Повесть о рыжей девочке - Будогоская Лидия (читать книги онлайн без .TXT) 📗
«Непременно убегу», - решила Ева. Заволновалась, сунула под синий кафтанчик руку и щупает на груди. Твердо. Под черным нагрудничком мешочек с бабушкиными деньгами.
Мама, как в путь собиралась, тоже крупные деньги зашила в мешочек и спрятала на груди, чтобы воры не вытащили. Только мелочь оставила в кармане.
В классе Ева сидит сама не своя. Карие глаза блестят как в лихорадке.
- Кюн! - зовет Жужелица.
Ева не слышит.
- Кюн! - кричит Жужелица громко.
Нина Куликова толкает Еву в бок. А Жужелица уже сама подошла к парте. Очки на лбу, руки на животике.
- Кюн, ваш отец подписал дневник? Дневник… С отметками… с единицей!
- Нет. Я еще не показывала.
- Ай, - говорит Жужелица, - ай, как не стыдно! Точно девочка первый раз явилась в класс. Точно не знает, что каждую неделю нужно подписывать дневник.
- Простите, - сказал Ева, - папа сейчас в уезде. Когда приедет, моментально подпишет. Моментально дневник вам принесу.
И улыбнулась, и лукаво прищурила глаз.
- Ева, - сказала Нина, - у тебя странный вид.
И встревожилась.
Еве очень хочется щекой прижаться к Нининому скуластому лицу и сказать: «Я убегу к бабушке!»
Но Ева не решается. Вдруг папа вздумает Нину пытать, чтобы узнать, куда делась Ева? Нина не выдержит пытки и сознается. Скажет: «К бабушке убежала, догоняйте».
Когда все девочки после уроков побежали по белой лестнице вниз к вешалкам, Ева помчалась по коридору в самый конец к телефонной будке. С силой захлопнула за собой дверь и звонит на Любимовскую пристань.
- Когда отойдет пароход вниз по Каме?
- Сегодня, - отвечают, - отошел последний пароход вниз по Каме, и больше пароходов не будет.
Ева так и ахнула. Как она могла забыть, что надвигается зима и река скоро станет! Ева звонит на пристань «Кавказ и Меркурий». Приподнялась на цыпочки и неистово кричит в высоко прибитую трубку, а другую трубку прижала к уху:
- Когда отойдет пароход вниз по Каме?
- Вниз по Каме, - отвечают, - пароходов не будет. Вверх на Пермь последний пароход отходит через полчаса.
Трубка задрожала у Евы в руке.
Путь отрезан! Но все же, все же Ева убежит. Льда еще нет. Кама чистая. Ева наймет лодочку и на лодочке по волнам будет сама грести и править день и ночь. Доберется до Нижнего, а в Нижнем кинет лодку и сядет в поезд.
И вдруг Ева вспомнила. Ведь еще есть пристань: Кашинская пристань! Кашинские товаро-пассажирские не такие огромные, как «Кавказ и Меркурий», но все же пароходы, большие пароходы, выкрашенные в розовый цвет.
- Стой, - шепчет Ева, - стой, давай звонить на Кашинскую пристань.
Звонит. Ответили:
- Завтра в девять часов сорок минут утра отходит вниз по Каме последний пароход «Матвей».
Ева так и подпрыгнула. Повесила дрожащей рукой трубку, выскочила из телефонной будки и по коридору вприпрыжку, легкая, как перышко, побежала к вешалке.
Нужно как можно скорей бежать домой, наспех пообедать, а потом - в переулсчек под горкой, к Насте.
На углу Покровской улицы Ева вдруг остановилась и замерла. По Покровской впереди Евы шагает мальчик в черной шинели: руки в карманах, локти оттопырены, весь, как палочка, прямой. Коля!
Ева следом за ним. Возле ворот Евиного дома Коля замедлил шаги и заглянул в ворота. Прошел мимо окон, заглянул в окна. Совсем как Ева прежде.
«Ах, ну и смешной! На букву Ф похож. Кого вы высматриваете, Коля Горчанинов? Рыжую девочку? А вы помните, как вы прежде над рыжей девочкой смеялись?»
Коля прошел мимо дома Евы и вдруг круто повернул назад - и лицом к лицу столкнулся с Евой.
От неожиданности Коля даже вспыхнул и закусил губу. Ева стоит перед Колей, зажимая книги под мышкой. Серая шапочка набекрень. Ветер треплет рыжий вихор на лбу.
- Ваша мама сказала, что вы со мной больше не знакомы! - выпалила Ева, а сама спрятала нос в воротник и смеется.
Коля нахмурился.
