Мушкетер и фея (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
На далеком севере
Эскимосы бегали…
Мик спросил:
— Это что за песня?
Симка поперхнулся — он был уверен, что поет про себя. Делать нечего, он признался, что напевал песенку «про моржу», и удивился, что Мик ее не знает. Мик захотел узнать.
Симка, сперва запинаясь от неловкости, начал декламировать строчки. А потом осмелел и вторую половину песенки (ту, что придумал во время заплыва) уже пропел. Мик, закидывая голову, рассыпчато смеялся. Последний куплет спели еще раз, уже вдвоем:
Ну и фиг с тобой, моржа,
Ну и пусть ты убежа…
Ну и пусть ты убежа…
Ла-ла-ла…
Дед в этот день был тоже весел и бодр. Он даже казался моложе, чем вчера, — подтянутый такой, в белой рубашке под пиджаком, побритый. Словно заранее ждал чего-то хорошего. Мурлыкал под нос и совсем не кашлял.
— Дед, мы тебе принесли… кое-что… — загадочно произнес Мик. И оглянулся на Симку. Тот, задрав подол, выволок мятые листы.
— Вот…
— Что это? — Станислав Львович почесал согнутым мизинцем бровь.
— Гумилев… — пробормотал Симка и почему-то сильно заробел. — Поэма «Мик»… Мы подумали: может быть, вам интересно…
— Ничего себе «может быть»! Я эту вещь раньше никогда не читал!.. Но откуда она у вас?
— От Норы Аркадьевны, — вздохнул Симка. — Она прислала… в последнем письме.
— Понятно… — Станислав Львович осторожно взял тетрадь в ладони (покачал даже, будто пробуя на вес).
— Но это только почитать, а не насовсем… — виновато сказал Симка.
— Разумеется, разумеется…
— Дед, ты смотри никому ни слова… — строго, словно маленького, предупредил Мик.
Станислав Львович глянул на внука сверху вниз.
— Это ты мне говоришь? — От такого тона и взгляда Симка уменьшился бы в два раза. Но Мик только хихикнул.
— Симка, пошли! Там, наверно, уже высохло…
Закрученная на бревне фанера и правда высохла. Долго вытаскивали кусачками гвозди. Мик при этом чертыхался сквозь зубы, а Симка пыхтел. Снятый фанерный лист слегка развернулся, но было понятно, что при новом скручивании он не окажет сопротивления.
Мик приволок из сарая длинную рейку. Надо было прибить к ней кромки фанеры — сшить трубу. Делали это снова на бревне. Труба сшилась охотно и быстро (Мик умел работать молотком, Симка даже позавидовал). Но тут до обоих работников дошло: чтобы стянуть готовую трубу с бревна, сначала необходимо снять бревно с козел.
Поднатужились. Но, как и вчера, силенок оказалось маловато.
Звать деда Мик не хотел: во-первых, он читает, не следует его отвлекать, а во-вторых, вредно же ему ворочать тяжести…
К счастью, появилась на дворе Алена. Она была девица крепкая, втроем сняли бревно и поставили торчком. Затем, перебирая руками, стали поднимать трубу — выше, выше и наконец уронили в траву (а заодно и бревно — чуть не на Алену). Мик с удовольствием постукав по гулкой трубе кулаком.
— Что это вы такое смастерили? — заинтересовалась Алена.
— Орудие, — сказал Мик.
— Вот мама даст тебе «орудие». Во что штаны превратил за одни сутки…
Штаны, вчера утром сверкавшие белизной, сегодня были серыми и пятнистыми. Как и положено настоящей парусине, побывавшей в штормах.
Мик сказал, что не в штанах счастье. Алена сказала, что он дурень, и ушла. Она была спокойная и добрая. А Мик в этот момент запоздало сообразил:
— Ох, надо было раньше догадаться! Ведь внутри телескопная труба должна быть черная, чтобы лишний свет не отражался! Я читал…
Симка вспомнил, что и сам читал про это в «Занимательной оптике». Огорчился:
— Теперь-то что? Не расклепывать же обратно…
— Можно выкрасить и так. Просунуться туда с кистью…
— А чем красить-то?
— У нас есть банка черной краски. Называется «печной лак». Сохнет очень быстро!
