Зов Морского царя - Неволина Екатерина Александровна (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
И вот, наконец, пришло время собирать чемоданы.
Динке особо и собирать было нечего – инструменты и всякие примочки, в отличие от одежды, всегда хранились в идеальном порядке – бери и пользуйся, «take&play» называла эту систему сама Динка. Из сменных вещей ей потребовалась одна футболка, белье и купальник. Оглядев огромный рюкзак с техникой и крохотный полиэтиленовый пакет с вещами, помещенный наверх этого рюкзака, девочка осталась довольна. Единственной вещью без ярко выраженного функционального назначения в ее багаже была все та же плюшевая собачка.
– Посмотрим, что за Аркона такая, – сказала девочка плюшевому другу, поудобнее устраивая его в рюкзаке. – Забавно, если там и вправду прямая линия с богами. Звонишь какому-нибудь богу на мобильник и говоришь ему все, что тебя не устраивает.
Щенок не ответил, глядя на Динку разноцветными пуговичными глазками. Была у него такая особенность – один глаз из светло-коричневой пуговицы, другой из черной. Когда Динка заметила это, после того как Щенок был вручен ей в качестве дополнения к плейстейшену, мама порывалась отнести игрушку обратно в магазин. Девочка ее остановила, но не потому, что сразу привязалась к смешному и немного ущербному существу, скорее из равнодушия. Игрушка не произвела на нее никакого впечатления и некоторое время пылилась на полке.
– Ты меня не любишь, гав-гав? – спрашивала мама за собачку дурашливым голосом. – Я такая хорошая, умная собачка! Правда? Гав-гав!
Динка, поднимая взгляд от очередной игры, смотрела на это представление со сдержанной снисходительностью.
– Мам, – не выдерживая, напоминала она наконец, – я уже большая.
В тот день, когда произошла авария, собачка оказалась в салоне машины случайно. Вернее, благодаря особенности своей конструкции – большому мягкому брюшку. Оно послужил подушечкой в Динкиной сумке при перевозке хрупких деталей.
Уже потом, в больнице, девочка, глядя на игрушку, вдруг с пугающей ясностью осознала: этот щенок – единственное, что связывает ее с прошлой жизнью. Именно он дает ей силы открывать глаза, потом вставать, есть безвкусное больничное пюре, выполняя строжайшее предписание врачей. Именно он давал ей силы жить.
У щенка не было имени. Сначала Динка не считала его достойным этой чести, вернее, она даже не задумывалась о необходимости дать имя, затем стало уже слишком поздно. В общем, он так и остался Щенком.
В последний день перед выездом Динка заглянула в кабинет к Евгению Михайловичу.
– Входи, – директор улыбнулся и сделал приглашающий жест.
– Я бы хотела отлучиться из школы. Ненадолго… – попросила она.
– И куда же? Наверное, по магазинам? Всякие сарафаны-купальники? Все-таки на море едете. – Он понимающе подмигнул.
– Нет, – девочка покачала головой. – Хочу побывать на могиле. Можно?
Евгений Михайлович сразу стал очень серьезным.
– Конечно. Давай отвезу тебя. – Он встал из-за стола и потянулся за пиджаком на спинке стула.
– Вы же заняты. Я бы сама… – Динка наклонила голову набок, искоса поглядывая на директора.
– И не думай, – отрезал тот. – Вы – моя самая главная забота. Едем.
Старый уголок кладбища был зелен и неплохо ухожен. Ровная трава, благонравные кустики, высаженные рядком деревья… Могильная плита с именами Динкиных родителей – чистая, гладкая, холодная даже в самый солнечный день.
Динка помнила, как директор привел ее к могиле впервые. Это случилось почти через месяц после катастрофы, когда девочку, наконец, выпустили из больницы. Лил дождь, и Дина, в розовом дождевике, прижималась к мокрой плите и плакала. Слезы мешались с дождевыми каплями, и ей казалось, что даже природа плачет вместе с ней.
