Рыбалка на живца - Кораблев Артем (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Что вам от меня надо?! — почти выкрикнул я.
Залыгин, тяжело дыша, остановился. Прямо напротив меня. Несколько мгновений он молчал, переводя дух. Затем сделал еще шаг вперед и сунул мне под нос руку с вытянутым пальцем. Я инстинктивно отпрянул.
— Ты… это… не болтай, — угрожающе начал он. — Понял, пацан, не болтай! У тебя язык длинный, ты его укороти. Понял?!
— Понял, — ответил я.
— Ну все. — Залыгин отвернулся и пошел в сторону автобусной остановки. Беда на сегодня для меня миновала.
Я еще стоял у забора некоторое время, чтобы отдышаться и привести свои нетшы в порядок, потом тоже побрел к дому.
Отца еще не было. Мама накормила меня ужином, и я почувствовал, что смертельно устал. Пожелав маме спокойной ночи, я удалился в свою комнату и завалился спать. С отцом поговорю завтра.
Глава VII
НА ЖИВЦА
Утром меня разбудил Тамерлан, просился выйти. Сидел и свистел носом у моего уха. Я пошел за поводком и вспомнил, что обещал дяде Гене прийти сегодня на рыбалку, а он мне обещал стропу для Тамерлана. Так я и сделал.
Хорошо было на улице, свежо, воздух чистый. После пережитого прошлым вечером ужаса все казалось мне особенно прекрасным, необычным, заслуживающим внимания. Я слушал птиц и вдыхал знакомые запахи утреннего Узорова. Никто мне не попался по дороге на реку и на берегу тоже, до самой ямы, там с удочкой уже сидел дядя Гена. Он откуда-то притащил здоровый булыжник и сидел на нем, как на табуретке.
— А-а, пришел? Это хорошо. Это правильно, — закивал мне дядя Гена. — Ты пса-то своего привяжи, а то опять всю рыбу распугает.
Я привязал Тамерлана к стволу ивы, склонившейся над водной гладью.
— Ну, где стропа?
— Здесь, здесь стропа. Ты не спеши, садись рядом, порыбачим. Будет тебе стропа, — улыбнулся дядя Гена.
Некоторое время мы удили в молчании, но дядя Гена долго так не может.
— Угрюм, значит, не придет. В Ильинское поехал, на живца ловить. Ну и хорошо. У него своя ловля, у нас своя. Без него нам даже веселее будет.
Я молчал, не хотелось даже вспоминать о Залыгине.
— Ты чего сегодня такой молчаливый?
— Да так.
— А вчера-то такой разговорчивый был, про улики рассказывал, хе-хе… — Дядя Гена опять усмехнулся.
— Так есть ведь улики, дядя Гена, — устало сказал я, — есть.
— Отцу еще не рассказывал?
— Нет.
— Ну и хорошо.
— А вам-то что с этого?
— Мне? Да как тебе сказать, ты и сам поймешь скоро. Охо-хо, Саня, как жизнь-то иной раз поворачивается. Вон Коломенцев, был и нету.
— А вы что, с ним тоже были знакомы?
— Был, был. Как же, очень даже был. Сема ваш меня с ним познакомил.
Я с интересом глянул на дядю Гену.
— А вас-то он зачем с ним знакомил?
— Дело у меня к нему было, Саня, дело. Да плохим человеком оказался этот Коломенцев. Хоть о покойниках и не принято говорить дурно, но уж тут наплевать. Денег я у него занял.
— Вам-то зачем деньги, дядя Ген?
— А это не твое дело. Впрочем, все равно. Уехать хотел я отсюда, Саня, уехать. Это вы все сюда рветесь, в деревню. А я наоборот. Надоело мне тут. Я ведь не всегда таким был. Сам-то я из города, из Москвы даже, вернее, из Перова, ну уж это давно Москва.
— А тут-то вы как оказались?
— Жизнь, Саня, все жизнь. Помотала она меня и из Москвы выкинула.
— Сидели, что ль?
— Зачем сидел? Не сидел. Я всю жизнь честно прожил.
Дядя Гена вдруг замолчал, глядя на воду.
— Вот сейчас что-то…
— Что?
— Да так. Понимаешь, хотел я одного, получил другое, обиделся, очутился здесь, стареть начал, а впереди… Ничего- то, Сань, не видать. Вот я и решил отсюда уехать. И Сема меня ваш с Коломенцевым познакомил.
Дядя Гена отложил удочку и поднялся с камня. На камне аккуратными кольцами была уложена стропа, и сам камень был перевязан ею крест-накрест.
— Что это вы его так перебинтовали? — удивился я. — Боитесь, что ль, что развалится.
