Записки Виквикского клуба (с иллюстрациями) - Сиснев Виссарион Иванович (читать книги полностью .txt) 📗

На этом месте мистер Хатчинсон прервал своё повествование и осведомился, достаточно ли ясно он излагает свои мысли, ухватили ли мы «политическую и нравственную суть» сказанного им. Если не совсем, то лучше сейчас же переспросить, потому что, поняв роль британского империализма в судьбе ирландского народа, нам будет легче понять его роль в судьбе африканских и азиатских народов.

Возможно, мы и не до конца поняли «политическую и нравственную суть», но одно мы усвоили твёрдо: в Ольстере идёт не религиозная, как в средние века, война, а гражданская, война угнетённых против угнетателей. Что такое гражданская война, это мы уж как-никак понимали почти с дошкольного возраста.

А как же бомбы замедленного действия, от которых страдают ни в чём не повинные люди, в том числе старики и дети? Нет, сказал мистер Хатчинсон, это делает не настоящая Ирландская республиканская армия, а отколовшееся от неё так называемое «временное» крыло. Настоящие борцы за свободу осуждают этот террор. Экстремисты не верят в действительность мирных средств, не хотят видеть, что даже простые домохозяйки как из католических, так и из протестантских кварталов Белфаста сообща делают все, чтобы восстановить нормальную жизнь для своих детей.

После этой лекции у меня в голове всё стало на свои места.

Меня так распирали мысли и чувства после всего услышанного от мистера Хатчинсона, что я в тот же день накатал огромное письмо Леньке. Но отправил его, добавив ещё столько же, только после следующего урока мистера Хатчинсона, когда он, как обещал, принёс и показал нам чёрный резиновый цилиндр с заострённым концом, длиной и толщиной как хороший огурец.

— Вот, извольте полюбоваться. Самое свежее достижение британской технической мысли — так называемая резиновая пуля. Исключительно гуманное изобретение: не убивает, а лишь калечит.

Кто-то спросил, зачем, собственно, понадобилось изобретать резиновые пули, разве у английских солдат нет настоящих, свинцовых? Мистер Хатчинсон одобрительно кивнул:

— Хороший вопрос. Резиновые пули облегчают совесть наших солдат. Всё-таки стрелять приходится не в чернокожих, к чему английское сознание привычно, а в белых, да к тому же изъясняющихся на том же английском языке. Впрочем, когда прикажут, они стреляют и настоящими. И довольно часто. Но вот эту вещь можно считать вещественным олицетворением британской политики в Северной Ирландии.

Он поднял высоко над головой чёрную резиновую пулю. В его тоне звучали печаль и горечь, ведь он же тоже был англичанин.

15. ШАХТЁРЫ ПОВОРАЧИВАЮТ ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ

На углах многих лондонских улиц стоят крашеные фанерные ящики, которые служат прилавками для продавцов газет. Это странные люди в кепках и старых плащах до пят, всё время что-то выкрикивающие на своём особом языке. Сколько я ни вслушивался, так ни разу и не смог разобрать смысл в этих гортанных звуках.

К ящикам всегда прислонены один-два щита с листами бумаги газетного размера, на которой широким фломастером в нескольких словах сообщается последняя важная новость. За день надписи на щитах меняются много раз.

В начале ноября на щитах газетчиков все чаще начали появляться слова «шахтёры» и «забастовка». Что такое забастовка, я уже знал. У английских рабочих они случались часто, прямо-таки каждую неделю, и я, конечно, просто должен был разузнать про всё, что с ними связано. И опять пришлось прибегнуть к помощи мистера Хатчинсона, он ведь всё это знал лучше всех.

— Система, которая существует в Англии, — сказал он, — известна под названием «частное предпринимательство». Каждый предпринимает всё возможное для того, чтобы обогатиться. Поэтому было бы просто противоестественно, если бы владельцы заводов добровольно увеличивали зарплату своим рабочим. Ведь тем самым они уменьшали бы свой доход. По собственному почину они увеличивают лишь цены на свои товары, которые покупают те же рабочие. Угнаться за ценами невозможно, но и жить без еды и одежды тоже нельзя. Для того чтобы обеспечить свои семьи самым необходимым, рабочие, объединённые в профсоюзы, время от времени требуют от хозяев увеличения оплаты их труда. Хозяева, как правило, не соглашаются. Тогда начинается забастовка, то есть работа останавливается.

