Жесткая проба - Дубов Николай Иванович (читать книги полные .txt) 📗
Далеко справа в холодном свете рефлекторов смутно виднелись решетчатые хоботы, костлявые руки кранов, мористее горели два красных огня, указывающих вход в порт.
Алексей смотрел на эти огни, решал и не решался. Больше откладывать нельзя.
Наташа проследила его взгляд.
– Куда ты смотришь?
Алексей решился.
– На маячки... Здесь они маленькие. Я когда мальчишкой жил в Махинджаури, ещё с дядькой, там, если дождь или туман, был слышен маяк. Он будто звал. Вот так. «О-у-у-у!..» Я думал, корабли так и ходят – от маяка к маяку... Потом оказалось, и люди так. Обязательно у человека есть кто-то, кто для него, как маяк, светится, показывает дорогу. А потом другой, может быть, третий. Так человек и идет – от маяка к маяку. Вот у меня, например, Алексей Ерофеевич подобрал меня тогда, привез сюда. Знаешь, какой это человек? А потом – Людмила Сергеевна, директор детдома, потом Вадим Васильевич... Потом... Потом – стала ты...
– Тоже нашел маяк! – засмеялась Наташа. – Я ещё даже не светлячок. Это как раз глупости... А вообще это очень верно! У меня тоже. Вот Викентий Павлович. Я ему знаешь как обязана? Если б не он, я бы ничего не понимала, ничего не знала про море. Я ведь по его совету решила стать ихтиологом, чтобы рыбу разводить. А то ведь вон оно, как пустыня...
Луну закрыли облака, сразу потемнело. Море колыхало у берега слабые отсветы городских огней и где-то совсем неподалеку уходило в глухую мглу, в которой не было ни звезд, ни огней, ни моря, ни неба. Наташа зябко поежилась.
– Его ведь и в самом деле в пустыню превратили. Оно же было самое богатое. В нем рыбу ловить, как в огороде репу рвать – тащи, и всё. Только в огороде репу сажают, а здесь все выловили – и конец. Одна тюлька осталась. А с ней всю молодь, всех мальков вылавливают. Мы ходили протестовать. – Наташа невесело усмехнулась. – Делегацией от кружка. Помнишь, Викентий Павлович организовал?.. Пришли к начальнику рыбкомбината. Он нас минуту послушал и прогнал. «У меня, говорит, государственные дела, а вы тут лезете с детскими выдумками...» У самого морда – во! И по морде этой видно, что он ничего не понял и понимать не желает. Такому что? Лишь бы план выполнить, отрапортовать, чтобы похвалили... Не понимаю я этого. Ведь его же поставили хозяином! А он не хозяин, а проживала...
– Приживала?
– Нет, проживала! – упрямо тряхнула Наташа головой. – Проживает всё дотла, а больше ничего не знает и не умеет.
Наташа помолчала.
– Я иногда подумаю – мне даже жутко становится... Вот говорят: мы наследники всего, всего... И всё при нас должно стать лучше, красивее, богаче. Правда? И как же мы должны жить, чтобы по правде стать наследниками. Ты представляешь? Вот мы уже взрослые, у нас будут дети... нет, не у меня лично, а вообще... А мы станем старые. И они, дети, спросят нас: «Как вы жили? Что нам оставили? Ага, они проживали, губили... А вы куда смотрели?» Нет! – пристукнула Наташа кулаком по колену. – Надо с этим бороться! Чтобы не было проживал, не было вранья...
– Я уже наборолся, – сказал Алексей. – Схлопотал выговор.
– За что?
Наташа слушала и старательно подгребала носком туфли, ровняла песчаный холмик, потом решительно наступила на него и раздавила.
– Знаешь, Леша? Только ты не сердись... Но, по-моему, это и в самом деле хулиганство. Это всё равно как если б ты его побил. Ну, ты не побил, обидел. Что толку? У вас же есть организации...
– Предцехкома первый на меня орал. Кто же будет против Витьки выступать, если они сами его раздували?
– А ты один так думаешь про Виктора?
– Да почти все между собой говорят.
– Надо сделать так, чтобы сказали вслух, а не между собой.
– Как?
– Не знаю. Добивайся.
Вот и снова прошел вечер, снова он говорил о будничном и не смог о главном. Попробовал, и ничего не получилось. Завтра! Уж завтра, что бы ни было, он скажет...
