Мой внутренний Элвис - Шерер Яна (библиотека книг .txt) 📗
Ее улыбка такая же вымученная, как и моя. В доме так чудесно прохладно, что хочется сесть в их необъятный диван и так тут и остаться. Но надо бежать за миссис Фицмартин — она огибает диван, направляясь к лестнице. Здесь останавливается и показывает наверх.
— Вторая дверь налево.
Я поднимаюсь, очень медленно и радуясь каждой секунде, которая у меня есть. Потом оказываюсь в коридоре с двумя белыми дверями и, к сожалению, сразу же понимаю, какая из них вторая. Стучу. Тишина. Секунду раздумываю, не уйти ли мне.
Я постучала, мне не открыли, что еще?
Я уже хочу развернуться, но голос за дверью вдруг говорит: «Входи».
Осторожно отворяю дверь.
Комната за нею совершенно розовая: розовые стены, полки, ковер, на нем — розовый рюкзак.
На розовой постели сидит Нелли и ревет. Увидев меня, она замолкает.
— Ты? — кричит она. — Ты? Кто тебя сюда впустил? Проваливай!
И швыряет в меня розовой подушкой. Я уворачиваюсь, и та вылетает в коридор. Прежде чем Нелли успевает кинуть еще одну, я выхожу и прикрываю дверь. На лестнице поджидает миссис Фицмартин.
— Нелли сейчас придет, — говорю я и иду мимо нее на улицу.
Я усаживаюсь в машину, и тут происходит невероятное: Нелли и вправду выходит из дома со своим розовым рюкзаком.
— Молодчина, — говорит мне мама.
Нелли пихает папе рюкзак. Папа секунду стоит с рюкзаком в руках, потом идет открывать багажник. Роется там, потом закрывает его и отворяет мою дверь.
— Ты не выйдешь на минутку?
Я выхожу. Папа ставит рюкзак на пол у моего сиденья. Я гляжу на рюкзак, стоящий там, где только что были мои ноги.
Папа удовлетворенно кивает.
— Сойдет.
— Сойдет? Давай лучше прищемим ноги Нелли ее рюкзаком!
Но у папы такой вид, будто он вот-вот заорет. Поэтому лучше промолчать.
Только скажите это Кларе. Она заходится в крике, как только Нелли садится в машину.
— Не хочу! — можно разобрать в ее реве, — я хочу Антье! Антье-э-э-э-э!
Папа смотри так, словно сейчас закричит вторым голосом:
— Что там еще?
— Не надо разводиться с Антье! Хочу Антье-э-ээ-э-э-э!
Я с трудом протискиваюсь на свое место и глажу рыдающую Клару по голове.
— Тут никто со мной не разводится.
— Ну как же, — всхлипывает Клара, — ну как же — у них уже новая!
Она показывает на Нелли, которая сидит совершенно безучастно.
Ох, кажется, Клара решила, что мама с папой завели себе новую дочь, а я должна остаться у Фицмартинов. Кто знает — может, они бы этого и вправду хотели.
— Я буду тут всегда, — говорю я Кларе и вытираю слезы с ее щек. Клара таращится на Нелли рептильими глазами.
— С ней, — я показываю на Нелли, — это, конечно, идиотство, но все же не так плохо.
Клара вздыхает и кивает.
— Ну, теперь можно ехать, в конце-то концов? — папа пристегивается.
— Да, — говорит Клара.
Папа разворачивается и отъезжает от дома Фицмартинов.
Миссис Фицмартин машет рукой. Нелли не смотрит в ее сторону.
Именно так я себе и представляла путешествие по Америке: Клара восседает с банкой писюлек в руке и с рептильими очками на носу меж Нелли и мною. У моих ног стоит рюкзак Нелли. А на коленях — гитара. У кого хочешь в такой обстановочке появится клаустрофобия.
Нелли смотрит в окно. Я застегиваю молнию на куртке. В машине уже так же холодно, как в супермаркете. Трижды Нелли ворчала, что в машине ужасно жарко и трижды мама подкручивала колесико на приборной доске в сторону синей отметки.
Папа ищет мой взгляд в зеркало заднего вида.
— Что-то там сзади подозрительно тихо.
— Я уже превратилась в ледышку, — отвечаю я.
Папин взгляд становится умоляющим.
Ужас, теперь мне надо поддерживать разговор. Ладно, спросим Нелли что-нибудь милое.
— Ты уже радуешься тому дню, когда вернешься домой?
Нелли поворачивает голову.
— Да, — говорит она и снова смотрит в окно.
