Секрет лабиринта Гаусса - Имшенецкий Вячеслав Андреевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗
— Здесь не сядете.
— Почему, дядя? Они же здесь, наверное, тормозят, мы успеем заскочить. Братик у меня очень ловкий.
— Поезда на восток идут со спецгрузом. К ним приближаться не дозволено.
— Дяденька, а как же быть?
Часовой посмотрел в синие печальные глаза Тани и посоветовал идти на станцию. Там можно сесть на пассажирский. Он вынул карманные часы, посмотрел внимательно на стрелки:
— Через три часа шестнадцать минут пойдет пассажирский.
— А он в Пихтовой останавливается?
— Там все поезда останавливаются, — он положил часы в карман, поправил автомат. — А зачем вам в Пихтовую, там же почти никто не живет?
— Бабушка у нас там.
Мальчики, наблюдавшие из-за скалы, видели, как часовой, попрощавшись с Таней, погладил собаку и пошел к семафору, что-то сказал железнодорожнику, а они вместе стали переводить стрелку.
Прибежала запыхавшаяся Таня:
— Мальчишки, здесь не сядешь, а пассажирский будет через три часа.
— Пассажирский нам ни к чему, — сказал Петька, — на нем без билета живо поймают.
Ребята задумались. Идти пешком? По рельсам не пропустят. Через тайгу — долго.
Послышался грохот. Петька спиной ощутил, как задрожала скала. Шел товарный поезд.
— Смотрите, он останавливается! — закричала Таня, — давайте побежим.
— Это он перед туннелем тормозит, — пояснил Тимка, — я сколько раз с отцом ездил, знаю.
— Тимка, а здесь туннели часто встречаются?
— Считай, Петька, через каждый километр. Вон видишь, черный хребет в воду уперся, там тоже туннель. Мой отец здесь на кругобайкалке когда-то работал, рассказывал такое, не дай бог.
— Тимка, а перед той туннелю тоже тормозят?
— Отец говорил, перед каждой сбавляют скорость.
— Тогда все в порядке, — Петька поднял мешок на плечо: — Пойдемте к хребту. Я придумал, как сесть на поезд.
По кустам, крадучись, пошли к черному хребту. Перед полянками останавливались и, посмотрев в сторону железнодорожного полотна, пугливо перебегали открытое пространство. Заслышав лай собак, падали в камни, дожидались тишины. Как тени, промелькнули под деревянным щитом: «Запретная зона». И, очутившись на верху туннеля, залегли в густых зарослях.
Петька сбросил мешок, как ящерица, подполз к краю туннеля и посмотрел вниз на рельсы. Один часовой стоял и сворачивал папиросу, второй склонился над полевым телефоном, бесконечно крутил ручку, вызывая какого-то «триста шестнадцатого». Он кричал, наверное, не очень сильно, просто звук залетал в туннель, усиливался, и ребята слышали рокот:
— Тррриста шестнадцатый, тррриста шестнадцатый — готовьте замену.
Петька отполз. Зашептал:
— В поезд будем прыгать отсюда. Я посмотрел, до вагона недалеко. Прыгать сразу всем, чтоб попасть в один вагон. На Пихтовой, как остановится, выскочим — и в лес…
— А ежели вагон окажется с крышей?
— Не бойся, Шурка, я буду смотреть. Как крикну, сразу прыгайте все, а то между вагонов можно угодить, тогда — конец.
Таня видела, как у Шурки побледнело лицо и широко раскрылись глаза. Петька с Тимкой быстро связали вещи в один узел. Капкан запихали внутрь. Потом все по очереди подползали к краю туннеля, смотрели вниз, примеривались.
— Шурка, а Шурка, ты прыгнешь? — спросила шепотом Таня.
— Прыгну. — Шурка сделался каким-то сонным. — А чего не прыгнуть?
— Шурка, может, тебя за руку взять и прыгнуть вместе? Поезд несется быстро, замешкаешься и в вагон можешь промазать.
К ним подполз Тимка:
— Отталкивайся, Шурка, двумя ногами, а то в воздухе перевернет.
— Не учи ученого. Сам знаю. Не с таких вышин прыгал.
Тарахтя мотором, летел вдоль берега почтовый самолет. Летчик, казалось, заметил ребят, потому что самолет стал разворачиваться. Быстро заползли в кусты, притаились. С самолета выбросили красный узелок с парашютиком. Внизу, у входа в туннель, залаяла собака. Самолет дал еще один круг и улетел.
— Петька, что он сбросил?
— Эстафету, Тимка, он сбросил. Приказ какой-нибудь часовым.
Ребята лежали на спинах, глядели в далекое небо и шепотом разговаривали о фронте, о танках Т-34 и о «катюшах». Тимка вдруг сел:
— Слышите!
Привстали. Прислушались. Приближался поезд, потому что мелко подрагивал туннель.
