Как понять собаку. Научись говорить на языке лучшего друга - Феннел Джен (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Вокруг круглой огороженной площадки, выделенной в конноспортивном манеже, собралось человек пятьдесят зрителей. Монти начал с того, что вкратце описал свой метод и рассказал о том, что собирается нам продемонстрировать. Ситуация между тем складывалась не совсем благоприятно. Монти не видел, что позади него оказалась Джинджер Роджерс. Пока он говорил, она начала медленно кивать головой, словно с ним соглашаясь. Это выглядело очень комично. Зрители невольно начали посмеиваться.
Разумеется, когда Монти оглянулся, Джинджер перестала кивать. Но стоило ему повернуться лицом к публике, кобыла принялась за свое. Мы с Венди обменялись понимающими взглядами. Я уверена, что подумали мы об одном и том же: парень слишком много на себя берет. Монти рассказывал, а мы сидели и ждали, когда начнется цирк.
Ровно через двадцать три с половиной минуты мы были готовы взять свои слова обратно. Именно столько времени потребовалось Монти, чтобы не просто успокоить Джинджер, но и уверенно сидеть верхом на лошади, которая (мы твердо это знали) никого к себе близко не подпускала. Мы с Венди ошеломленно молчали. Тот, кто видел нас в этот момент, сказал бы, что на лицах у нас было написано «не верю!». Потрясение длилось еще долго. Мы дни напролет говорили только об увиденном. Венди, которой удалось поговорить с Монти после его блистательного представления, даже решила соорудить у себя в хозяйстве такую же круглую площадку, как у него, и начала следовать его советам.
У меня и у самой было такое чувство, будто зажегся яркий свет. Слова Монти и то, что он делал, вызвали глубокий отклик в моей душе. Сегодня всем известно, что метод Монти Робертса основан на том, чтобы установить с лошадью контакт — или, как он сам это называет, «настроиться» на нее. В своем круглом загоне он занимался тем, что устанавливал контакт с лошадью, говоря, по сути дела, на ее языке. Метод основан на длительном опыте работы с животными и, что не менее важно, наблюдений за ними в их естественной среде. Больше всего этот метод поражает тем, что в нем вообще нет места страху и боли. Монти рассуждает так: если ты не способен добиться, чтобы животное было на твоей стороне, значит, все, что ты делаешь, — это насилие, ты навязываешь свою волю существу, которое не желает этого. И ему удается добиваться потрясающих результатов благодаря тому, что он знает, как завоевать доверие лошади. Для него, к примеру, чрезвычайно важно, чтобы лошадь позволяла дотрагиваться до самых уязвимых мест, до брюха. В тот день, когда я наблюдала, как он действует в унисон с животным, внимательно присматриваясь и прислушиваясь к сигналам, которые подавала ему лошадь, мне подумалось: «Он ее расколол». Его контакт с лошадью был настолько полным, что она позволяла делать с ней все. И не было ни принуждения, ни насилия, ни давления: лошадь делала все свободно, по своей воле. И я подумала: как бы, черт возьми, мне научиться так же общаться с собаками? Я была уверена: исходить надо из того, что собаки были спутниками еще древнего человека и исторически нас с ними объединяет крепкая связь. Но меня мучил вопрос: С ЧЕГО НАЧАТЬ?
Глава 3
Слушать и учиться
Сейчас мне понятно, что тогда мне улыбалась фортуна. Не начни я расширять собственную группу собак, уверена, мне никогда не довелось бы увидеть того, что я увидела. К тому времени, о котором идет речь, у меня жил собачий квартет: Хан, Сьюзи, Сэнди и еще бигль — сука по кличке Ким, которую я подобрала. Это была славная четверка, чудесное сочетание характеров. А моя жизнь вступала тогда в новую стадию. Меня ничто не связывало: дети выросли, родителей я только что потеряла. Я могла делать все, что захочу, и решила взять в дом щенка — черную немецкую овчарку Сашу.
