Все о Томе Сойере и Гекльберри Финне (сборник) - Твен Марк (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗

Мы отлетали все дальше и дальше, пока наконец Джима и вовсе не стало видно, и тут–то огромная фигура сделалась еще благороднее, чем прежде. Торжественно, молчаливо и одиноко стояла она, окидывая взором всю долину Нила. Все ветхие лачуги и прочая дрянь, разбросанная кругом, совсем исчезли из виду, и вокруг не было ничего, кроме широкого мягкого ковра из желтого бархата, – и это был песок.

Вот тут–то и надо было остановиться. Так мы и сделали. С полчаса мы глядели и размышляли, и ни один из нас не говорил ни слова. Когда мы вспоминали, что он уже много тысяч лет глядит таким вот манером на долину и думает свои величавые думы, которых и по сей день никто разгадать не может, как–то тихо и торжественно становилось у нас на душе.

Наконец я взял подзорную трубу и увидел, что на бархатном ковре копошится несколько маленьких черненьких фигурок, а другие карабкаются зверю на спину. Потом, гляжу, два или три белых дымка появились. Показал я их Тему, а он и говорит:

– Это жуки. Нет, постой, это… Ой, да ведь это же люди! Точно – люди и лошади. Они втаскивают на спину сфинксу какую–то длинную лестницу. Странно… Теперь они хотят прислонить ее… Смотри, вот опять дымки… Да ведь это ружья! Гек, это они к Джиму подбираются!

Мы дали полный ход и бросились к ним. В мгновение ока мы уже были на месте и со свистом свалились в самую гущу. Все кинулись врассыпную, а те, которые карабкались по лестнице за Джимом, выпустили из рук ступеньки и упали. Взмыв наверх, мы увидели, что Джим лежит на самой макушке сфинксовой головы, еле живой от страха и от криков, – он все время звал нас на помощь. Он выдерживал осаду очень долго – целую неделю, так он по крайней мере заявил, но на самом деле это ему только показалось, потому что они на него здорово наседали. Они в него стреляли и осыпали его градом пуль, но никак не могли в него попасть. Когда они убедились, что он ни за что не встанет и что в лежачего пули не попадают, они побежали за лестницей, и тут он понял, что если мы сейчас же не прилетим, то тут ему конец. Том был страшно возмущен и спросил его, почему он не показал им флаг и именем Соединенных Штатов не велел им убираться вон. Джим ответил, что он так и поступил, но они на флаг не обратили никакого внимания. Том заявил, что добьется рассмотрения этого дела в Вашингтоне, и добавил:

– Вот увидите, что им придется извиняться за оскорбление флага и сверх того возместить убытки, и они еще дешево отделаются.

Джим спросил:

– Что это значит – возместить убытки, масса Том?

– Это значит выложить деньги наличными, вот что.

– А кому эти деньги достанутся, масса Том?

– Нам, а кому же еще?

– А извинение кому?

– Правительству Соединенных Штатов. Или, если нам захочется, то наоборот мы примем извинения, а деньги отдадим правительству.

– А сколько это будет денег, масса Том?

– При таких отягчающих вину обстоятельствах не меньше трех долларов на брата, а может, и больше.

– Ну, тогда мы лучше деньги возьмем. На что нам ихние извинения? Как по–вашему, масса Том? А по–твоему, Гек?

Мы обсудили это дело и решили, что, пожалуй, стоит взять деньгами. Я еще не слыхал про такие вещи и спросил у Тома, всегда ли страны приносят извинения, если они поступили неправильно.

– Всегда. Во всяком случае, малые страны.

Мы летели потихоньку, рассматривая пирамиды, а потом взмыли вверх, опустились на плоскую верхушку самой большой и увидели, что она точно такая, как рассказывал тот человек в воскресной школе. Пирамида эта была как бы сложена из четырех лестниц, которые начинались широкими ступенями внизу и, постепенно сужаясь кверху, сходились в одну точку на верхушке. Но только по этим лестницам нельзя было лазать, как по настоящим: каждая ступенька была высотой в человеческий рост, и без чужой помощи на нее ни за что на взберешься. Другие две пирамиды стояли неподалеку, и люди, которые двигались по песку между ними, казались маленькими, как букашки, – так высоко над ними мы находились.

