Как понять собаку. Научись говорить на языке лучшего друга - Феннел Джен (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

Я добыла видеоматериалы о волках, динго и диких собаках и была поражена, в первых же кадрах увидев весьма знакомый мне тип поведения. Несколько раз я с изумлением просмотрела ту самую, уже знакомую мне по собакам, процедуру ритуализированного приветствия. Мне показалось, что это как-то связано с тем, какой ранг занимает животное в группе. Это ощущение окрепло, когда я начала разбираться в социальной структуре волчьей стаи, сообщества, в котором все вращается вокруг лидеров — назовем их альфа-парой или вожаками.

Я еще вернусь к этому и подробнее расскажу об альфа-паре. Сейчас просто поясню, что два альфа-волка — самые сильные, здоровые и умные, а также самые опытные члены стаи. Их высокий ранг поддерживается и благодаря тому, что они единственные в стае дают потомство, гарантируя таким образом передачу и сохранение наиболее здоровых генов. Главное то, что пара вожаков властвует в стае и определяет все аспекты ее жизни. Члены стаи принимают тот факт, что альфа-пара правит ими, и беспрекословно подчиняются вожакам. Каждый член стаи знает свое место и охотно выполняет свои функции, согласно существующему в стае порядку.

Я смотрела фильмы о волках и убеждалась, что все приветственные ритуалы, которые я наблюдала, относились к альфа-паре. Судя по всему, главные волки не облизывали морды другим волкам, зато все остальные лизали морды им. Само облизывание выглядело очень характерно — неистовое, сконцентрированное на лицевой части. Были и другие подсказки, помогающие мне разгадать язык собачьих поз. Уверенность вожаков в себе проявлялась в том, как они держались. Например, хвосты у них были подняты выше, чем у всех остальных членов стаи. Подчиненные тоже подавали свои знаки. Одни просто ползали перед вожаками на брюхе, другие (главным образом молодые и занимающие низкое положение) вообще не приближались, держались на периферии. Создавалось впечатление, что не все, а лишь некоторые волки удостоены чести облизывать вожакам морды.

Мне стало понятно многое, что я видела раньше. Герцогиня, моя собака Донна, шествовала по дому так же величественно, как вожаки волчьей стаи. Но самое интересное наблюдалось, когда я возвращалась домой, к своей стае. Прямо с порога я стала отмечать черты сходства. Я разглядела в своих собаках королей, рыцарей и слуг. Было ясно, что собаки, занимающие более высокое «положение в обществе», ставят на место нижестоящих, точно так же, как и в волчьей стае. Прежде мне никогда не приходило в голову сравнивать их, а тут вдруг я поняла, насколько похожи собаки и волки. Это было для меня настоящим прорывом.

И снова самое веское доказательство предоставила мне Саша. Теперь мне было ясно, например, что она претендует на более высокое положение в стае. Она уже выросла, стала довольно крупной, и ей хватало уверенности, чтобы игнорировать протесты Сэнди. Сэнди в это же самое время начала сдавать позиции — она ходила опустив голову, поджимала хвост, изменилась и вся ее осанка.

Смена власти была особенно заметна во время игр. Когда я бросала собакам мячик или игрушку, Саша бежала за ней первой и приносила обратно. Остальные собаки бежали следом, окружали игрушку, когда она падала, но не устраивали толчеи и не спорили из-за того, кому нести мяч хозяйке. Если же другая собака оказывалась рядом с Сашей, когда та поднимала игрушку, Саша только бросала на нее взгляд, всем своим видом говоря: «Мое, не трогай».

Что до Сэнди, то ее позы все выразительнее говорили о подчинении. Она явно проигрывала, уступив самозванке Саше честь встать во главе стаи. Молодая собака, если хотите, совершила бескровный государственный переворот.

Разумеется, мои собаки не всегда вели себя так интригующе. Были моменты, когда они держались порознь и отлично себя чувствовали. Стало ясно, что эти иерархические штучки усиливаются и подчеркиваются лишь в определенных ситуациях. Значит, нужно было разобраться в том, когда именно это происходит.

