Журавли и цапли . Повести и рассказы - Голышкин Василий Семенович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Леня с завистью покосился на книжный шкаф, забитый сочинениями Л. Н. Толстого. Вот это да! Сразу видно человека. Сперва думал, а потом писал. Лене за всю жизнь не прочесть.
Ладно, он тоже так будет. Сперва думать, а потом писать. Итак, он проснулся и встал с постели. В этом пока ничего яркого нет. Умылся, позавтракал… И тут ничего яркого. Ага, вспомнил… Леня схватился за перо, но мысль ускользнула от него, как воробей от кошки. Тогда Леня стал действовать хитрее. Отложил перо, задумался, и мысль тут же вернулась. Он вспомнил о… мухе. Он увидел ее сразу после завтрака. Она нахально летала по комнате, а потом села ему на нос. Муха среди зимы! Леня до того удивился, что сидел с мухой на носу, пока она не улетела.
Может быть, про муху написать? Нет. Засмеют еще. Скажут, ничего ярче мухи не нашел… Ну ее, муху! Лучше он вот о чем напишет. О горке, которую хотел построить для малышей… Или о книжке, которую хотел прочитать… Или о выставке певчих птиц, на которой хотел побывать… Вот они, яркие впечатления.
Леня тянется к перу и опускает руку. Нет, ни о чем таком он писать не будет. Потому что ничего такого не было: ни горки, ни книжки, ни выставки. А почему?
Леня не успевает вспомнить. Дверь открывается, и в комнату влетает Генка, сосед. В одной руке у него кочережка вместо клюшки, в другой — жестяная банка вместо шайбы. На лице вопрос: думает или не думает Леня Бойков отыграться после вчерашнего проигрыша?
Думает, конечно, думает. Леня хватает шапку, кочережку, и приятели мчатся во двор. Теперь их кричи — не докричишься.
Сочинение лежит недописанное…
Случай на дороге
Ваня и Таня — брат и сестра. Ване пять лет, а Тане на год больше. Живут они в избе, которая стоит у развилки двух. дорог. Правая дорога — Ванина, левая — Танина. Сядут ребята на обочинках своих дорог и делятся новостями — кто по дороге прополз, кто пробежал, кто проехал. Это у них игра такая.
Сегодня, как, впрочем, всегда, больше везет Тане. Это, наверное, потому, что головка у нее хоть и маленькая, как у молодого подсолнуха, зато шея длинная, как у того же подсолнуха. За тридевять земель и то видно. А Ваня как арбузик маленький, толстенький. Ему бы вблизи разглядеть что-нибудь, и то ладно.
Вдруг видит Таня, мчится по ее дороге тележка вроде кошелки. В оглоблях — конь-огонь. На дуге — красный флажок. А в кошелке ребят что огурцов в урожайный год на грядке. Правит тележкой мальчик-с-пальчик.
«Это они в город едут», — подумала Таня и рассмеялась от радости, что такое увидела. Хотела Ване об этом сказать.
Вдруг слышит: «А-а-а-а!..» — Ванин голос. Обернулась — и обмерла. Мчится по Ваниной дороге рыжая лошадь без пут, без упряжки, без седока. И прямо на Ваню скачет. Вот-вот затопчет…
Вскочила Таня, а шагу ступить не может. Стоит как заколдованная. До того испугалась. А лошадь все ближе, ближе… А тележка-кошелка с алым флагом тут как тут!
— Тпру! — рванул на себя вожжи мальчик-с-пальчик.
Соскочил с повозки и побежал навстречу скачущей лошади. Бежит, а сам зачем-то на бегу курточку снимает. Снял. Замахнулся. Да как швырнет в лошадиную морду! Таня от ужаса зажмурилась. А когда снова открыла глаза, все было кончено. Перед ней, переваливаясь с боку на бок, пыхтел арбузик-Ваня. А рядом с ним, держа Ваню за руку, стоял незнакомый мальчик, белобрысый, большеглазый. Поодаль на лугу мирно паслась рыжая лошадь.
— Это ее овод донял, — отдышавшись, сказал мальчик, — вот она и понеслась как шальная.
Тут Таня заметила на груди у мальчика алый значок.
— Пионер, да? — спросила она.
— Пионер, — кивнул головой мальчик. — Сегодня в комсомол принимать будут. В райком едем. До свидания.
Вечером об уличном происшествии узнал папа.
— Смелый мальчик, — сказал он. — Но не только смелый.
— А еще какой? — спросила Таня.