Том чуть не ошалел от радости и изумления, что попал в такую знаменитую местность, и мне казалось, что история просто лезет у него изо всех пор. Ему просто не верилось, что он стоит на том самом месте, откуда принц вылетел на бронзовом коне [100]. Он сказал, что это было во времена «Тысячи и одной ночи». Кто–то подарил принцу бронзового коня, у которого на лопатке был шпенек, и он мог сесть верхом и летать по воздуху, как птица, и объехать весь мир, и управлять конем, поворачивая шпенек, и лететь высоко или низко, и спускаться на землю везде, где захочет.

Когда он все это рассказал, наступило неловкое молчание – знаете, какое бывает, когда человек окончательно заврался, и вам его жалко, и вы стараетесь как–нибудь переменить тему, чтобы помочь ему выбраться из затруднительного положения, но не знаете как; а покуда вы раскидывали мозгами: что же делать? это молчание уже наступило и разлилось кругом, и теперь деваться некуда. Я смутился, и Джим тоже смутился, и мы оба ни слова вымолвить не могли. Том с минуту сверлил меня сердитым взглядом, а после сказал:

– Ну, говори же, что ты об этом думаешь?

– Том Сойер, ты и сам этому не веришь, – отвечаю я.

– Почему же мне не верить? Что мне мешает?

– А то тебе мешает, что таких вещей быть не может, вот что.

– Почему не может?

– Ты мне сперва скажи, почему может?

– По–моему, этот шар ясно показывает, что такие вещи бывают.

– Почему?

– Почему? Я еще ни разу такого дурака не видывал. Неужели ты не понимаешь, что наш шар и бронзовый конь–это одно и то же, только под разными названиями?

– Ничего подобного. Шар – это шар, а конь – это конь. Большая разница. Скоро ты скажешь, что дом и корова – одно и то же.

– Клянусь богом, Гек его снова поймал! Теперь ему ни за что не выкрутиться!

– Заткнись, Джим! Ты сам не понимаешь, что болтаешь. И Гек тоже. Послушай, Гек, сейчас я тебе все растолкую, чтобы ты понял. Тут дело не в форме, а в принципе, а принцип у обоих один. Понимаешь?

Я пораскинул мозгами и сказав

– Нет, Том, ни к чему это все. Принципы принципами, да только остается один большой факт, а именно: то, что может сделать шар, вовсе не доказывает, что это же самое может сделать конь.

– Да ну тебя, Гек! Ничего ты не понял. Послушай немножко, это же совершенно ясно. Летим мы по воздуху или нет?

– Летим.

– Хорошо. Теперь скажи: можем мы летать высоко или низко, как захотим?

– Можем.

– Можем мы повернуть, куда захотим?

– Можем.

– Можем мы спуститься на землю в любом месте, где нам вздумается?

– Можем.

– Как мы управляем шаром?

– Нажимаем на кнопки.

– Надеюсь, теперь тебе все ясно? В другом случае управление производится поворотом шпенька. Мы нажимаем на кнопки, а принц поворачивал шпенек. Как видишь, ни малейшей разницы нет. Я знал, что до тебя дойдет, если только объяснить как следует.

Он был так счастлив, что даже насвистывать начал. Но мы с Джимом молчали, и тогда он перестал свистать и с удивлением сказал:

– Неужели ты до сих пор ничего не понял, Гек?

Тогда я сказал:

– Том Сойер, разреши задать тебе несколько вопросов.

– Валяй, – говорит он; и я вижу, что Джим насторожился.

– Насколько я понял, тут все дело в кнопках и в шпеньке, остальное значения не имеет. Кнопки имеют одну форму, а шпенек – другую, но это не важно.

– Не важно, раз у них одна и та же сила.

– Прекрасно. Какая сила в свечке и в спичке?

– Огонь.

– В обеих одна и та же?

– Конечно.

– Прекрасно. Допустим, я поджигаю спичкой столярную мастерскую, что будет с мастерской?

– Она сгорит.

– Ну а если я подожгу свечкой эту пирамиду – сгорит она или нет?

– Ясно, что нет.

– Отлично. Итак, в обоих случаях огонь один и тот же. Почему же мастерская горит, а пирамида нет?

– Потому что пирамида вообще гореть не может.