отходил от неё ни на шаг. Седоволосый Хирзе выдал ребятам инструменты и рассадил их полукругом, в центре которого стал сам. Али-баба вместе со своим стулом придвинулся к Ренате. Как хорошо, что организовали этот мандолинный оркестр! Теперь Али-баба может на каждой репетиции сидеть рядом с Ренатой. Совсем рядом. Да он просто счастливчик! Али-баба был глубоко благодарен Хирзе за его старания…
Пока Али-баба размышлял, Рената слушала старого музыканта, который рассказывал об устройстве мандолины.
— Запомните, — говорил Хирзе: — мандолина состоит из грифа и корпуса, играют на ней специальной косточкой — медиатором.
Потом Хирзе объяснил, как надо держать мандолину и как называются струны.
Али-баба слушал только краем уха. Он строил воздушные замки. «Если я научусь хорошо играть на мандолине, — мечтал он, — то мы с Ренатой поладим. Надо во что бы то ни стало узнать её любимую песню. Я выучу эту песню наизусть и буду исполнять её вместо серенады. Это ей, конечно, понравится».
— А теперь настроим наши инструменты, — сказал Хирзе.
Он вытащил из жилетного кармана металлический свисток и извлёк из него тонкий, высокий звук.
— Это «а», — объяснил учитель.
И повторил тот же звук.
— Внимание! Теперь настроим соответствующую струну на звук «а».
Музыканты взялись за свои инструменты. Мандолины замяукали, как новорождённые котята.
Хирзе прислушивался. Склонив голову набок, он ходил от одного оркестранта к другому.
— А-а. Ещё раз… Я хочу слышать чистое «а». Яснее…
Перед Али-бабой Хирзе остановился с явным неудовольствием.
— Мальчик, — сказал он, — что ты делаешь? Где бродят твои мысли? Ты настраиваешь совсем другую струну. Внимание! Ведь это же «е». Вот «а», вот…
— Ах да, правильно!.. — Али-баба сделал вид, будто он случайно перепутал струну.
Теперь он ударил сразу по обеим струнам «а». Струны были слабо натянуты. Звуки, которые они издали, при всём желании нельзя было назвать музыкальными. Хирзе зажал уши.
— Натяни же их! Натяни!.. — сказал он раздражённо.
Али-баба не заставил себя долго упрашивать. Он так сильно натянул ослабевшую струну, что она лопнула, издав на прощание громкий, жалобный звук: пенг…
Хирзе заломил руки.
— Больше чувства, юноша, больше чувства! Что ты делаешь? Внимание! Ведь это струна, а не бельевая верёвка. Наверно, ты никогда в жизни не держал в руках музыкального инструмента?
Али-баба был достаточно честен, чтобы сказать «нет».
— Ну хорошо. Тогда слушай внимательно, и дело пойдёт на лад, — сказал Хирзе мудро и снисходительно улыбаясь.
Али-бабе стало стыдно. Он бросил на мандолину взгляд, полный отчаяния.
Рената листала учебник «Игра на мандолине», который Хирзе раздал перед занятием.
— Когда наконец мы будем продолжать урок! — сердилась она.
Но учитель натягивал новую струну на мандолину Али-бабы, и Ренате пришлось запастись терпением.
Тронув рукой плечо своего соседа, она недовольно сказала:
— Послушай, если ты опять что-нибудь пропустишь, спроси лучше меня. При настройке я тебе тоже помогу. Ты же видишь, что задерживаешь всех. Если так пойдёт дальше, мы не сдвинемся с места.
Али-баба втянул голову в плечи. О серенаде, которую он собирался сыграть своей любимой, пока нечего было и думать.
— Внимание. Будем продолжать!
Али-баба опять взял в руки мандолину. Несмотря на то что в Доме культуры было совсем не жарко, он весь покрылся испариной. Хирзе улыбнулся Али-бабе и ободряюще кивнул ему головой:
— Не теряй мужества, сынок. Истинное искусство требует жертв.
Скоро рождество
Первый снег всё ещё заставлял себя ждать, а в катербургском кооперативе уже начали продавать разноцветные стеклянные шары, бенгальские огни и мишуру. В интернате только и разговору было, что о предстоящих рождественских каникулах. Даже тот, кто обычно не очень-то рвался домой, мечтал сейчас провести рождественские дни у своих родных.
— Вы только не воображайте, что все смогут уехать! Это невозможно! — кричал заведующий хозяйством, когда его атаковали бесчисленными просьбами об отпуске. — На животноводческой ферме народ всегда нужен. Может быть, вы воображаете, что в праздники я сам буду ходить за скотиной? Так дело не пойдёт! На ферме должны остаться дежурные.
Только Али-баба не считал дни, оставшиеся до праздника. Ему было всё равно, что значится в календаре, рождество или пасха. Он не хотел никакого отпуска.
— Уезжайте все, я остаюсь добровольно, — предложил он, когда речь зашла о дежурстве на ферме.
Нет, к своему отчиму он ни за что не поедет. Лучше уж чистить навоз в коровнике. «Рождество для меня не существует, — сказал он себе. — О нём просто не надо думать. Мне подарки получать не от кого…»
Но не ошибся ли Али-баба на этот раз?
Хильдегард Мукке взяла из канцелярии ящик с личными делами ребят, работающих в имении.
Александр Кнорц, которому всегда всё нужно было знать, с любопытством вытянул шею.
— Что вы там ищете, коллега? — спросил он.
Это было сказано самым любезным тоном, так как с недавнего времени Кнорц счёл за лучшее поддерживать с Мукке хорошие отношения. Он заглянул в её раскрытую записнуюкнижку. Чёрт возьми, с этой женщиной надо держать ухо востро!
Хильдегард Мукке ответила не сразу. Она записывала в свою книжку имена некоторых учеников.
— Придётся мне помочь деду Морозу, — сказала она наконец. — Ребятам, у которых нет родителей, народное имение решило сделать небольшие рождественские подарки.
— У меня тоже больше нет родителей, — пробормотал Кнорц, садясь за свой письменный стол, — а кто мне что-нибудь подарит?
Хильдегард Мукке, которая держала в руках дело Али-бабы, не слушала его болтовню.
— Не знаю, что нам делать с Эпике! — сказала она нерешительно.
— С Эппке? При чём же здесь Эппке? У этого балбеса есть мать и отчим. С Эппке всё совершенно ясно.
Хильдегард Мукке подняла голову.
— Ясно? Может быть, вам это ясно, но мне нет… Думаю, что Хорсту Эппке жилось бы лучше, если бы у него не было ни отчима, ни матери. Тогда о нём заботилось бы государство. А теперь парень зависит от своих никуда не годных родителей. Думаете, что на рождество он дождётся от них хотя бы доброго слова?
