Блин – охотник за ворами - Некрасов Евгений Львович (серия книг .txt) 📗
Пришлось ждать, и Блинков-младший пошел в знакомую кондитерскую. Ее витрины глядели как раз на подворотню. Еще одна удача – то, что в кондитерской было и кафе: четыре высоких столика без стульев, чтобы посетители не засиживались. Блинков-младший купил чашку чая и пирожное и встал у столика лицом к витрине.
Подворотня была в двух шагах отсюда и просматривалась насквозь, до стены музея. Время от времени в поле зрения мелькали рабочие, тащившие мусор к невидимому грузовику. Словом, точку для наблюдения Блинков-младший выбрал самую подходящую. Только пирожное быстро кончалось. Он пересчитал свои деньги и стал отщипывать от пирожного по крошке. Денег хватало ровно на две «корзиночки», а ему хотелось угостить Ирку.
До того, как закроют музей, оставалось полчаса. Ирка могла вернуться и чуть пораньше – если, конечно, пораньше придут уборщицы. Лучше бы они сегодня не пришли совсем…
Час назад, разговаривая с Иваном Сергеевичем, Блинков-младший сообразил, почему следы Монтера в чулане остались незатоптанными…
Кончался второй день после того, как были похищены картины. За это время уборщица должна была хоть раз да заглянуть в свой чулан. Но в музее, конечно же, работали эксперты-криминалисты. Они запретили убираться, пока не снимут отпечатки пальцев во всех местах, где их мог оставить преступник. Поэтому уборщица и не пришла за своими швабрами. Следы в пыли говорили о том, что после Монтера в чулане побывал один Блинков-младший.
По всему выходило, что эксперты зевнули. Они обследовали только предполагаемый маршрут преступника: зал, из которого пропали картины, поврежденную проводку, дверные ручки…
Конечно же, глупо снимать все отпечатки подряд, если в музее работают десятки людей и бывают десятки тысяч. Чтобы эксперты занялись чуланом, кто-нибудь из оперативников должен вычислить действия преступника, как это сделал Блинков-младший. Но в прокуратуре, угрозыске и контрразведке не нашлось светлой головы, равной голове одного восьмиклассника!
Сегодня ошибка может стать непоправимой. Эксперты скорее всего уже закончили свою работу. Теперь никто не запрещает убираться в музее. Может быть, именно в этот момент в чулан вошла уборщица и взмахом тряпки уничтожила остатки следов Монтера!
Вот зачем Блинков-младший пытался дозвониться маме – предупредить, что в чулане убираться нельзя. Но мамы на службе не оказалось, и теперь все зависело от случая…
Впрочем, не все потеряно, пока в России есть подростки, способные подстраховать контрразведчиков! Пускай кустарным способом, но отпечаток следа снят и хранится в надежном месте. И брошенный преступником окурок не потерян для экспертизы.
В проеме подворотни мелькнул и опять исчез кузов самосвала. Блинков-младший запоздало сообразил, что уже с полминуты не видит рабочих. Выходит, они погрузили мусор и разошлись.
В один прием уничтожив остаток пирожного, он вышел из кондитерской и нырнул в подворотню.
Как он и думал, рабочие и, главное, Лялькин уже ушли. Посредине двора, в перемешанной колесами грязной жиже, неуклюже разворачивался груженый самосвал.
Жижа была густой, как манная каша. После того как по ней проезжало колесо самосвала, она еще мгновение сохраняла отпечаток шины. Потом след затягивался. В какой-то момент под колесом ярко блеснула золотистая загогулина. У Блинкова-младшего екнуло сердце: загогулина была похожа на пропавшую ручку от двери!
Грязь сомкнулась над ней, но Митек заметил место и остался ждать.
Когда самосвал уехал, он подошел к луже. Место, где блеснула загогулина, он запомнил прекрасно: как раз напротив двери служебного входа, шагах в четырех. Но самосвал увез весь мусор. Не было ни доски, ни кирпичей, чтобы бросить под ноги. Невыносимо страдая, Блинков-младший шагнул в лужу. Семидесятидолларовые кроссовки со всхлипом погрузились в грязь.
Да, это была она! Ручка с двери музея. Прав незнакомый милицейский оперативник: она побывала в руках вора. Ни бомж, ни мальчишка – никто бы не стал, отвинтив ручку, тут же выбрасывать ее… Но, повалявшись двое суток в грязи да еще и побывав под колесами самосвала, ручка не представляла собой никакого криминалистического интереса. На ней не могли сохраниться отпечатки пальцев.
