Дар Змеи - Кобербёль Лине (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
И тогда я услышала звуки флейты. Слабые-слабые, какая-то нежная успокаивающая музыка.
И тут они замерли, как два пса, услыхавшие, что их хозяин играет на флейте где-то вдали. Но вот музыка прекратилась, и Сецуан скользящими шагами, бесшумно вынырнул из мрака. На нем был длинный синий плащ.
Длинный синий плащ.
Я лишь на какой-то краткий миг увидела того, кто напал на меня, но я подумала…
Я прижала свободную руку к виску. Это было похоже на Сецуана. Но когда я увидела его сейчас… Нет! Это не Сецуан избивал меня палкой. Но кто ж тогда?
— Я могу помочь? — учтиво и тихо спросил он.
Адриан отпустил мою руку. Седобородый толстяк стоял с подсвечником в руке, выставив его перед собой как щит, но внезапно он переменился и залебезил.
— Мы нарушили ваш сон, Мессир? — спросил он. — Сожалею! Это была лишь воровка…
Сецуан затаенно улыбнулся.
— Никакая это не воровка! Это моя дочь!
— О! — воскликнул седобородый с таким видом, будто воровка, которую он поймал, вдруг оказалась переодетой принцессой. — Вон оно как! Мы очень извиняемся! — Он просто ошалел.
— Разумеется, я возмещу ущерб! — заверил Сецуан.
— Само собой! — пробормотал седобородый. — Спасибо, Мессир. Да, но… Я могу быть чем-то полезен Мессиру и юной фрекен?
— Принеси мне немного теплой воды.
— Будет сделано! Сюда или?..
— В покои!
— Да! Само собой. Адриан, возьми подсвечник и проводи Мессира и мадмуазель наверх в их покои.
— Дай мне подсвечник! — велел Сецуан. — Мы сами найдем дорогу наверх!
Адриан и толстяк попятились — каждый с кротким поклоном. Сецуан постоял немного, разглядывая меня при свете восковой свечи.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он. — Но почему не войти через парадную дверь?
Кровать была не смята, так что, быть может, он и вправду ждал меня. На столе лежала открытая книга, горела масляная лампа.
— Садись! — сказал Сецуан, указав на один из трех стульев у стола.
Я села. Я чувствовала себя по-прежнему разбитой после падения, голова кружилась, а плечо начало по-настоящему болеть, так что я старалась не откидываться на спинку стула.
Сам Сецуан не садился. Стоя неподалеку от стола, он разглядывал меня.
— Ты пришла из-за брата? — немного погодя спросил он.
Я кивнула.
— Ты слышала все, что я говорил твоей матери, разве не так?
— Да!
Мой голос был грубым и хриплым, как у вороны. Он частенько становился таким, когда я волновалась.
— Но твоя мать не знает, что ты здесь.
— Нет! — прошептала я, не смея даже подумать о том, что она сделает, когда обнаружит это.
Он медленно улыбнулся. Против ожидания, в его улыбке не было ничего страшного. В ней ощущались суровая торжественность и радостный свет триумфа, словно он выиграл, а мама проиграла.
— Бедная Мелуссина! — произнес он, однако в словах его не было жалости. Его покровительственный тон привел меня в ярость. Но нельзя было дать волю своему гневу, если я хотела воспользоваться Сецуаном, чтобы помочь Давину и Нико.
В дверь постучали. Сецуан отворил, и вошел Адриан с кувшином теплой воды и несколькими полотняными полотенцами.
— Для мадмуазель, — объяснил он и, поклонившись мне и Сецуану, ушел.
— Умойся, — велел Сецуан. — Промой рану и умойся. Я не переношу нечистоплотности.
Он произнес это без особого нажима. Я даже не смогла сообразить, было это задумано как оскорбление или нет. Но все же он заставил меня почувствовать себя маленькой грязнулей. И я не собиралась расшнуровывать лиф платья и снимать блузку, покуда он глядел на меня.
— Ну, собираешься ты что-нибудь делать? — спросил он, когда я некоторое время просидела молча.
— Пока ты смотришь на меня, нет! — застенчиво, хотя и твердо ответила я. И он бы не сумел заставить меня.
Он поднял бровь.
— Упаси бог!
