Лучик и звездолёт - Перфильева Анастасия Витальевна (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Мама Божены всплеснула руками и, сконфузившись, стала объяснять что-то отцу. Он тоже сконфузился, сказал:
— Ничего, прошу вас, не беспокойтесь, — и увёл Иринку.
На прощание она успела крикнуть:
— Приходи завтра опять, ладно, Боженочка? А его я с собой возьму, спасибо! — и потрясла человечком.
К зданию, где должен был делать свой доклад Иван Васильевич, они доехали на трамвае. У них в городе, дома, даже трамвайные пути давным-давно поснимали, ходили одни автобусы и троллейбусы. А здесь красные звонкие трамвайчики так и шныряли по улицам.
Жёлтая сумка у Иринки на этот раз была набита не пирожками Александры Петровны, а круглыми жестянками с плёнками, ящичками с диапозитивами — разноцветными снимками на стёклах. И портфель у Ивана Васильевича раздулся от чертежей и рисунков, а в руке он нёс складной штатив с экраном и киноаппарат.
Зал был полон. Больше сидело мужчин — строгих, парадных, в черных костюмах, но и несколько разряженных женщин, покровительственно улыбнувшихся Иринке.
Конечно, Иван Васильевич мог попросить себе в помощники кого-нибудь из взрослых. Но он так любил, когда ему помогала Иринка!
Пока отец читал свой доклад, а переводчик переводил, она сидела в первом ряду и могла делать что угодно: смотреть в окно или на тех, кто сидит в зале…
Сегодня Иринка глаз не спускала с отца. Она восхищалась, она гордилась им! Иван Васильевич был в своём лучшем костюме, только галстук чуть сбился набок; он говорил, или показывал палочкой на развешанные чертежи, или вдруг, снимая очки, отпускал шутку. И весь зал слушал его, и все смеялись вместе с ним. Отец был самым лучшим, самым умным, замечательным и красивым на свете!..
— Ирина, что же ты, не слышишь? Расставляй экран! — громко произнёс его голос.
Иринка вскочила. Настала и её торжественная минута.
Она тоже нарядилась в лучшее платье, и новые банты повязала на хвостики. Смело поднялась на сцену, вынесла сложенный экран со штативом, щёлкнув, раскрыла его — все в зале слышали это звонкое «щёлк!» Вместе с отцом растянули, установили экран. Потом спустились в зал и в проходе между разряженными зрителями поставили аппарат, а рядом на стуле Иринка разложила по порядку — она сама перед отъездом проверяла! — катушки с плёнками. Номер один, номер два, номер три. Сейчас она будет подавать их отцу по очереди, как только он тихо скажет: «Следующая…»
И тут случилось ужасное, непоправимое.
Как обычно, Иринка подала плёнку номер один, она сама сматывала её после прошлого показа. Первая была скучная: столбики цифр, схемы. А вот со второй начиналось Иринкино любимое: гостиница, где они были недавно с Женькой, здание с куполом, помощники отца в белых халатах, его начальник — вообще всё.
Иринка подала плёнку, отец вставил её в аппарат, тот привычно зажужжал. А зал вдруг грянул дружным весёлым хохотом.
Что случилось? Ой, что случилось!..
На экране всё, решительно всё ехало вверх ногами: большое здание с куполом плыло, опрокинувшись в голубое небо, под ним плыли пухлые облака; автобус, в котором ехали они с Женькой, деловито перебирал колёсами там, где должна быть крыша; по дороге к нему, не падая, быстро шёл вверх ногами папин начальник.
Иринка ахнула громко, отчаянно, окаменела. Хохот в зале нарастал, отец смеялся тоже.
— Что же ты, Ириша? Товарищи, просим прощения…
Ещё минута — Иринка заревела бы. Но чей-то голос из зала на чистом русском языке крикнул:
— Не робей, дочка! Молодец, помогай отцу, а плёнку перемотать пустяк…
Иринка проглотила слёзы. Мигом взяла из рук отца катушку с злополучной плёнкой. Ловко, умело перемотала её, подала. И всё пошло своим чередом.
Поздно вечером Иринка с Иваном Васильевичем вернулась в гостиницу.
Утомлённые трудным днём, спать легли сразу. В середине номера стояли рядом две широченные кровати.