13
В окнах комнаты горел свет. «Снова загуляли, черти. А завтра их не добудишься», – подумал он и распахнул дверь.
Ребята лежали на койках, но не спали. Как только дверь открылась, все, будто по команде, повернули головы и уставились на Алексея.
– Чего это вы? – спросил он.
Костя Поляков повел глазами в сторону, и только тогда Алексей увидел, что в комнате сидят двое незнакомых. Один поднялся, прикрыл дверь и спиной прислонился к ней. Второй, держа в кулаке сигарету, затянулся, глядя на Алексея, и тоже встал.
– Алексей Горбачев?
– Я... А что? Что такое?
Тот, не отвечая, подошел, достал из кармана книжечку удостоверения и показал. Алексей рассмотрел только крупные буквы «УМ МВД» и фамилию, которую тут же забыл.
– Понятно? – внушительно спросил незнакомый. – И давай по-хорошему! Где чемодан?
Алексей пожал плечами, достал из-под кровати свой чемодан. Незнакомый положил его на стол, открыл, пересмотрел немудрое Алексееве имущество.
– А ещё? Ещё чемодан?
– У меня один, больше нету. Вон и ребята скажут.
– Нету? – с нажимом спросил незнакомый. – Я тебя предупреждаю: лучше по-хорошему!
– Так нет у меня больше ничего!
– А это?
Незнакомый поднес к его лицу клочок бумаги, на котором разъезжающиеся буквы напомнили: «Адин чима».
– А! – спохватился Алексей. – Так это не мой! Это дядька принес... Он у тёти Даши в кладовке.
Подложив под голову свой платок, тетя Даша дремала в коридоре на деревянном топчане. Кряхтя и вздыхая, она поднялась, открыла кладовку. Алексей, за которым по пятам шел один из мужчин, внес баул в комнату, положил на стол.
– Ключ.
– У меня нет. Дядька не оставлял.
Незнакомый подергал новенький прочный замочек.
– Что там?
– Откуда я знаю? Дядька говорил, белье, старье всякое...
Второй мужчина подошел, всунул в дужку замка какую-то железку и нажал. Замок вместе с петлями отделился от баула. Сверху была ветошка, под ней, сверкая черным лаком, лежали в два ряда дамские босоножки.
– Так, говоришь, рубашечки, кальсончики? Ничего себе, кальсончики!..
Ребята повскакали, подошли, заглядывая в баул.
– Товарищи, отойдите! Это вас не касается.
– Как это – не касается? – сказал Костя, подтягивая трусы. – Мы тут живем, нас все касается.
– Попрошу! – повысил голос незнакомый.
Ребята отошли.
Босоножки пересчитали – их оказалось двадцать восемь пар, – уложили снова в баул, перевязали его веревкой.
– Оружие есть?
– Нет.
По карманам Алексея уверенным движением скользнули чужие руки.
– Пошли!
– Куда?
– Там узнаешь.
– Так я ж тут ни при чем! Я ничего не знаю!
– Там скажешь.
Алексей растерянно оглянулся на ребят и вышел. Впереди него шел мужчина с баулом, второй шел сзади. Из подъезда пошли к деревьям. В тени их стояла закрытая автомашина, которой Алексей, подходя прежде, не заметил. Его подтолкнули в открытую дверцу кузова, один из мужчин влез следом и запер дверь. Мотор заработал, кузов затрясся, маленькая лампочка у потолка начала мигать. Ехали недолго. Машина остановилась, сопровождающий открыл дверь, вылез, подождал Алексея. Двор с железными воротами окружал высокий кирпичный забор. Машина стояла у подъезда.
– Проходи, – кивнул сопровождающий.
Дверь, ярко освещенный коридор. Ещё дверь, ещё коридор. В конце коридора сидел милиционер. Он поднялся, открыл дверь, обитую железными листами.
– Ещё замели? – сказал милиционер сопровождающему.
Тот невнятно буркнул что-то, кивнул Алексею:
– Проходи!
Алексей шагнул и оказался в комнате, где не было никого. Он обернулся.
– Так как же...
Дверь с лязгом закрылась. В углу стоял длинный деревянный ящик, вроде топчана, с изголовьем из наклонной доски. Под потолком висел голый пузырь яркой электрической лампочки. Наглухо закрытое окно переплетала прочная решетка.
Алексей несколько минут стоял, не зная, что делать, потом застучал в железную дверь. В маленьком круглом отверстии показались глаз и часть носа милиционера.