Взяв книгу со стола, он повернулся ко мне спиной и принялся читать. Я сняла лиф и осторожно спустила блузку с плеча, что кровоточило. Серая ткань насквозь пропиталась кровью, а царапина тянулась вдоль всей руки. Я повертела головой во все стороны, но никак не могла разглядеть рану целиком.
Блуза теперь немногого стоила. Я сняла ее совсем, окунула в теплую воду и использовала как мочалку. Нелегко было промыть рану, которой не видишь. А еще труднее было наложить повязку из полотенец, которые принес Адриан. Я все время думала, что, будь здесь мама, меня бы бинтовала она. Ведь это она всегда занималась нами, когда мы хворали или с нами приключалось что-то еще. И теперь, пожалуй, пройдет немало времени, прежде чем я увижу ее вновь. А если Сецуан осуществит свою волю, если у меня есть Дар Змеи и если ему удастся пробудить его во мне — захочет ли матушка вообще знаться со мной?
Я проглотила слезинки и закрепила последний узелок на неуклюжей повязке. Затем снова надела лиф, но без блузки все равно ощущала себя голой.
— Можно повернуться? — спросил Сецуан.
— Да!
Он отложил книгу и стал внимательно смотреть на меня. Я не понимала, о чем он думал.
— Ты боишься? — вдруг спросил он. — Ты боишься меня?
Ясное дело, да! Но говорить это мне не хотелось. Пусть не думает, что может заставить меня плясать под свою дудку!
— А ты хочешь помочь Давину? — спросила я вместо ответа.
— Возможно, — ответил он. — Ну, а если я захочу — что скажешь тогда?
— Тогда… — Я проглотила комок в горле, и мне пришлось начинать сначала. — Тогда я сделаю то, для чего я тебе нужна.
Его лицо дрогнуло, отражая какое-то чувство, но какое — я не поняла.
— А ты вообшето знаешь, что мне нужно?
— Ты хочешь узнать, есть ли у меня… Дар Змеи.
Долгое время он смотрел на меня, но так невыразительно, словно какая-то ползучка. А потом кивнул.
— Да. Я бы очень хотел это узнать.
«Нет, ни за что», — подумала я.
Но что я могла поделать?
— А если я соглашусь? — как можно тверже сказала я. — Ты заплатишь за то, чтоб нам уйти из Заведения, а потом поможешь вызволить Нико и Давина из Сагис-Крепости. Или как?
Я смотрела ему прямо в лицо и молилась в душе о том, чтобы ко мне вернулся взгляд Пробуждающей Совесть, хоть на один-единственный миг, только чтоб увидеть, обманывает он меня или нет. Но так ничего и не произошло. Теперь, когда я больше чем когда-либо нуждалась в том, чтобы быть дочерью своей матери, силы Пробуждающей Совесть совсем изменили мне. Было отчего зарыдать!
— Если я заплачу Заведению, твоя мать тут же отправится за нами по пятам. Но, быть может, это произойдет в любом случае.
Я закусила губу.
— Ты обещал матушке заплатить.
— Да! Если б она была здесь и если б я с ней заключал сделку, было бы совсем другое дело.
«Да, — подумала я, — она бы увидела, если б ты лгал».
Я встала.
— Если ты их не освободишь, я не согласна.
— Вот как! — сказал он, не меняя выражения лица. — Может, тебе вдруг стало безразлично, что станется с твоим братом?
— Нет!
Вот что получается, когда не умеешь торговаться, когда попросту вынуждена покупать по любой цене. Мне очень хотелось прошипеть ему, что он живет чужой бедой. О, если бы заставить устыдиться этого человека, хотя бы на один-единственный крохотный миг! Но даже малейшая искорка силы Пробуждающей Совесть не пришла мне на помощь.
— Ты можешь получить деньги, когда мы вернемся, — посулил он.
Я покачала головой.
— А что будет, если мы отложим освобождение? — спросила я. — Ведь может столько всего случиться. Я беседовала с людьми, которые оставались в Заведении семь лет, аж с самого его начала. Семь лет! Даже мысли об этом не выдержать… Да, я очень хочу освободить Давина и Нико. Но разве это поможет, если матушка, Мелли и Роза по-прежнему останутся здесь взаперти?
— Заведение и Сагис-Крепость не одно и то же, — заметил он.
Я не ответила. Я не спускала с него глаз, как можно лучше подражая взгляду Пробуждающей Совесть. А мне только и оставалось — подражать.