— Нелли совсем недолго будет дома, — говорит папа, — через два дня после возвращения она отправится в Японию.
Что на это сказать? Вау, как круто? На самом-то деле мне почти жалко Нелли.
Только представить, что мне надо было бы отправиться с Фицмартинами в поездку по Германии, а спустя два дня отчалить на месяц в Японию, нет уж, спасибо.
— Бедняга, — говорю я затылку Нелли. Она молча смотрит в окно.
— «Макдональдс», «Вендиз», «Кентукки фрайд чикен» или «Куино»? — спрашивает папа чуть погодя.
Мы — перед одним из этих перекрестков, где на каждом углу по ресторану фаст-фуда.
— «Макдональдс», — решает Нелли.
На двери ресторана — рекламный плакат «Маклина». «Меньше жира» — значится на нем. Наверняка, это вкуснее, чем «без жира». И наверняка сытнее, чем вообще ничего не есть, как я с утра.
Чувствую себя совсем слабой.
Мама, Клара и Нелли нагружают папу своими заказами и пропадают за одним из столиков.
Я жду папу на кассе, а он бормочет: «двабигмакаодинхеппимилскуриныминаггетсамиифантойдвесредниекартошкиболыпаяколаикофе». Звучит почти как молитва.
— Папа, — говорю я, когда папа выложил женщине на кассе свою молитву, — попробую-ка я сегодня «Маклин».
— …и один «Маклин», — прибавляет папа к молитве.
Он как-то странно смотрит на меня, когда женщина исчезает, чтобы принести наш заказ. Я чувствую, как кровь ударила в голову.
Мне уже все равно, что папа один будет тащить всю эту гору еды. Я лучше смоюсь к столу, к маме и Кларе. И Нелли.
— Фрау Антье ест сегодня «Мак Стройность», — говорит папа, подходя с полным подносом к столу.
Клара смеется. Нелли тоже. Понятия не имею, смеются ли они над «Фрау Антье» или же над «Мак Стройностью». Про фрау Антье из старой рекламы молока папа шутит с тех пор, как я родилась. Может быть, он и назвал-то меня так только потому, что ему хотелось пошутить. Наплевать, я достаю свой «Маклин» из пластиковой коробочки и вгрызаюсь в него. На вкус он мало чем отличается от «Бигмака», который я обычно беру.
Не так уж это и трудно — похудеть.
Бигмак у Нелли, кажется, по вкусу совсем не такой, какой она обычно берет.
Нелли яростно ругается каким-то высоким голосом и показывает то на свой бигмак, то на фотографию бигмака на бумажке в подносе.
Ага, дело вовсе не во вкусе, а во внешнем виде. Бигмак выглядит не точь-в-точь, как картинка, изображающая бигмак.
Но это же каждый знает, что для картинок специально лепят бигмаки или гамбургеры из пластмассы или покрывают их лаком, или делают еще что-то, чтобы они не выглядели, как на самом деле. Нелли может вполне заказать себе такой пластиковый бигмак.
Папа встает, хватает бигмак и направляется к кассе. Я не верю своим глазам. Меня он однажды заставил доесть шницель, который по вкусу напоминал подошву ботинка.
— Он такой странный на вкус! — сказала я.
— Ты съешь это немедленно! — сказал он.
И потом два дня меня рвало. К сожалению, тазики с рвотой выносила мама. А надо было бы заставить это делать папу.
Он уже возвращается и вручает Нелли бигмак. «С нижайшими извинениями руководства!»
Они или совсем сошли с ума в этой Америке, или папа просто решил навешать Нелли лапшу на уши, чтоб она успокоилась.
Что сошли с ума — очень может быть, потому что пару лет назад какая-то старушка отсудила у «Макдональдса» 640 000 долларов за то, что пролила на брюки горячий кофе. Наверное, им приходится раскошелиться и за не на совесть вылепленный бигмак. Может быть, Нелли уже выторговала в своей жизни так пару сотен тысяч долларов. Правда, без ожогов тут не обойтись.
В пользу второй теории говорит то, что новый бигмак Нелли выглядит точно так же, как и предыдущий. Но Нелли довольно уплетает его, не обращая на это никакого внимания.
Хитрый папа.
«Маклин» кажется таким вкусным, что вкуснее я давно ничего не ела. Когда и вправду ничего не ешь, только тут-то и понимаешь, что же это такое: есть. Ты вдыхаешь аромат бургера, как дорогущие духи. А потом — этот вкус, это ощущение на языке! Грандиозно! Теперь-то я знаю, почему Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке» мог поедать подошвы, словно они были сочными стейками.