Евгений Михайлович не окликал, не просил поберечь неокрепшее здоровье – просто стоял рядом, такой взрослый и такой надежный. Когда Динка устала плакать, он прижал ее к себе, так же молча, без пустых слов, а потом отвез в школу…
С тех пор он привозил ее к могиле каждый год, и они обязательно клали на плиту две белые лилии…
Вот и сейчас…
– Возьми, – директор протянул ей душно пахнущие ветки с бело-розовыми полураспущеными бутонами.
Динка взяла, подошла к плите и положила цветы.
Она уже давным-давно знала, что там, внизу, никого нет, но сама процедура стала своеобразной церемонией. Могила была еще одним доказательством. И символом, как плюшевый Щенок.
– Я найду вас, – прошептала девочка, склонившись к плите. – И я отомщу за то, что с нами сделали. Обещаю.
Ей не требовалось притворяться – слезы сами собой набежали на глаза.
Дина встала, медленно отерла их ладонью и повернулась к Евгению Михайловичу, как всегда, терпеливо ожидающему немного в отдалении, в теньке молодого клена.
– Спасибо. Это все, что мне было нужно. Можем ехать.
Они вылетели в Германию. Сначала до Гамбурга три с лишним часа перелета. Далее – скоростным поездом, потом электричкой. Переезд оказался длинным и довольно тяжелым.
Все чувствовали себя не в своей тарелке, словно были немного виноваты друг перед другом. Даже Глеб не подбадривал друзей, все и без того понимали, что это задание разительно отличается от прежних. Раньше, даже когда они вели войну с принятым в штыки Яном, они все же оставались командой. А теперь… Можно ли сказать о них так сейчас, когда в каждом зреет зерно сомнения.
На место прибыли уже к вечеру, когда над морем пламенел закат и солнце стремительно опускалось в воду, словно желая поскорее остудить разгоряченное за день тело.
Их поселили в небольшом одиноком бунгало на берегу. Место оказалось очень красивым и словно даже немножечко ненастоящим. По крайней мере, у Динки возникло чувство, что она смотрит на картинку, рука даже потянулась в поисках мышки, чтобы увеличить плывущий вдали корабль и разглядеть его во всех подробностях.
– Чудесно, – выдохнула Александра. Поставив сумку на песок, она смотрела на деревянный домик под огромным старым каштаном.
– Да, только деревьев маловато… – вставил Северин, который всем видам пейзажа предпочитал лесной.
– Зато тихо. Никто работать не помешает, – добавил практично Ян. – Если не ошибаюсь, чуть дальше начинаются типично туристические места с популярными пляжами.
– Эти места всегда пользовались популярностью, – подтвердил Глеб. В отличие от друзей, он внимательно осматривал окрестности вовсе не на предмет красот – его беспокоила возможность слежки. – Их любили Томас Манн и Эйнштейн, а Гитлер велел построить на Рюгене огромный курорт, чтобы здесь отдыхала элита лояльных ему войск. А в советское время…
– Может, не надо лекции? – прервала его Динка. – Не знаю, как вы, а я устала, а еще мне срочно необходимо искупаться!
– Рисковая ты! – заметил Ян.
– Это почему? – Девочка подозрительно на него покосилась.
– Купаться на закате в священном месте, не договорившись с местными богами… – Он осуждающе покачал головой. – Знаешь, был обычай: приносить жертву, бросая ее в воду. Вдруг они примут тебя за жертву? Молодая девушка, и время самое подходящее… Кстати, может, и нам на пользу пойдет – после жертвы легче будет обо всем договориться.
Динка, сначала серьезно прислушивающаяся к его словам, хмыкнула, буркнула на ходу «шутник» и потащила рюкзак к крыльцу.
Глава 5
Пропавшие соседи
Северин проснулся едва рассвело. В уши бил рокот близкого моря, а ноздри тревожил соленый йодистый запах.
Парень вскочил, чувствуя, как его переполняет избыток сил. Словно не было этих странных дней в школе, когда все молчали и косились друг на друга, а его мутило от глухого беспокойства. Словно не было длинного изматывающего переезда. За ночь все изменилось, стало легче, приятнее и привычнее. Тихо, чтобы не разбудить спящих на соседних кроватях Глеба и Яна – комнат было всего две, – он выскользнул за дверь, вышел на крыльцо и сразу оказался на пляже.