— Сейчас поймешь, сейчас все поймешь, — приговаривал дядя Гена. — Поплавки мои где?
— Какие поплавки? — окончательно обалдел я.
— Какие, говоришь? Улика твоя! — Дядя Гена с перекошенной рожей прокричал это мне в лицо.
Я все еще не мог сообразить, о чем, собственно, идет речь и при чем тут моя улика.
— Впрочем, — успокоился дядя Гена, — скажем, я их тебе подарил. Мы ведь друзья… были. — На последнем слове дядя Гена сделал ударение. — Главное, что ты не рассказал никому. И не расскажешь. Ну теперь ты все понял? — очень холодно спросил дядя Гена, глядя мне прямо в лицо.
А я действительно понял. Я понял, зачем мы тут, при чем тут стропа, для кого этот камень, почему он этой стропой перевязан и что сейчас будет. Я рванулся назад, но дядя Гена прыгнул на меня, как какой-нибудь тигр на оленя. И все ж он смог только схватить меня за ноги ниже колен. Мы оба повалились в грязь. Я выдернул скользкий сапог из кольца его рук и со всей силы ударил подошвой в лицо.
— Ох ты! Гнида! — охнул дядя Гена, судорожно ловя левой рукой мою свободную ногу и держа другую, словно клещами.
Тогда я резко сел и, как учил меня Сема, дважды ударил кулаком дядю Гену в глаз. Вышло неплохо — он меня выпустил. Я вскочил и бросился прочь от реки, но предательская слякоть сыграла со мной злую шутку: поскользнувшись в самом грязном месте, я растянулся на животе. Еще секунда — и тяжелое тело навалилось на меня и придавило к земле. Одной рукой дядя Гена наглухо закрыл мне рот, так что я и мычал-то еле-еле, а второй вцепился в затылок и стал выкручивать мою бедную голову. Я тоже вцепился в его узловатые, пахнущие грязью, табаком и червями руки и что было сил пытался сдержать их, помешать, сопротивлялся по мере возможности.
Дядя Гена был гораздо сильнее. Очень скоро голова моя налилась свинцовой тяжестью, молотом застучало в ушах и черно-красная мгла поплыла перед глазами. Я уже ничего не видел, кроме этой мглы, но еще слышал, как хрипит сдерживаемый ошейником Тамерлан, тщетно пытаясь сорваться с привязи. И вдруг хрип перешел в рев, в тот самый отвратительный и страшный рык, который издает бультерьер, бросаясь на горло противнику. А потом я услышал крик и тоже отвратительный хруст, это затрещали дяди Генины кости, когда капкан челюстей Тамерлана защелкнулся на плече убийцы…
Я лежал на траве и ловил ртом свежий воздух, дыша всей грудью, и никак не мог отдышаться. Рядом в грязи лежали Тамерлан и дядя Гена. Дядя Гена молчал, потому что был без сознания, а Тамерлан зло и глухо ворчал сквозь сжатые на плече дяди Гены зубы.
После всего, что было, мне как-то не хотелось освобождать своего противника, кто его знает, чего он еще удумает. И я не знал, что теперь, собственно, делать.
— Ну, жив? — неожиданно услышал я и сразу понял, что это Светка. Прямо как в тот раз, когда нас били вместе с Жекой у Митяева и тоже на речке — мистика какая-то…
— Ты Тамерлана отвязала? — спросил я вместо ответа.
— Не успела, поводок лопнул, он сам порвал.
— Молодец, молодец, хорошая собачка, — погладил я по башке Тамерлашку, но он только зарычал еще больше, срываясь на хриплые нотки.
Светка стояла и молчала, глядя на нас троих. Я кивнул на дядю Гену:
— Он убийца…
— Вижу, — ответила Светка.
— А ты откуда?
— Ты же сам вчера приглашал меня сегодня на яму, — укоризненно сказала Светка. — Раньше я не могла.
Мне стало стыдно, но я-то говорил все это только для того, чтобы не ходить с ней вечером вдвоем на реку, боялся Залыгина.
— Извини, не до того сейчас просто. Я поднялся с травы и обнял Светку.
— Мы с Тамерланом подежурим, он теперь навряд ли что сможет. — Я имел в виду дядю Гену. — А ты бери мой велик и езжай в Узорово к Семе, спросишь моего папу, зовут Владислав Николаевич Губин, им все расскажешь. Только побыстрее, пожалуйста, а то кто его знает…
Светка молча подняла горный, уселась по-девчачьи в седло и покатила… Если бы она только знала, что в тот миг со мной творилось, как я ей был благодарен, и вообще, гораздо больше…