Я обратила внимание, что подобные вещи случаются всякий раз, как я возвращаюсь домой. Вскоре, следя за собаками более внимательно, я обнаружила: это происходит, когда кто-нибудь входит в дом. Когда появлялся визитер, собаки толпились вокруг меня. Они приходили в сильнейшее возбуждение, неслись к двери, носились вокруг людей. И все время они взаимодействовали между собой, демонстрируя ритуализированное поведение. То же самое я стала замечать, когда брала поводки и звала собак на прогулку. Все собаки радовались, возбужденно прыгали и все время общались друг с другом, пока мы готовились выйти из дому.

Я снова обратилась к примеру волчьей стаи и увидела похожие вещи. В случае с волками это поведение проявлялось, когда стая готовилась отправиться на охоту. Волки бегали, теснили друг друга, но вожаки четко выделялись прямой посадкой головы и высоко задранными хвостами. И всегда именно они вели стаю на поиски добычи.

Я сообразила: волки заново подтверждают отношения в стае. Вожак напоминает остальным о своей ведущей роли. В стае имелись четкая иерархия, сложившийся порядок взаимоотношений и взаимных действий, и волки принимают его как данность, поскольку от этого зависит их жизнь. В моей стае явно происходило то же самое. Но больше всего меня интересовало мое собственное участие во всем этом. По тому, как собаки общались со мной, мне было очевидно, что и я каким-то образом являюсь частью этого процесса. И из всех собак охотнее всех вовлекала меня во взаимодействие как раз Саша.

Если мы выходили из дому, Саша неукоснительно оказывалась впереди меня. Она занимала совершенно определенную позицию, перекрывая мне дорогу. Я, разумеется, в любой момент могла потянуть ее назад за цепь, но ей явно хотелось бежать передо мной. Казалось, для нее совершенно естественно бежать впереди. Если, когда мы были на прогулке, раздавался резкий звук или случалось что-то неожиданное, например впереди появлялась незнакомая собака, Саша всегда вставала впереди меня, явно играя роль разведчика. Она лаяла куда громче остальных моих собак, если, например, к дому подходил молочник или почтальон. К тому же ее, в отличие от других собак, в подобных ситуациях было труднее успокоить.

Должна честно признаться, поведение Саши меня тревожило. Все это чем-то напоминало мне Парди, у которой тоже была привычка бежать впереди меня. Я уже начала бояться, как бы мне не упустить и эту собаку. К счастью, на сей раз мне удалось разобраться, что к чему. А найти первый ключ к разгадке опять помогли воспоминания о Донне. Я вспоминала, как она вела себя много лет назад, когда я растила своего малыша Шона. Стоило ему лечь на ковер, Донна сразу же ложилась рядом с ним и клала лапу ему на ногу. Если он сбрасывал с себя лапу, она возвращала ее на то же место. Было очевидно, что она охраняет его, выступает в роли защитницы. Теперь я поняла: точно так же, как Донна чувствовала тогда ответственность за младенца, Саша каким-то образом считает, что ее роль — присматривать за мной. Зачем бы еще ей так подчеркнуто заботиться обо мне, когда я вхожу в дом или принимаю гостей? К чему иначе прикладывать столько усилий, чтобы быть впереди меня на прогулках?

Теперь я вижу, сколько ошибок наделала из-за того, что рассуждала о собаках, как о людях. Как почти любой человек на этой планете, я считала, что мир вращается исключительно вокруг нас, а все прочие виды живых существ должны как-то подстраиваться под нас и вписываться в эту великую схему. Я всегда полагала, что раз я держу собак, значит, должна быть для них вожаком. Теперь же я впервые задала себе вопрос: а так ли это на самом деле? Мне стало интересно: действительно ли Саша старалась защищать меня и почему?

Информация, которую я получала от собак, была убедительной. Для меня же она была равносильна взрыву. Мне пришлось полностью пересмотреть свой взгляд на многие вещи. И вот тогда-то до меня постепенно начало доходить: «Стоп, а может быть, я неверно все оцениваю? Что, если я грубо и самоуверенно — чисто по-человечески — пытаюсь затолкать все это в какие-то совершенно не те рамки? А если взглянуть на ситуацию глазами собаки и отбросить уверенность, что она зависит от меня, допустить, что собака думает совсем по-другому? А если она уверена, что отвечает за меня? Может быть, она считает себя вожаком стаи, в которой я занимаю подчиненное положение? Вдруг она верит, что именно поэтому, а не почему-либо еще должна заботиться о моем благополучии?» Так я размышляла и вдруг обнаружила, что все встает на свои места.