Тут я встал и спросил:

— Мистер Хатчинсон, а вы правда не коммунист или вы находитесь в подполье, как большевики при царе? Мистер Хатчинсон улыбнулся:

— Нет, я действительно не коммунист, я вообще не принадлежу ни к какой политической партии. А почему у тебя возник такой вопрос?

— Вы же не за хозяев, а за рабочих.

— Для того чтобы видеть истинное положение вещей, достаточно быть просто честным человеком. И ещё — уметь думать. Если сейчас английские рабочие трудятся не по двенадцать — четырнадцать часов в день, то это потому, что многие предшествующие поколения били в одну и ту же точку. Более того, дети, я полностью согласен с писателем Джеймсом Олдриджем, однажды сказавшим, что на каждых переговорах рабочих с капиталистом незримо присутствует Советский Союз. Любой капиталист понимает: нельзя озлоблять рабочих беспредельно, иначе они могут поступить так, как поступили русские рабочие в 1917 году. Хотя я, Виктор, к твоему разочарованию, не нахожусь в подполье, но, как и любой мыслящий человек, понимаю: Советский Союз действительно помогает рабочим всех капиталистических стран уже самим фактом своего существования.

Я спросил, помогаем ли мы своим существованием и английским шахтёрам.

— Конечно. Но если бы нашим шахтёрам платили столько, сколько они на самом деле заслуживают, то это было бы не капиталистическое, а какое-то иное хозяйство. Говоря о влиянии самого факта существования социалистических государств — теперь уже системы таких государств, — я имею в виду нечто более важное, чем просто размер зарплаты. Когда-то против бастующих выставляли солдат, которые, если им приказывали, добывали уголь, водили поезда, грузили суда, а случалось — и стреляли в рабочих. В наше время ни одно самое консервативное английское правительство не решится раздражать рабочих до такой степени. Приведу пример. Несколько лет назад бросили работу докеры во всех наших портах одновременно, а Англия, как вам известно, не может жить без морских перевозок. Убытки судовладельцев исчислялись сотнями миллионов фунтов стерлингов, но и в этом случае правительство не посмело послать в порты солдат. То же правительство консервативной партии попыталось запретить забастовки законодательным путём, но возмущение достигло столь опасных пределов, что от этого закона пришлось отказаться, отменить его. Так что ответ на твой вопрос, Виктор, заключается в том, что шахтёры, которые, видимо, скоро остановят всю добычу угля, начнут своё выступление с уверенностью, что никакой премьер-министр сегодня не рискнёт заменить их солдатами или тем более отдать приказ стрелять. Ты удовлетворён?

Я сказал, что да, удовлетворён, но тут же задал ещё один вопрос:

— А как же вы будете жить без угля?

— Всё зависит от продолжительности конфликта. Если он затянется надолго, будет трудно. В частности, нам с вами.

— Почему?

— Потому что большинство английских электростанций все ещё работает на угле, включая и те, что снабжают энергией Лондон. Как только иссякнет запас угля на складах, мы с вами будем готовиться к урокам при свечах. Образно говоря, шахтёры держат руку на выключателе.

Мистер Хатчинсон предсказал все правильно. Прошло ещё недели полторы-две, забастовка шахтёров уже шла полным ходом, и у нас дома вдруг погас свет — как раз когда мы сели ужинать. Мама пошла за дядей Глебом, он у нас в доме был за монтёра, но он куда-то уехал вместе со всем семейством. Мы стали ужинать в темноте, почти ощупью, и тут папа звонко шлёпнул себя по лбу.

— Это же не пробки, это забастовка! Писали же в газетах, что в целях экономии угля районы будут поочерёдно отключаться на какое-то время ежедневно.