- Пойдемте в Пушкинский сад, - сказал вдруг Коля.
Ева молчит.
- Пойдемте! - настойчиво повторил Коля. - И поскорей. В саду никто не ходит. А здесь на улице могут заметить.
Ева кивнула, и пошли.
Ледяной ветер качает голые березки и колючие кусты. Столб «гигантов» уже без петель, петли сняты на зиму, и трапеции сняты. И во всем саду ни души. Только двое. Идут по главной дорожке медленно-медленно. Коля вышагивает, заложив руки в карманы черной шинели. Сжал губы и смотрит прямо перед собой.
Ева идет рядом. Искоса поглядывает на Колю и подкидывает ногой все камни на дорожке, все сухие листья.
- Ева, такие письма нужно сжигать!
- Да, - ответила Ева, - да, да! Теперь уж я непременно. Как прочту, сразу буду сжигать на свечке.
- Послезавтра вечер в реальном. Вы придете? Ева отрицательно мотнула головой.
- Почему же? Моей мамы не будет. Мы могли бы хоть немного потанцевать.
Коля повернулся к Еве.
- Вы тогда не хотели танцевать со мной. А мне как хотелось! Как хотелось! А теперь…
- Что теперь? - Коля нахмурился и смотрит на Еву. - А теперь вы не хотите?
- Нет, нет, нет! А теперь мне не придется.
- Почему же?
- Вы никому не рассказывали про меня? - вдруг спросила Ева.
- Никому. А зачем вы спрашиваете?
- А потому, что мальчишки любят про девочек хвастать.
- Нет! Никому.
- Честное слово?
- Честное слово.
Ева заглянула Коле в глаза. У Коли глаза серьезные и смотрят прямо.
- Ну тогда, - сказала Ева, - вам можно доверять. Я вам расскажу. Никому не скажу, а вам скажу. И вы никому.
Ева умолкла.
- Что же вы не говорите?
- Вот когда до старого дерева дойдем, - скажу. Коля пошел быстрее - и прямо к дереву.
Ева отстала. Что-то не хочется говорить. Точно от ветра все мысли разметались. Идти бы и идти, долго-долго. И чтобы Коля шел.
Ева сорвала тоненькую веточку и кусает.
Коля остановился под деревом. Повернулся и ждет.
- Ну, говорите же!
Ева оглянулась. Отшвырнула ветку, схватилась за медную пуговку на черной шинели и зашептала:
- Я убегу… В Петербург, к бабушке. Завтра, в девять сорок.
Коля вдруг побледнел.
- Ева, не делайте так, - сказал Коля.
- Нельзя, нельзя! Вы ничего не знаете! Иначе нельзя. Я не могу больше с папой жить. А вы помните, что мне обещали - никому ни слова.
Коля снял фуражку и провел рукой по темным волосам. Держит фуражку в руке.
«Холодно без фуражки, - думает Ева. - А ему не холодно. Он не чувствует. Ему жаль, жаль со мной расставаться!»
Ева рассмеялась от радости.
- А вы помните, как я вас здесь на главной дорожке треснула книжками по лицу?
Коля чуть-чуть улыбнулся.
- Вы напишите мне большое письмо из Петербурга, - сказал, Коля и сжал губы. - На Нину Куликову, а она мне передаст.
Ева кивнула.
- Мне нужно идти. Я сейчас побегу. Прощайте, - проговорила Ева.
И вдруг в горле защекотало, и глаза закололи иголочки.
- Прощайте! - совсем тихо проговорила Ева. Взмахнула книжками и кинулась от Коли бегом.
- Стойте! - крикнул Коля. - Ева! Еще два слова…
Ева бежит не оглядываясь.
У самой калитки Коля нагнал Еву, дернул на рукав и остановил.
У Коли фуражка в руке, волосы от ветра растрепались.
- Вы любите офицеров? - спросил Коля, запыхавшись.
Ева с изумлением широко раскрыла глаза.
- Нет, - ответила Ева.
- А докторов вы любите?
- Люблю.
- Так вот. Как я училище кончу, я тоже в Петербург поеду. Я поступлю в Военно-медицинскую академию. Не забудьте прислать большое письмо, а в нем адрес.
Из Пушкинского сада Ева отправилась прямо в переулочек под горой. Домой явилась только к вечернему чаю и объявила Жене, что обедать не будет. Села за стол и чаю не пьет. Только болтает в стакане ложечкой. Щеки у Евы горят, глаза блестят…
- Ева, - сказала Женя взволнованно, - ты помнишь? Папа говорил, что после гимназии ты должна сразу приходить домой.
