Дети горчичного рая - Кальма Н. (первая книга .txt) 📗
— Можешь выводить свой «ящик» на старт, — угрюмо и как бы нехотя сказал ему наконец один из судей, проверив все до мельчайших подробностей.
Придраться было не к чему, и мальчика приходилось волей-неволей допустить к состязаниям.
— Ну, что стоишь и смотришь на урну? Бери номер и дай место другим! — прикрикнул на Чарли сам главный судья, глядя на него все более неприязненно.
Мальчик опустил руку в урну, машинально взял билет, машинально взглянул на номер — второй. В голове было ощущение пустоты. «Может, бросить всё, уйти, не добиваться победы?» — мелькнула малодушная мысль. Он повернулся, чтобы сказать это Василю, но вместо друга увидел ухмыляющуюся физиономию Мэрфи.
И тотчас же гнев, желание борьбы, желание доказать свою волю, свои способности и выдержку вспыхнули в нем с новой силой. «Нет, так просто меня не сломаешь! Мы еще поборемся, ты еще узнаешь, каким может быть негр!»
И Чарли с вызовом посмотрел на соперника.
31. Гонки «Табачных ящиков»
— Внимание! Внимание! Тотчас же после окончания соревнований малолитражных машин состоятся гонки машин первой категории. Всего соревнуются одиннадцать машин. Состоятся четыре заезда — по три машины в каждом. Последние две машины будут соревноваться на боковых дорожках.
Радиорупоры кричали во все горло. Толпа, уже подогретая радиокомментаторами, гудела, волновалась, азартно спорила и азартно заключала пари. Большинство ставило на прошлогодних конкурентов.
— Смотри, Дональд, опять попадешься, как в прошлом году. И охота тебе ставить на этого Мэрфи! Я вот поставил на Робинсона и спокоен: этот меня не подведет. Поглядел бы ты на его машину — красота! — говорил обливающийся потом толстяк в помятой шляпе своему приятелю — очень угрюмому и нервному субъекту в галстуке бабочкой.
— Принципиально не желай ставить на черномазого, — отозвался тот, сворачивая галстук чуть не к самому уху. — Пускай потеряю, зато на своем.
— Ну и дурень, — хладнокровно констатировал толстяк. — Не все ли равно, на ком наживать деньги — на черном или на белом! Деньги не пахнут! — захохотал он.
Разговор этот шел у самого барьера, огораживающего шоссе, на котором происходили гонки. Весь барьер, на всей дистанции, был облеплен взрослыми и ребятами, сбежавшимися и приехавшими не только из города, но и из соседних местечек и ферм. Все друзья Чарли были уже на месте: Пабло со своей семьей, Квинси с близнецами, которые никак не могли стоять спокойно и ныряли то тут, то там в толпу, ища более удобного местечка. Квинси стоял рядом с Салли Робинсон и сочувственно посматривал на нее. Он отлично понимал ее состояние.
— Не волнуйтесь так, мэм, — сказал он ей. — Ваш Чарли не подведет — не такой он парень. Я это и своим мальчикам каждый день говорю: берите, мол, пример с Робинсона, я буду только доволен.
— Спасибо вам. — Салли благодарно взглянула на него. — У вас тоже отличные ребятки и наши большие друзья… Нет, я не волнуюсь, мистер Квинси.
— А вот и неправду говоришь, дочка. — Цезарь, незаметно подошедший вместе с Темпи, взял Салли за руку. — Пульс так и прыгает, как говорил наш полковой доктор.
— Ох, Цезарь, вы замечательно выступали, но я очень за вас боюсь, — сказала Салли, живо оборачиваясь к нему. — Я все время смотрела на Большого Босса и дрожала за вас — он сидел волк волком и готов был сожрать, проглотить вас.
— Не проглотит — подавится! — засмеялся Цезарь. — Если бы дело шло об одном негре Цезаре, так его бы давно не было, но, к счастью, нас много и с нами теперь не так-то легко справиться. — И он лукаво подмигнул Квинси.
Немного поодаль от них Мери Смит нетерпеливо спрашивала у Джоя:
— Когда же наконец начнется? Когда поедет Чарли? Я прямо не доживу, кажется…
— Доживешь, — хладнокровно отвечал Джой. — Вон, гляди, сейчас начнутся заезды малышей. Их малолитражки уже на помосте.
