Загадка исчезнувшего друга - Иванов Антон Давидович (читать полную версию книги TXT) 📗
— Слушай, Олег, расскажи скорей, чем с этим вашим Аликом-то кончилось? А то скоро уроки начнутся.
— Какой Алик? Чем кончилось? — мигом встрепенулся Пашков. — Опять что-то нарыли?
— Ничего мы пока не нарыли, — покачал головой Олег. — Просто у моих предков старый друг пропал.
— Совсем пропал? — заблестели глаза у Пешки.
— Пока совсем, — подтвердил Олег. — Жена ждала его вчера всю вторую половину
|дня. И целую ночь. И к утру, он не появился. А обычно предупреждает, даже если где-нибудь задерживается на несколько минут.
— И он еще говорит, что ничего не нарыли! — возмутился Пашков, принимавший вместе с Моей Длиной участие в нескольких последних расследованиях Компании с Большой Спасской. — По-моему, — он потер руки, — нам пора приниматься за дело.
— Разбежался, Ребенок, — процедила сквозь зубы Моя Длина. — Неопытные вы люди, — окинула она покровительственным взглядом всю компанию. — Говорю же, в наших кругах это обычное дело. Убеждена, что к вечеру, как ни в чем не бывало, появится. Естественно, с ценным подарком жене.
— Машка знает, — с восхищением посмотрел Пашков на Мою Длину.
— Уж как-нибудь, — подтвердила она.
Мать у Школьниковой была официальным дилером одной крупной французской фармацевтической фирмы, держала аптеку у Красных ворот, а также вела торговлю парфюмерией и цветами. На этом основании Моя Длина причисляла себя к «современной российской буржуазии», одевалась только в крутых бутиках и вообще старалась держаться соответственно. В классе над ней посмеивались. Один лишь Пашков относился к Школьниковой с полным восторгом. Однако его положение было не лучше, чем у Темыча. Ибо для Моей Длины существовал лишь один мужчина на свете — их классный руководитель Андрей Станиславович. Лешку же она покровительственно называла Ребенком.
— В общем, не берите в голову, — добавила Моя Длина. — Вернется ваш Алик.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Олег. — А то предки у меня просто сами не свои. И вообще, Александр Евгеньевич — отличный мужик.
— Слушай, Олег, — не унимался Пашков. — А тачка-то у Александра Евгеньевича хорошая?
— Ничего особенного, — внес ясность тот. — «БМВ», но подержанный.
— А ты говорил, что он у вас крутой, — разочарованно протянула Моя Длина.
— Крутой, — подтвердил мальчик в очках. — Просто не любит привлекать к себе внимание. И вообще, у него на фирме куча машин. Когда всякие официальные мероприятия, он ездит с шофером на действительно шикарной тачке. А для семейного пользования предпочитает что-нибудь попроще.
— Значит, есть, что скрывать, — немедленно заявила Моя Длина. — Тогда он может оказаться даже гораздо круче, чем кажется.
— Тебя не поймешь, — проворчал Темыч. — То если старая тачка — то не крутой. А то — совершенно наоборот.
— Разбираться надо в нюансах, — не удостоила его даже взглядом Моя Длина.
— А он вчера-то на своей подержанной тачке ездил или на шикарной с шофером? — продолжал расспросы Пашков.
— Далась тебе его тачка, — поморщился Олег.
— Лешенька любит хорошие тачки, — произнесла нараспев Катя. — Особенно «Линкольны».
— Да ладно тебе, — добродушно улыбнулся Пашков. — А про тачку я не случайно спрашиваю. Если бы ваш Алик был на дорогой тачке, его из-за нее могли угрохать.
— Это запросто, — подтвердила Моя Длина.
— Отпадает, — возразил Олег. — Елена Викентьевна говорила предкам, что Александр Евгеньевич вчера целый день был сам за рулем. И вообще, Лешка, зря суетишься. Думаю, он уже нашелся.
— А я в этом просто не сомневаюсь, — стояла на своем Моя Длина.
Тут из школы послышался звонок.
— Бежим! — скомандовал Олег. — Нам еще надо в раздевалку пробиться!
— И к тому же сейчас химия, — бодрым голосом подхватил Женька. — А я как раз сегодня ее не выучил.
И, расталкивая толпу в дверях, он первым ринулся в школу. Раздевалка оказалась, на удивление, пустой. Точнее, народ там, конечно, был. Однако Компания с Большой Спасской протолкалась внутрь и вышла наружу почти без боя.
