Томка. Тополиная, 13 - Грачев Роман (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
– Господи, чем я занимаюсь?
Он вышел на площадку, осмотрелся. Можно было бы метнуть бомбу и в окно, но окна выходили во двор. Риск был огромен. На площадке же две квартиры точно пустовали – в дверях горели красные светодиоды охранной сигнализации. Кто находился в двух остальных, Ковырзин, конечно, не знал.
Пусть им повезет…
Он повернул за угол лифтовой шахты, размахнулся насколько хватило сил и зашвырнул сверток наверх, на технический этаж, в сторону единственного раскрытого окошка, выходящего на крышу. В глаз стекла капля пота, и он вытер ее тыльной стороной ладони…
А потом было очень громко.
Но совсем не больно.
40
Константин Самохвалов так и не пришел в себя. Он умер на следующий день после события, вошедшего в историю дома номер тринадцать как Большой Бум. Мать к нему в палату не пустили, а других желающих проститься с парнем не нашлось. Люди из следственной группы нашли его мобильный телефон на нижней площадке подъезда, в котором разыгралась трагедия. Аппарат выпал из ненадежного кармана тщательно отутюженных брюк. Кто знает, если бы удалось поговорить с Константином, может, удалось бы избежать жертв. Почти наверняка удалось бы избежать.
Непосредственно от взрыва погибло три человека. Один из них – Ковырзин Николай Григорьевич, двое других обитали в ближайшей к эпицентру квартире. Вопреки мольбам старика им не повезло, мужчина и женщина преклонных лет, собиравшиеся поужинать перед телевизором, попали под град бетонных обломков. Впрочем, по словам экспертов, если бы бомба, в оценке мощности которой Ковырзин ошибся ненамного, взорвалась на нижних этажах, мог обрушиться весь подъезд. Приняв решение забросить эту гадость на самый верх за мгновения до срабатывания часового механизма, старый перец поступил правильно. Основная ударная волна ушла в воздух, снеся чердак и несколько перегородок на площадке десятого этажа. Разумеется, пострадал лифт. Вот вроде и все потери.
Семенова взяли ночью на выезде из города. Он не придумал ничего лучше, как тормознуть тачку и угрозами заставить водителя увезти его подальше от кишащего ментами мегаполиса. На посту ГИБДД ошарашенный водитель сбросил скорость и на ходу выскочил из автомобиля. Семенов был пьян в дюбель. На следующее утро, когда он, больной и изрядно пощипанный, пришел в себя, ему сразу предъявили обвинение в убийстве.
Во дворе за столиком для домино по-прежнему время от времени встречаются Владимир Петрович, Кеша, Саша и другие местные жители, которым хочется услышать подробности трагических событий из первых уст. Никаких неприятностей в доме номер тринадцать по Тополиной улице с конца сентября больше не фиксировалось, если не считать того, что закончились запасы знаменитой наливки тещи Владимира Петровича. Ехать в деревню за пополнением он категорически отказывался, потому что его грязно-синяя «копейка» уже месяц не могла выехать из гаража без посторонней помощи.
41
Но все это было значительно позже, а в тот самый вечер, когда на крыше тринадцатого дома разверзся огненный смерч, я вернулся к матери. Точнее, часы уже перепрыгнули на следующие сутки, когда я постучал в дверь. Томка спала в маленькой комнате. Лишь взглянув на меня, матушка сразу с порога предложила:
– Я уже постелила тебе рядом с ней. Но сначала покормлю.
Я не стал возражать. Разделся в прихожей, прошел на кухню, уселся за стол. Вечер трудного дня… не первый и не последний такой.
Мама и накормила, и напоила – вытащила из застенков буфета бутылку водки. Она был уже початой, хотя я не припомню, чтобы сам когда-нибудь пил из нее.
– Прикладываешься по вечерам тайком? – улыбнулся я.
– Держу исключительно для растирания… и для всяких экстренных случаев. Сегодня, мне кажется, такой, да?
– В общем, да.
Она не стала меня расспрашивать. Частично о происходящем ей поведал привезший ребенка Дима Картамышев, частично сама Томка разболтала бабушке, где они с папой шарахались на ночь глядя. А уж с моего лица баба Соня прочла все остальное. Матушка у меня мудрый человек, не полезет с расспросами, пока ей не позволят. Да мне и нечего было рассказать. На протяжении всей этой истории я играл роль консультанта, не более того, а уж сегодня и вовсе оставался зрителем, как и все местные жители.
Впрочем, Таня Казьмина замучила меня благодарностями, да и не только она. Мы еще долго стояли с Владимиром Петровичем и остальными аборигенами недалеко от двора – ближе нас не подпускали и обещали не пустить как минимум до утра (жителей первого подъезда, находившихся во время взрыва внутри, эвакуировали до особого распоряжения). Таня выглядела перепуганной маленькой пичужкой, я обнимал ее, наверно, с полчаса, пытаясь то ли согреть, то ли успокоить. Я и сам был не совсем в себе. Не каждый день увидишь, как на твоих глазах взрывается жилой дом…
– Много погибло? – спросила мама после того, как мы выпили по рюмке.
– Надеюсь, что нет.
– Господи…
И мама налила вторую рюмку. На столе передо мной стояло большое блюдо с мясной нарезкой, солеными огурчиками и свежими помидорами.
Хороший вечер, теплый и уютный. У мамы всегда хорошо, и так будет всегда, даже когда мне стукнет пятьдесят. Дай бог тебе здоровья, мама…
В половину второго ночи зазвонил ее сотовый телефон. Она нервно взглянула на меня. Да я и сам чуть не подпрыгнул. Чертовы ночные звонки…
– Алло? – осторожно сказала мама.
Я смотрел на нее, отмечая стремительные перемены в выражении лица: от слегка взволнованного до потухшего. «Господи, что там еще стряслось?» – подумал я.
Закончив разговор (точнее, прослушивание монолога, ибо за две минуты мама успела лишь произнести два раза «хорошо» и один раз «ладно, мы приедем»), она задумчиво уставилась на меня. Так смотрят люди, которые не знают, как озвучить дурную весть.
– Мам, что?!
– Сынок… такое дело… в общем…
Она потянулась к бутылке, чтобы налить еще водки.
– Может, ты уже скажешь?
– Твой отец умер…
Кусочек мяса, висевший на моей вилке, плюхнулся обратно в тарелку. – Эээ… что?
– Умер твой отец. Твой родной отец, с которым мы развелись, когда ты был маленьким. Я положил вилку на стол.
Клянусь, в тот миг я не ощутил всей остроты момента. Мой неведомый папа давно не являлся для меня чем-то одушевленным. В моем сердце существовал, скорее, придуманный образ… но вот поди ж ты, он, оказывается, где-то и как-то жил, а теперь еще и умер.
– И что? – спросил я наконец.
– Он оставил наследство. Нам с тобой. Судя по всему, серьезное, поэтому нам надо срочно ехать. – Куда?!
Мама оглядела кухню. Она смахивала на человека, которому требуется догон.
– В Москву.
Июль 2014
Продолжение читайте в романе «Томка вне зоны доступа»