Блинков-младший нашел дворницкий водопроводный кран, из которого сочилась ржавая вода (вот откуда во дворе лужа). Первым делом он вымыл ручку. На блестящей загогулине, увитой чеканными лавровыми листьями, красовалось фирменное клеймо: «CERBER».
А кроссовки отмывались плохо. Белые нитки посерели, и было ясно, что это навсегда.
Глава XIII
СЕКРЕТ ФИРМЫ «ЦЕРБЕР»
– На твоем месте я бы не стала появляться дома, – заметила Ирка. – Пойдем сначала к нам, я тебя приведу в человеческий вид.
Она появилась непонятно откуда. Отмывая кроссовки, Блинков-младший все время поглядывал в подворотню и был уверен, что заметит, когда Ирка пойдет в кондитерскую.
– Нарочно подкрадывалась? – буркнул он. Когда у людей плохое настроение, они сами не замечают, как делятся им с друзьями.
– Ничего я не подкрадывалась, – обиделась Ирка, – я просто с другой стороны подошла. Со
служебного входа.
– Ну, ты даешь! – изумился Блинков-младший. – Сама же боялась, что тебя милиция поймает!
– Ас чего бы милиция стала меня ловить,
когда я шла с Ларисиком? – невозмутимым тоном похвасталась Ирка. – Кстати, когда мы прощались, она собиралась домой. Если ты не очень по ней соскучился, давай смываться.
В этот момент, как будто специально подтверждая Иркины слова, дверь служебного входа приоткрылась. Блинков-младший отвернулся и присел на корточки, делая вид, что завязывает шнурки.
– Это еще не она, – сказала Ирка. – Но все равно пойдем скорей.
Блинков-младший встал, и они быстрым шагом вышли из подворотни. В насквозь мокрых кроссовках чавкало. На них было страшно посмотреть.
– Захожу я в музей, – начала рассказывать Ирка. – А там у раздевалки стоит группа: школьники с учительницей, приезжие. И выходит к ним экскурсоводша: «Здрасьте, добро пожаловать в музей изобразительных искусств имени Юрия Ремизова, меня зовут Лариса Сергеевна». Понял?! Ну я и пристала к экскурсии. До закрытия сорок минут, Ларисик бежит галопом: «Это пейзаж восемнадцатого века, а это рыцарский полудоспех, мальчик, не отвинчивай у него руку и отойди за веревочку». За полчаса все обежала и стала нас благодарить за внимание. А смотрительница уже поглядывает на часы и готовится всех выгонять. Я думаю: нетушки, буду торчать до упора. Мне же нужно посмотреть, придут уборщицы или нет. Учительница увела своих, а я осталась. Подхожу к Ларисику и спрашиваю: «А когда привезут из Германии картины Юрия Ремизова?» Ты бы видел, как она обрадовалась! «В первый раз, – говорит, – встречаю школьницу, которая интересуется Ремизовым!»
– Она его обожает, – вставил Блинков-младший. – Мама ее тоже на Ремизове вербанула.
– Ты рассказывал, – кивнула Ирка. – Поэтому я и спросила про Ремизова. Говорю: «Я, Ла-риссергевна, про него смотрела по каналу «Культура» и нахожусь под громадным эстетическим впечатлением!» Так она меня повела к себе в кабинет, альбом показывать. Я все названия картин Ремизова списала. Только, Митек, ты говорил, что пропало семь картин, а в альбоме их девятнадцать!
– Это альбом двадцать второго года, – пояснил Блинков-младший. – Остальные картины, может, в других музеях или пропали еще раньше… Ир, а уборщицы были?
– Нет. Точно нет, Митек: я уходила в начале восьмого и никого похожего на уборщицу не встретила… Молодец я, Митек?
– Еще какой! – признал Блинков-младший и, чтобы Ирка не очень задирала нос, показал ей свой вклад в расследование – дверную ручку.
– Класс, – оценила находку Ирка и вдруг прыснула в кулак. – Знаешь, что мне Ларисик сказала по большому-большому секрету? «Картины, – говорит, – деточка, похищены злоумышленниками. Но я не сомневаюсь, что их найдут и выставка откроется вовремя. Милиция уже задержала соучастника преступления. К несчастью, он оказался твоим ровесником!» Представляешь? Я все губы искусала, чтобы не засмеяться! Говорю ей: «Может, это ошибка? Зачем картины какому-то мальчишке? Он и продать их не сможет». А она уперлась: нет никакой ошибки, все точно. Сержант, который тебя поймал, уже всем в музее хвастался, что скоро его в офицеры произведут.