Перед тем как лечь, открыли окно. Сразу зашумел, загудел вокруг невидимый чужой город. Но шумел он так же, как их собственный. И огни в соседних окнах были похожие: в одном горел жёлтый, в другом оранжевый, в третьем голубой. Окна понемногу гасли. А на небе зажигались звёзды. Иринка смотрела и думала: звёзды всюду одинаковые? Она спросила:
— Папочка, вот ты говорил свой доклад. Про то, как летают в космос. Правильно?
— Ну, не совсем, — сонно ответил Иван Васильевич. — Тема моего доклада была значительно уже…
— Папочка, а зачем вообще летают в космос?
— Для того, например, — Иван Васильевич сладко зевнул, — чтобы узнать, какие лучи испускают солнце и звёзды. Когда полетят космические корабли с людьми, надо охранять их от этих лучей.
— А ещё зачем?
— Чтобы изучать метеориты, определять по ним, из чего сделаны другие планеты…
— А зачем открывать другие планеты? Вдруг там какая-нибудь очень интересная жизнь, да?
— Честно тебе сказать, девочка, — улыбнулся Иван Васильевич, — жизни интересней, чем на нашей планете, то есть на Земле, по-моему, нет нигде. Даже в космосе.
— А Земля большая?
— Очень.
— И на ней много-много разных стран?
— Конечно.
— А космос ещё больше?
— Ну… Наша Земля в нём как… как маковое зёрнышко!
Иринка съёжилась под одеялом.
— Знаешь что? — попросила она. — Побаюкай меня, пожалуйста. Когда я была маленькой, ты меня баюкал, я помню. Пел: «Не ложись на бочок, придёт серенький волчок…»
— Да что ты, маленькая? Что ты, моя рыбка? — Иван Васильевич повернулся к Иринке. — О чём загрустила?
— Нет, я не загрустила… — Иринка помолчала. — Просто подумала: у всех есть мамы. У Женьки, и даже здесь, у Божены. А у меня нету…
Иван Васильевич подвинулся к ней. Стал тихонько похлопывать рукой по одеялу, нескладно и неумело напевая: «Не ложись на бочок…» — до тех пор, пока Иринка не задышала ровно, не заснула.
На следующий день Боженина мама была выходная, и Иван Васильевич разрешил Иринке пойти вместе с ней и Боженой смотреть город.
Оказывается, очень интересно провести полдня с человеком, объясняясь только руками, глазами, ногами, даже носом.
У витрины большого магазина девочки постояли, и Иринка показала, какое ей хотелось бы платье — вон то, пышное, колоколом! Божена, хитренько сморщившись, нарядилась вон в ту шляпку — девочки зафыркали от восторга: до чего же здорово, дунешь — улетит!
У витрины игрушечного магазина покачали на руках понравившихся кукол, сварили на плите обед, выкупали дочек, покатали на колясках — всё руками, глазами.
Улицы в городе были не асфальтовые, а выложенные крупными чистыми камнями. Иринка показала, как по ним можно прыгать в классы. У большущего фонтана на площади побрызгались водой. А на красивом изогнутом мосту стали учить друг дружку считать фонари. Иринка протяжно говорила:
— Один, два, три…
Божена повторяла по-своему:
— Еден, два, трши…
Прохожих тоже было занятно встречать так: палец ко рту, молчок, замереть — значит, идёт строгий, важный, надо вести себя тихо, как мышки. Сделать вот такие глаза, надуть от смеха щёки, чуть что не лопнув, — ну и тётенька, гражданка, дама! Вся в каких-то свистящих оборках, и каблучки вроде карандашей. Всплеснуть руками, похлопать в ладоши — ай да собачонка, длинная, мохнатая, вроде гусеницы, глаз не видать!
Словом, бродить по городу молча получилось очень весело!
Потом зашли в музей. Это был уже настоящий сказочный дворец. Белую мраморную лестницу стерегли мрачные рыцари в латах, с мечами. Иринка даже испугалась, схватила Божену за руку.
— Кто они?
Божена весело заговорила что-то. Иринка не понимала. Она смотрела на закованного в железо великана снизу вверх почти с ужасом. Неужели раньше, давно, так одевались? Нет, это, наверно, стражник в броне, как танк, стерёг когда-то дворец. А вдруг он оживёт и поднимет тяжёлый меч? Выше на лестнице стоял второй такой же стражник… Боженина мама, улыбаясь, ждала, пока Иринка с опаской поднималась по ступенькам.
