Как жила Тася - Толмачева Мария Львовна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
– Да быть не может! Вот смотри какую я тебе красивую азбуку купила. Дай-ка, я открою, прочитай-ка тут!
Тася с любопытством взглянула на хорошенькую картинку, буквы были крупные и понятные.
– Вот к-о-т! – протяжно прочитала она.
– А тут? – мама показала на другую строчку.
– Н-а-ш-а к-а-ш-а! – опять прочитала Тася.
Мама даже книгу опустила от изумления.
– Детка моя, вот сюрприз! – едва выговорила она.
Тася взглянула на радостное лицо матери, вдруг застыдилась, покраснела и бросилась ей на шею. А потом она рассказала, как ей неприятно показалось, что Сонечка с Томкой читают, а они с Мишей не умеют, и решила выучиться.
Мама ее крепко поцеловала, подарила красивую азбуку, а когда вернулся папа, и ему рассказала, как порадовала ее Тася.
На радостях папа за обедом велел принести бутылку шипучего кваса, громко хлопнула пробка, красивыми пузырьками заиграл напиток в стаканах, Коля громко прокричал:
– За Тасины успехи! Ура! – и все потянулись к ней со стаканом, чтобы чокнуться.
А Тася широко улыбалась и чувствовала себя именинницей.
ТАСИНА ПАСХА
В эту зиму минуло Тасе семь лет, и она собиралась в первый раз в жизни говеть. Она очень гордилась этим, учила молитвы и очень огорчилась, когда не удалось.
Дня за два до Страстной промочила Тася на «вербах» ножки, заболело горлышко, сделался жар, и о том, чтобы в церковь идти, нечего было и думать.
И только в Страстной четверг, когда все собрались яйца красить, позволила мама и Тасе одеться и выйти в столовую.
В доме уже пахло праздником: горничная, высоко подоткнув платье, домывала окна, няня усердно терла мелом образа, а мама в сторонке мелко резала миндаль и цукаты, и Коля то и дело подбегал к ней полюбоваться.
Еще немножко слабенькая, Тася присела к столу, на котором Маня, в большом переднике, разводила в стаканах разные краски. А вот и Даша с усилием тащила большую кастрюлю только что сваренных, дымящихся яиц.
– Мне эту! Эту дай краску! Я хочу, чтоб у меня яичко синенькое вышло! – кричит Тася.
Что за интересное дело! Яички выходят одно лучше другого. Тася сосредоточенно поливает их ложкой, чтоб они вышли ровные, без пятен, но Коле скоро надоедает делать свое дело, как все: он то обмакнет свое яйцо сперва в один цвет, а потом в другой, а то один конец оставит белым и красит только наполовину; и на чистом месте выведет ХЕ.
– Мамочка, ты подари мне несколько яичек, я хочу всем сделать сама по яичку, чтобы христосоваться! – просит Тася.
И когда мама позволила, отобрала себе на тарелочку самых чистеньких и красивых и принялась за дело. Папе сделала желтенькое, а Коля пририсовал красную звезду и буквы ХЕ. Для мамочки в пестренькой бумажке с бабочкой посредине. Мане и Коле по одинаковому красненькому, чтоб никому не завидно было, няне – лиловенькое. И вдруг вспомнила:
– А Мише-то? – и задумалась на минутку. Потом соскочила с места и подбежала к маме.
– Мамочка, не грех, если я и с Мишей похристосуюсь?
Мама задумчиво посмотрела на нее и улыбнулась легонько.
– Не грех, детка!
Так Тася для всех яиц наготовила и стала с нетерпением праздника ждать.
Самый это большой, самый радостный день, одно слово Светлое Воскресение! – говорила ей няня. – Всякая тварь радуется, солнышко играет!
– А ты что это, нянечка, делаешь? – спросила Тася, следя, как ловкими руками делала что-то няня над Маниным белым платьицем.
– А вот оборочки плохи! К заутрене Христовой готовлю!
Тася вдруг вспомнила, как в прошлом году перед Пасхой мама рано укладывала Маню с Колей спать, приговаривая:
– Не ляжете, не разбужу вас к заутрене!
И как потом рассказывали дети, как весело было ночью идти в церковь. Вспомнила, тряхнула решительно головкой и побежала к маме.
– Вот я говеть не могла, так к заутрене я непременно пойду! – объявила она твердо, в то же время нерешительно и неуверенно заглядывая маме в глаза.