Толпа зашумела сильнее, все вытягивали шею и становились на носки, чтобы лучше видеть. Действительно, на наклонном помосте устанавливали первые малолитражки, которые должны были открывать гонки. На этом помосте автомобили удерживались особым рычагом, который потом, по сигналу судьи, мгновенно отводился в сторону, давая свободу машинам. Такое устройство было введено недавно. Еще года два назад машину каждого гонщика толкал по сигналу менеджер, и она уже по инерции катилась дальше. Поэтому результат гонок зависел не от ходовых качеств машины, а от силы толчка, которым менеджер отправлял в путь «своего» гонщика.
— На старте малолитражные машины. Номер первый — Виллиам Хойт, номер второй — Роберт Хансен, номер третий — Поль Годфрей, победитель прошлогодних состязаний малолитражек, — объявил резкий голос радиодиктора.
Раздался выстрел, и маленькие машинки скатились с помоста. Толпа закричала, замахала руками, подбодряя гонщиков. Фотографы местных и гренджерских газет выбежали на дорожки и, припав на колени, фотографировали соревнующихся. Кинооператоры крутили ручки своих аппаратов, радиодиктор комментировал каждый участок гонок, пройденный машинами. Наши друзья, несмотря на то что машины малышей интересовали их значительно меньше, все же азартно следили за состязанием и изо всех сил старались сохранить свои «выгодные» места.
— Я буду пока молиться за Чарли… Я буду молиться, не мешайте мне. — Мери Смит закрыла глаза.
Джой Беннет расхохотался:
— Что ж, ты так и будешь стоять с закрытыми глазами? Как же ты увидишь гонки?
Мери Смит открыла глаза.
— Правда. Я об этом и не подумала, — сказала она грустно. — Ну хорошо, я попробую молиться с открытыми глазами, только ты, уж пожалуйста, не смейся надо мной.
Но Беннету в этот момент было не до смеха: какой-то человек совершенно заслонил от него своей спиной всю дистанцию. Надо было во что бы то ни стало пробиться снова вперед. И Джой начал изо всей силы действовать плечами и локтями.
Наверху, у самого помоста, собралась группа гонщиков постарше, ожидавшая своего заезда. Тут были и Чарли с Василем, Мальчики разговаривали с двумя подошедшими к ним джентльменами — мистером Ричардсоном и доктором Рендалем. В такую ответственную минуту учитель не мог оставить своего любимца без напутствия. Полтора часа назад, сидя в театре, Ричи и его друг-доктор поняли, какое страшное разочарование должен был пережить Чарльз Робинсон, не услышав имени отца среди тех, кто погиб за родину. И учитель тут же решил непременно отыскать мальчика на старте и обласкать его, показать ему, что друзья о нем думают.
Теперь он и доктор наперебой старались ободрить Чарли.
— Хотелось бы мне сейчас быть на твоем месте, Чарльз, — говорил Ричи. — Бывало, в колледже перед спортивными состязаниями я чувствовал себя, как солдат перед атакой. Я всегда был уверен в победе, и это помогало мне действительно побеждать. Как-нибудь ты придешь ко мне, и я покажу тебе все мои спортивные трофеи: жетоны, кубки, дипломы…
— Как странно, сэр, ведь вы никогда не говорили нам об этом… Правда, Василь? — Чарли повернулся к другу, который молча кивнул, не сводя синих глаз с учителя. — А мы думали, что вы любите одни книги и никогда не увлекались спортом.
— О, мистер Ричардсон — знаменитый чемпион, мальчики, — вмешался, смеясь, доктор. — Пусть он расскажет вам про свой матч с советскими моряками.
Ричи с шутливым возмущением замахнулся на Рендаля:
— Опять? Вы же обещали, док, больше не дразнить меня! — Он обратился к мальчикам: — Я неосторожно рассказал мистеру Рендалю, как во время войны мы встретились с советскими моряками на водном поло. Я был вратарем, и матч получился вничью, но в этот день я наглотался столько воды, что с тех пор никогда не страдаю от жажды. И вот док не переставая дразнит меня этим матчем.
Мальчики смеялись. Ричи взглянул на часы:
— Пора занимать места на трибунах. Скоро ваш заезд. Ну, Чарльз, желаю победы! — И он крепко, по-мужски, тряхнул руку Чарли.
— Гляди, гляди, Ричи опять лижется со своим чернокожим любимчиком! — Фэйни, стоявший в толпе зрителей неподалеку от помоста, подтолкнул Роя. — И доктор Рендаль тоже… Гляди, руку ему жмут!
