Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник) - Кузнецова Юлия (книги онлайн .txt) 📗
– Что за дела? – Сопыгин схватил меня за плечо. – Гляди! Фирсова ребенка бьет!
Я обернулся и глазам своим не поверил. На школьном дворе Катька трясла моего первоклашку, как погремушку. В его огромном рюкзаке и правда что-то гремело, а сам мальчишка визжал, как заведенный. У Катьки же было такое зверское лицо, будто он конкретно напряг ее. Мальчишка изворачивался, крутился, пытаясь ухватить Катьку за косу.
– Убивают! – вопил он.
– Слушай, надо бы их разнять, – сказал Сопыгин.
– Точно! Скорее спасай Фирсову, – согласился я. – Этот мальчишка еще тот стервец, я его знаю…
Сопыгин рванул к дерущимся. И очень вовремя. Первоклашка как раз вцепился Фирсовой в косу, и теперь непонятно было, кто из них кого раскручивает. А уж крику стояло!.. Одного я не мог взять в голову – как Фирсова умудрилась вляпаться в эту историю? За такое к директору можно отправиться прямой дорожкой. Что подумают ее родители? Хотя им тоже пора было преподать урок, пусть знают, что их Катька и такое может! Сопыгин уже был на месте. Он буквально подхватил Фирсову на руки и оттащил от первоклашки. Мальчишка тут же бросился наутек, а Катька все еще брыкала ногами и размахивала косой. Я решил, что она в надежных руках, и, пока меня не привлекли, как свидетеля, поспешил подальше от школы. Мимо меня пронесся первоклашка, он поднывал, прихрамывал, но бежал шустро. Из оттопырившихся карманов торчало несколько мятых купюр, а еще какая-то записка, где будто было выведено мое имя. Но думать сейчас об этом не хватало времени. Перед тем как завернуть за угол, я в последний раз глянул на школьный двор. Сопыгин все еще обнимал Фирсову, а она стояла, уткнувшись носом ему в воротник. Эти двое не пропадут – сообразил я и скрылся за поворотом.
Дома я был предельно осторожен. За столом в меру воротил нос от щей, на вопросы о школе отвечал односложно. Чтобы мама не заподозрила неладное, старался вести себя естественно, лишнего не болтать, но и не отмалчиваться. Окончательно усыпив бдительность громогласной ссорой с Риткой, я умудрился отпроситься погулять в пургу, когда мама полностью погрузилась в перипетии очередного сериала.
– Иди уже, – отмахнулась она от меня и прикрикнула на ноющую сестру: – Рита, тише!
По телевизору показывали, что одна мать проворонила своих детей, и они попали в плохую компанию. Это животрепещущее зрелище никак нельзя было пропустить!
Из дома я вышел заранее, чтобы уж точно не опоздать. Погодка стояла достойная – небо сшили с землею белыми нитками, – метель мела вовсю. Даже захотелось заскочить обратно в подъезд и отсидеться там до весны. Но я был не хуже вьюги – отмел сомнения прочь и ушел в снегопад. По дороге как раз успел заскочить в цветочный магазин и купить Инге розочку. Такую же хрупкую и колючую, как она сама. Аккуратно засунул цветок под куртку и рысцой понесся на место встречи. Мы договорились, что увидимся возле катка, я пришел заранее. Вокруг было пусто, лед заносило снегом – никто из ребят не решился играть в такую погоду. Я все смотрел и смотрел по сторонам, ожидая, что вот-вот появится Инга. И вдруг увидел что-то яркое в небе. Будто там, за метелью, парили два небесных фонарика: желтый и зеленый. Прижавшись друг к другу, они дрожали на ветру. И только потом я разглядел дерево, в заснеженных ветвях которого они застряли. Высоко – за пазухой у облаков…
Ну вот, здесь и кончается моя история. Точнее, только начинается. Но об этом я уже не стану трепать языком. И не думайте, это не от того, что он просто-напросто отмерз. За эти месяцы я кое-что понял. Сегодня буду слушать Ингу и думать только о ней, а не о себе. Только бы пришла! Только бы все это не оказалось обманом воображения. Я переступаю с ноги на ногу, проверяю, на месте ли они. Зима свирепствует, вьюжит, будто испытывая меня на стойкость. Но я уже не боюсь трудностей. Лишь вглядываюсь в пургу. И тут вижу сквозь снег знакомую фигурку. Ее несет ко мне ветер. Это она! Инга летит над дорогой, чуть касаясь снега своими сапожками, спешит, улыбается. Помахала мне рукой, и я сразу забыл о морозе – прямо пот прошиб. Вот оно – мое первое свидание, на подлете! Ну все, друзья, будем прощаться, «давай, до свидания», как теперь говорят. Вдохнул, выдохнул – вперед! Пожелайте мне удачи, я иду к ней…
Светлана Лубенец
Не хочу влюбляться!