Мне всегда хотелось завести немецкую овчарку, несмотря на то что у этой породы не очень хорошая репутация. Люди видят в овчарках полицейских собак, воспринимают их как агрессивных зверей, способных напасть на человека — это, разумеется, взгляд, весьма далекий от правды. Наши представления о собаках стереотипны, точно так же как и представления о людях. Все немецкие овчарки агрессивны, все спаниели глупы, а все бигли норовят сбежать — кто из нас такого не слышал? Но это такая же ерунда, как думать, что все французы носят береты, а все мексиканцы ходят в сомбреро, то есть чистое невежество. Если я сомневалась, прежде чем завести немецкую овчарку, то совсем по другой причине. Я просто не считала себя достойной работать с такой собакой, так как много слышала об их потрясающей сообразительности и о том, что их интеллект постоянно нужно упражнять, предлагая пищу для ума. Мне всегда казалось, что у меня не хватит времени, терпения и, наконец, познаний для того, чтобы держать овчарку. Ну, а теперь я решилась.
Появление Саши в доме стало для меня поворотным пунктом. Увидев, как работает с лошадьми Монти, я поняла, что должна следовать его примеру, и начала внимательно наблюдать за тем, как ведут себя мои собаки. Для начала нужно было отказаться от мысли, что я умнее их, и просто смотреть. Так я и сделала, и результат не заставил себя ждать. Саша была совсем молодой и невероятно шустрой. Остальные собаки по-разному реагировали на этот появившийся сгусток энергии. Ким ее попросту игнорировала. Хан, напротив, был не прочь поиграть и побегать с новичком. Его совсем не раздражало, что Саша всюду, как приклеенная, таскается за ним по пятам. Если у кого-то появились проблемы, так это у Сэнди, кокер-спаниеля моего сына Тони.
С той минуты, как Саша появилась в доме, Сэнди недвусмысленно давала понять, что терпеть ее не может. Справедливости ради надо сказать, что Сэнди была уже немолода, ей исполнилось двенадцать лет, и ее просто раздражало это неугомонное дитя, скачущее перед носом. Сначала она пыталась не обращать внимания и отворачиваясь от нее, что само по себе было нелегко, потому что Саша в свои десять месяцев была крупнее Сэнди. Поняв, что это не помогает, она начала глухо рычать, поднимая верхнюю губу, так что Саша пятилась от нее.
Раздумывая о том, что все это значит, я сообразила, что уже видела нечто подобное раньше, с другой моей собакой, одним из моих первых спрингер-спаниелей, Донной, или Герцогиней, как стали называть ее потом. Даже само имя указывает на то, что в Донне было что-то царственное. Когда она горделиво шествовала по дому, все должны были уступать ей дорогу. Помню случай, когда мама приехала навестить нас и села в любимое кресло Донны, которая лежала там, свернувшись клубком. Стоило маме опуститься на подушку, собака поднялась с возмущенным видом и столкнула маму, так что та очутилась на полу. Поднявшись, она попыталась снова усесться в кресло, и все повторилось. Донна снова ее вытолкнула. Тогда, конечно, мы решили, что это все очень забавно.
Наблюдая за Сашей и Сэнди, я поняла, что вижу сейчас нечто подобное. Я видела такое поведение и прежде, не понимая, что именно вижу. Теперь же все было так, словно я впервые стала свидетелем каких-то вещей. Мне было вполне понятно, что происходит: Сэнди и Донна пытались установить, кто здесь хозяин, что явно имело отношение к иерархическому статусу.
Следующее, что я заметила то, что мои собаки устраивали всякий раз, когда встречались. Если, скажем, я увозила Сашу к ветеринару на прививку, по возвращении она устраивала одно и то же представление. Тогда я не знала, как все это назвать, но теперь могу сказать: это было ритуализированное приветствие. Она подолгу облизывала морды остальным собакам, насторожив уши, — это происходило всегда.
Сначала это не имело для меня никакого смысла. В случае с Сашей я не понимала, отнести это поведение к кипучей энергии молодости или к тому, что она новичок в группе. А может быть, это просто привычка, которую она получила еще до приезда в наш дом? По счастливой случайности Саша вдохновляла меня не только своим поведением. Внешне она очень напоминала мне волка. Когда-то давно я читала книги о волках, но она заставила меня задуматься об этом всерьез.