— Наблюдательный, — сказал папа. — Лошадь, она непременно в сторону шарахнется, если на нее чем-нибудь замахнуться.
Саша-растеряша
Приехал Саша в лагерь с октябрятской группой. Приехал и потерялся. Нашел где! Дома не мог! Дома хоть на день, хоть на два потеряется, никто не хватится. Там вожатых нет, а тут… И глаза у лагерных вожатых так устроены, что кругом все насквозь видят. Никуда не скроешься. Один мальчик Серым Волком обернулся. Вожатый посмотрел и сказал:
— Ерунда. Это не Серый Волк, это мой пионер Вовка.
Пришлось Вовке прежний вид принимать.
Потеряться в лагере трудней, чем собственную тень обогнать. А вот Саша потерялся.
Что тут началось: пожар в муравейнике!
Один вдоль бежит, другой поперек скачет, третий наискось мчится… И все Сашу ищут.
— Стойте! Стойте!!!
Чей это голос? Майкин. Неужели Сашу нашла?
Нашла, да не Сашу, а Сашину панамку. Обступили Майку. Теребят панамку. Пересмеиваются: подумаешь, панамку нашла! Что? Вам этого мало? А знаете, где она, Майка, эту панамку нашла? Возле муравьиной кучи: черные муравьи Сашу загрызли и по кусочкам растащили.
Ну и Майка! Мала еще, что с нее возьмешь. Посмеялись и снова разбежались — Сашу искать.
— Стойте! Стойте!!!
Опять Майка? Нет, на этот раз Борька. У него голос девчоночий, не сломался еще. В руках у Борьки сандалетка. Он ее с дерева палкой сбил. Присмотрелись к сандалетке, узнали — Сашина. Но как она на дерево попала? У Борьки ответ готов:
— Птицы Сашу расклевали и по гнездам растащили — птенцов кормить.
Ну и Борька, фантазер! Не поверили ему, конечно. Но вот секрет, как Сашина сандалетка на дереве очутилась? Ладно, найдут Сашу, узнают.
Не успели разбежаться, снова услышали:
— Стойте! Стойте!!!
Юлька бежит. Лица на Юльке нет — один страх. Она только что лося видела. Лось стоял и облизывался. А на рогах у лося… Рот у Юльки как открылся, так и закрыться не может от ужаса. Наконец закрылся, и Юлька договорила:
— А на рогах у лося Сашины шорты висят.
Вот они, у Юльки. Лось, как Юльку увидел, убежал, шорты сбросил. Да не в шортах дело, а в том, почему лось облизывался.
— Почему?
Потому, оказывается, что он Сашей позавтракал.
Ребята Юльку на смех:
— Лось не людоед. Он детьми не завтракает.
— Нет, завтракает!
Разве Юльку, упрямицу, переспоришь: с места не сдвинешь, с мысли не собьешь. Пришлось на хитрость пуститься:
— А тобой почему не позавтракал?
Юлька только плечами пожала: откуда ей знать? Сыт, наверное, был, потому и не позавтракал.
— Не сыт, не сыт! — закричали ребята.
— Тогда почему же?
— Потому, что ты тощая.
Юлька — в слезы:
— Нет, не тощая, не тощая…
Тут вожатый подошел. Узнав, в чем дело, утешил Юльку:
— Ну, конечно, не тощая и вполне съедобная.
У ребят в глазах ехидство:
— А почему же лось ею не позавтракал?
— В следующий раз позавтракает. Когда голоден будет.
Лицо у Юльки сияет. Пусть лучше ее лось съест, чем она свое уступит: не тощая, а вполне съедобная.
— Сюда! Сюда!!!
Еще кто-то кричит. Забыли про Юльку. На голос бросились. Вера кричала. Она вторую Сашину сандалетку возле кроличьей клетки нашла. Никак, кролики Сашей подзаправились: вот они, красноглазые, как смирно сидят, Сашу, наверное, переваривают.
Обступили клетку, смеются над Верой, а Вера свое твердит:
— Съели, съели…
Вдруг чувствуют, кто-то сзади лезет. Оглянулись — Саша.
— Куда лезешь, кто такой?
— Посмотреть… Саша я.
— Нет, ты не Саша.
— А кто же?
— Никто. Нет тебя.
— Как нет? А где же я?
— Сейчас узнаешь. Эй, Вера, где Саша?..
Суповик
У всех ребят носы как носы: у кого пуговкой, у кого грушей — одним словом, нормальные, — а у Толи Дедушкина длинней всех. Как у сороки. Острый и любопытный. От любопытства, наверное, и длинный.