Глава 1
«Мне нужна твоя помощь…»
– А я тебе говорю, что он вообще ни на кого не смотрит! Абсолютно бесчувственный болван! – горячилась Маша Рагулина из 9-го «А», пытаясь вбить это в голову Варе Симоненко из 9-го «Б».
Маша даже соскочила с подоконника, на котором сидела, и вырвала из рук Вари раскрытый учебник физики. Варя уже давно в него не смотрела, но Маша, видимо, чувствовала себя уверенней, когда приятельнице не на что было отвлекаться. Симоненко тут же выхватила у нее свой учебник обратно, сунула его в сумку и сказала:
– Да я никогда не поверю, что ваш новенький ни разу не посмотрел хотя бы на Ольгу Емельянову! Такую красавицу еще поискать – не найдешь!
– Я тебе говорю, что ни разу не посмотрел!! – с еще большим жаром воскликнула Маша. – Ольга уж и таким боком к нему повернется, и этаким, а ему – хоть бы что!
– А может, у него уже есть девушка? Из старой школы, например…
– Знаешь, Варька, можно даже иметь в подругах самую красивую девушку в мире, но вообще не глядеть на Ольгу невозможно! Ты ж сама только что об этом сказала!
Варя посмотрела в окно. На подоконнике сидел голубь. Будто почувствовав взгляд девочки, он повернул к ней головку. Нежные сизые перышки с радужными переливами чуть встопорщились на шее, бусинка глаза с желтой окантовкой дрогнула. Голубь взмахнул крыльями и взлетел, царапнув коготками по жести внешнего подоконника.
– Ну что ты молчишь-то?! – не унималась Маша.
Варя нехотя отвела взгляд от окна и ответила:
– А что мне сказать? Может, Ольга просто не его тип?
– Да ладно! При чем тут тип? Вот я Емельяниху терпеть не могу, но красоту ее признаю и всегда восхищаюсь!
Варя вздохнула, снова вытащила учебник физики и перед тем, как его раскрыть, спросила:
– Слушай, Машка, а чего ты от меня-то хочешь, что-то никак не пойму?!
– Ну даешь! – возмутилась Рагулина, трагически всплеснув руками. – Я ей всю перемену талдычу о том, что мне нравится Белецкий, а она, видите ли, ничего не понимает!!
– Машка! Я тебе кто? Никто! Я даже не в вашем классе учусь! Чего ты ко мне пристала со своим Вилецким?!
– Во-первых, его фамилия – Белецкий! Во-вторых, мне важен взгляд со стороны! Я хочу разобраться, стоит ли на него тратить силы. В-третьих, никто не мешает нам с тобой как следует подружиться, раз уж мы все равно рядом живем! Мы ж не виноваты, что нас родители в разные классы отдали!
– Маш, отстань, а! – попросила Варя. – Я хочу еще разик прочитать параграф. А на вашего Белецкого, так и быть, как-нибудь посмотрю с особым пристрастием. Только… – Симоненко лукаво улыбнулась, – вдруг он мне так понравится, что я сама начну строить ему глазки! Что тогда?
Маша шумно выдохнула воздух и сказала:
– Ну… тогда я пойму, что мы с Ольгой Емельяновой для Белецкого действительно не тот типаж!
– И что, прямо так и сдашься?
– Не знаю, – задумчиво произнесла Рагулина. – Я ж еще не влюбилась по самые гланды… Так… Присматриваюсь…
– Ладно, валяй, присматривайся. Только умоляю, дай мне физику повторить.
Последние слова Симоненко заглушил звонок.
– Ну во-о-о-от! – недовольно протянула Варя. – Как всегда! От тебя, Машка, одно зло! Схвачу сейчас из-за тебя лебедя!
– Ну конечно! Из-за меня! – с большим сарказмом произнесла Рагулина. – Дома надо было физику учить! Поторопись! Физичка моментально дверь закрывает!
И две девочки быстрыми шагами пересекли холл и скрылись в двух соседних кабинетах: физики и русского языка.
Напряжение с Вариной души спало только тогда, когда Валентина Ивановна объявила, что они переходят к новому материалу. Не спросили. Повезло-таки. Варя не любила физику, как, впрочем, и все точные науки. Она изо всех сил старалась получать поменьше троек по физике с математикой, но это стоило ей больших трудов. Варя любила писать сочинения, длинные и пространные. Собственные размышления по разным поводам порой уводили ее довольно далеко от характеристик героев изучаемых произведений, но русичка Маргарита Сергеевна всегда прощала ей многословие и лирические отступления от основной темы. Она всегда говорила, что в сочинениях Варвары Симоненко бьется живая мысль.