— Ну ты молодец, — уже поднимаясь по лестнице, обратился Олег к Женьке. — Алевтина же предупредила, что будет сегодня тебя спрашивать.
— Знаю, — развел руками Женька. — Но так получилось.
— У тебя всегда как-то так получается, — назидательно заметил Темыч.
— Да я вообще-то вчера хотел химию выучить, — отозвался Женька. — Но меня мать отвлекла.
— Вот зато сегодня тебя Алевтина развлечет, — вклинилась Катя. — Влепит двойку, а потом будешь все каникулы пересдавать.
— Я раньше пересдам, — отмахнулся Женька. — До каникул-то еще целых три недели.
— По-моему, проще было бы выучить, — закатила глаза Катя. — Но легкие пути не для нашего Женечки. Он у нас любит преодолевать трудности.
— Не-ка, не люблю, — обезоруживающе улыбнулся Женька. И, взъерошив двумя руками и без того растрепанную длинную шевелюру, добавил: — Просто у меня так получается.
Ребята вошли в химический кабинет. В это время прозвенел второй звонок. Женька уныло поплелся на место и на всякий случай пригнулся так, чтобы не слишком бросаться в глаза. У него еще теплилась надежда, что Алевтина Борисовна забудет о своем обещании. Женька по опыту знал: в таких случаях главное — не высовываться.
Алевтина, однако, не появлялась. Прошло уже больше пяти минут, а ее все еще не было.
— Вдруг совсем не придет, — прошептал Женька на ухо Темычу.
— Надейся, — сварливо откликнулся тот. — Алевтина всегда приходит.
Однако Темыч на этот раз ошибся. Вместо тощей и нервной Алевтины Борисовны в кабинет вошел пожилой и грузный учитель литературы Роман Иванович.
— Попрошу внимания, — густым басом прогудел он. — Алевтина Борисовна заболела. Поэтому мы сейчас проведем внеочередной урок литературы.
— Всю жизнь мечтали, — громко изрекла с задней парты Моя Длина.
— Встать, Школьникова! — приказал Роман Иванович.
— Могу и встать, — лениво поднялась на ноги Моя Длина.
— Вот постой, Школьникова, и подумай, как нужно с учителем разговаривать, — кинул на нее мстительный взгляд литератор.
Вдруг глаза у Романа Ивановича хищно блеснули, и он вкрадчиво произнес:
— Нет, Школьникова, я передумал. Чем зря стоять, лучше выйди к доске и прочти нам, пожалуйста, наизусть стихотворение Некрасова «Муза».
— Роман Иванович, вы не имеете права! — немедленно заявила Моя Длина.
Рот у литератора изумленно раскрылся. Толстое лицо и лысина налились краской. Раньше Роман Иванович преподавал в Суворовском училище и был поклонником железной дисциплины.
— Что значит «не имею права»? — возмущенно пробасил он. — Тут тебе класс, а не дискотека. Мне лучше знать, что я могу иметь и что не могу!
— Нет, не имеете, Роман Иванович, — уперлась Школьникова.
Роман Иванович от такой дерзости на мгновение онемел, затем потребовал:
— Поясни позицию, Школьникова.
— Ну, молодец, Машка, — прошептал Пашков на ухо Олегу. — Грамотно время тянет.
— Поясняю, Роман Иванович, — уверенно продолжала Школьникова. — У нас какой сейчас урок?
— Литературы, — ответил пожилой учитель.
— Нет, — возразила Школьникова. — У нас по расписанию первый урок химия. Значит, сейчас вы имеете право спрашивать меня только по химии.
— Что-что? — уставился на нее литератор.
— Ваш урок по расписанию пятый, — спокойно продолжала Школьникова. — Вот на пятом уроке, если хотите, я вам и прочту стихотворение.
— Какая разница? — пожал плечами Роман Иванович. — Первый урок. Пятый урок… Я вам на сегодня задал выучить стихотворение Некрасова. И теперь ты, Школьникова, должна мне его ответить.
— Нет, не должна, — гнула свое Школьникова. — У меня до пятого урока еще есть время. Я как раз рассчитала, что за перемены как следует выучу вашего Некрасова.
— Некрасов не мой! — разгневался Роман Иванович. — Его гений принадлежит народу!
— А мне без разницы, — отмахнулась Моя Длина. — Пусть народу принадлежит. Только я вам, Роман Иванович, раньше пятого урока отвечать отказываюсь.