Мик был человек дела. Тут же притащил из сарая жестяную, с черными подтеками банку и кусок мешковины. Тряпку намотал на палку.
— Вот! Будем макать и мазать!
— Мик, давай разденемся, — мудро предложил Симка. — Если перемажемся сами, как-нибудь отмоемся. А штаны и рубахи фиг отстираешь от этого лака.
Они остались в трусиках и принялись за работу. Хватило ума начать не с края, с середины. Мик обмакнул самодельную кисть в банку, вытянул ее вперед, как шпагу, съежил узкие плечи и ринулся в трубу, словно в глотку удава. Симка слышал, как он там возит мешковиной с краской по фанере и поет:
Мы покрасили моржу,
Не вылазя наружу,
Не вылазя наружу
Из тру-бы…
Несколько раз он все же выбирался «наружу», чтобы погрузить в банку «мазилку». И хотя он вылезал задом наперед, можно было подумать, будто он проделал свой путь через покрашенную часть трубы.
Симка всякий раз говорил:
— Давай теперь я…
— Подожди! Ты будешь с другого конца.
Наконец настала Симкина очередь. И он сразу понял, что такая работа — не сахар (и подивился мужеству Мика). Фанера стискивала со всех сторон, локти нельзя было согнуть, палка с пропитанным краской тампоном не слушалась. К тому же печной лак отвратительно вонял. Если бы не стыд перед Миком, Симка плюнул бы на это дело. Но он не плюнул. Как и Мик, раком выбирался из трубы, обмакивал тряпку и нырял снова в черную пасть…
К счастью для Симки, краска кончилась и работы на его долю досталось меньше, чем Мику.
Решили, что сгодится и так. Тем более что краски все равно больше не было. Поглядели друг на друга. Мик захихикал, а Симка с грустной ноткой сказал:
— Тебя не надо отмывать. Лучше докрасить окончательно. И получится настоящий черный Мик.
— Лучше тебя выкрасить…
— Меня-то зачем? Это ведь ты Мик, а не я.
— Я не настоящий, — вздохнул Мик.
— Покрасить, и будешь настоящий. Сразу можно в Африку…
— Тогда уж поскорее. От маминой взбучки… Тебе хорошо, мамы дома нет…
— Уж куда как хорошо, — сразу опечалился Симка.
Мик тут же увял:
— Ну, я это… я не так хотел сказать. Сим, не обижайся…
— Да ладно, — великодушно простил его Симка. — Смотри, Станислав Львович идет.
Дед Мика подошел, оглядел «маляров», подбоченился. В его взгляде не было теперь никакого намека на «бельмастость», а было веселое ехидство.
— Жил когда-то в Голландии знаменитый художник Иероним Босх. Страсть как любил живописать сцены ада. Вы бы ему очень пригодились для натуры.
— Зато мы покрасили внутри трубу! — похвастался Мик.
— Понятно. Дело ваше — труба… Стоять и не двигаться.
Ждать меня. За попытку к бегству кара будет двойная… — И Станислав Львович удалился.
— Интересно, что за кара? — спросил Мик, пряча за беспечностью тона беспокойство.
— Адекватная обстоятельствам, — пожал плечами Симка. И тоже постарался сохранить беззаботный вид.
Станислав Львович вернулся с четвертинкой и куском ваты. Уловив брошенный на четвертинку взгляд Мика, он усмехнулся:
— Это не то, что ты думаешь. Это скипидар.
— Я больше не буду! — изобразил панику Мик (чтобы скрыть панику настоящую).
— Цыц!.. Если будете стоять смирно, щипать не станет. А если попадет под хвост — сами виноваты. Ну-ка…
Дед оттирал их минут пятнадцать. Потом закупорил остатки скипидара комком ваты и скомандовал:
— А теперь брысь на запруду! Смывать все ароматы!
Хорошо, что на запруде никого не оказалось. А то бы их наверняка прогнали за скипидарную вонь. Симка и Мик отмывались долго. А потом еще плескались и бултыхались просто так, для удовольствия. Перекидывались мячом…
Выбрались наконец, отжали на себе трусики, разлеглись на песчаном пятачке. Солнце жарило спины.