А та стояла в это время в кухне и, раскрасневшись, растирала желтки с сахаром, и ее рука двигалась так быстро, что нельзя было рассмотреть. На мгновенье она остановилась и поглядела на дочку.
– Ну что ж! Пожалуй, если уж тебе так хочется! сказала она. Тогда попроси няню и тебе белое платье разгладить.
Тася взвизгнула, кинулась обниматься, чуть не сшибла на пол чашку с желтками и побежала объявить няне великую новость. Коля услышал и остался недоволен.
– Вот еще! Всякую мелюзгу брать! – ворчал он. – Раскиснешь, нюни распустишь! Ведь мы в гимназическую церковь пойдем, мне перед товарищами стыдно будет!
– И пожалуйста!… И совсем не раскисну! Ты сам раскиснешь! – обиделась Тася, отходя в сторону.
Полные всякой веселой суеты прошли полтора дня. Настала суббота. Погода стояла ужасная: сыпал мокрый снег пополам с дождем, от ветра рябили лужи, и снежинки вертелись, как сумасшедшие.
– Ну, если к вечеру не будет лучше, я тебя не возьму в церковь, и не просись! – сказала мама Тасе.
Девочка испуганно посмотрела, но по маминому лицу поняла, что так и будет, что и просить не стоит.
И Тася убежала в гостиную, где никого не было, и стала молиться:
– Господи! Дай, чтоб снег прошел! Дай, чтоб меня в церковь взяли! Я буду умная, дай, чтоб взяли!
Но вот уже стало смеркаться, пора было обедать, а снег все шел и таял, падая на мокрую грязную землю.
Ну, дети, в семь часов вы лягте и постарайтесь заснуть, а в половине одиннадцатого я вас разбужу! сказала мама.
– А я? – жалобно протянула Тася.
Мама усмехнулась.
– Ложись и ты! Может быть, погода еще улучшится!
Тася печально побрела в свой уголок и, на всякий случай, стала на ночь укладывать кукол и зверей.
Последними взяла Мишку и новую фарфоровую собачку, купленную на «вербах», которая ей очень нравилась. Тут новая мысль вдруг пришла ей в голову. Она нерешительно поглядела на собачку, повертела ее в руках, потом повернула голову к образу и прошептала:
– Вот если, Господи, я к заутрене пойду, так я эту собачку Коле подарю: ему очень хочется! И, немножко успокоенная, она покорно легла в кроватку.
Но в непривычный час ей не спалось, и все нет, нет, да откидывала Тася одеяло и слушала чутко, что делалось кругом, как раздвигали стол в столовой, как ходила взад и вперед мама, принося что-то.
– Спи, спи, неугомонная! – ворчала няня, – что ты все вертишься?
– Да я не могу, нянечка, – жалобно пискнула Тася, – мне не спится!
– Ну, так лежи!
Тася повздыхала и решила еще немножко полежать, а потом пойти посмотреть, что делается за
окном.
Кругом было тихо, няня тоже задремала на своей кровати, мама ушла в спальню. Тася смотрела, смотрела перед собой, потом все стало как-то мешаться, глазки ее слиплись, и она заснула.
А между тем, время шло. Мама в последний раз оглядела стол, приготовленный для разговенья, и заглянула в окно. Снега больше не было, все было тихо.
«Пора будить детей!», – подумала она. Но Маня уж проснулась сама и, сидя на кровати, расчесывала свою длинную косу. Коля тоже бодро вскочил. Тогда мама подошла к Тасе. Девочка крепко спала, сжавшись в комочек.
– Жалко будить! – сказала мама, проводя рукой по ее спутанным волосам.
– Ничего, мамочка, буди! – вступилась Маня. – А то, если мы без нее уйдем, она потом плакать будет! – и, наклонившись над сестренкой, она проговорила: – Таська, вставай, в церковь пора!
Но та только промычала что-то и зарылась носом в подушку. Тогда мама легонько стала тормошить ее, но крепок первый детский сон не просыпалась Тася.
Няня озабоченно поглядывала издали, потом вступилась и она.
– Давайте-ка я попробую голубушку мою побудить. А то поздно, одеваться ведь пора!
Обхватила няня вялое детское тельце и посадила Тасю на кровати. Тася открыла глазки, посмотрела на всех удивленно, ничего не понимая, потом опять повалилась на подушку.