Петька с Тимкой быстро подтащили узел к самому краю. Глядя вниз на мирно беседующих часовых, приготовились к прыжку. Наконец паровоз, окутанный черным дымом, вылетел из туннеля. Петька заметил, что угля в тендере осталось совсем немного. Замелькали крыши вагонов.
— Приготовиться! — крикнул Петька.
Первый. Второй. Третий…
Показался вагон без крыши. Но хорошо, что Петька разглядел и не скомандовал. По самые края вагон был заложен зелеными ящиками. Следующий тоже был переполнен. Поезд набирал скорость, потому что вагоны замелькали быстрей.
— Давай! — крикнул Петька и спихнул узел.
Оттолкнувшись от сыпучей кромки туннеля, ребята полетели вниз. Приземлились. И не устояв, повалились на брезент.
— Шурки нет! — Закричал не своим голосом Тимка. Петька оглянулся, Шурки Подметкина рядом не было!
Слезы потекли по щекам Тани. Заморщился Тимка. Кусал пальцы, чтобы не заплакать, Петька Жмыхин. Стучали колеса. Паровоз, вытягивая последние вагоны из темноты туннеля, надрывно свистел, как будто оплакивал Шурку…
Петька вдруг подскочил и схватился руками за край задней стенки вагона. Подтянулся вверх, посмотрел в сторону туннеля.
— Живой он!
Таня и Тимка тоже подпрыгнули и подтянулись. Там вдали, на кромке туннеля, стоял Шурка Подметкин. Он побоялся прыгнуть. Шурка глядел на вылетающие из туннеля вагоны, готовился прыгнуть, наклонялся вперед, и каждый раз, в самый решительный момент, какая-то сила отдергивала его обратно. Он понял, что никогда не заставит себя полететь вниз. Вынырнул еще один вагон. И еще. И снова Шурка подскакивал к краю, но пересилить себя уже не смог.
Все произошло в момент. Наверное, он наклонился слишком низко, и у него соскользнули ноги. С криком он полетел вниз. Струя ветра, залетающая в туннель, прокрутила его в воздухе и шмякнула обо что-то мягкое. Раздался собачий визг, испуганные голоса людей. Шурка открыл глаза. Рядом, не мигая, смотрела на него огромная овчарка. У противоположной стенки стояли трое солдат, направив на Шурку автоматы.
— Дядя, я боюсь собаки.
— Откуда ты? Чей?
— Дядя, я сверху спрыгнул, я ничейный. Я бродячий!
— Кто с тобой был?
— Никто. Я в одиночку бродячий!
Петька видел, как Шурка, поскользнувшись, свалился в вагон к охране. Сначала ребята думали, что он упал мимо и разбился. Но когда поезд отошел от туннеля, на пустых рельсах только метался часовой.
— Теперь нас в Пихтовой, наверняка, арестуют.
— Почему, Петька?
— Часовой сообщит по рации, он же видел, как Шурка прыгал.
— Нас-то он не видел.
— Bсе равно, Тимка, вагоны теперь проверят все.
Таня в разговор не вступала. Она сидела на корточках, смотрела вверх, на бесконечно плывущие горные хребты. Петька отполз в угол вагона и через брезент стал ощупывать ящики. Между досок в ящиках чувствовались небольшие щели. Петька откинул край брезента и запустил руку в ящик. Пальцы нащупали маслянистые стволы винтовок.
Стучали колеса. Проскакивая полустанки, паровоз выбрасывал черные волны дыма, оглушительно гудел. Тревожно отзывались ему угрюмые байкальские горы.
— Петька, — спросила Таня, — а если еще японцы на нас нападут. Армия наша справится?
— Справится. Трудно, конечно, придется, но справится.
Тимка прищурил глаза, как будто видел перед собой хищника, и сказал:
— Винтовки возьмем, из-за каждого дерева стрелять будем.
Прижавшись друг к другу, ребята задумались. Прошедшая зима была для них безрадостной. На Байкал в Большие Коты в один день пришли три похоронки. Под Курском погиб Танин брат Василий. И осталась она круглой сиротой. Вторая похоронка пришла Булаховым. Тимкин отец пал смертью храбрых под Сталинградом. Один на белом свете теперь и Петька Жмыхин. В похоронке было написано красными чернилами: «Выполняя особое задание командования в тылу врага, майор Жмыхин отдал свою жизнь во имя Родины». А потом сообщили, что погибла мама, доставляя боеприпасы в осажденный Ленинград. Петька тогда плакал четыре дня и едва пришел в себя, как случилось еще одно несчастье. Утром, в субботу, не проснулась бабушка. Петька с Таней побежали к Булаховым. Тимкина мама сходила, посмотрела и, вернувшись, попросила не ходить пока домой, потому что бабушка Вера Ивановна умерла.
