На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович (электронная книга .txt) 📗
В одно июньское утро на склоне горы, нависшей над селом Личк, сидели наши герои и любовались расстилавшейся перед ними мирной картиной.
Колхозный сторож Асатур, постоянный их спутник, сидел рядом и, сжимая в коленях ружье, зорким взглядом осматривал зеленые колхозные поля пшеницы и плантации табака: не забрела ли, часом, куда-нибудь скотина? Невдалеке паслись телята, а из-за густой живой изгороди доносился разноголосый хор пестрых питомцев новой птичьей фермы.
Воздух был напоен ароматом цветов. Мелодично жужжали пчелы, неутомимо перелетая с цветка на цветок.
Над водной гладью Севана поднимались легкие, едва заметные испарения, покрывая ее тонкой, прозрачной пеленой. Казалось, мать-природа набрасывала нежнейший покров на свою любимую дочь — сказочную спящую красавицу.
Мир и покой царили вокруг, и только время от времени доносилось с Гилли зловещее: «болт… бо-олт… болт!…»
— Ну, не насмешка ли это, Армен? — спросил Камо.
— Что?
— Да то, что наше село погибает без воды, а там, внизу, ее целое море… Там земля задыхается под водой!
Армен ответил не сразу. В последние дни ребята были озабочены и печальны: начались засушливые дни.
— Что бы там ни говорили, — сказал после небольшого раздумья Армен, — вода в озеро Гилли откуда-то поступает. Ты сам подумай, Камо: откуда в Гилли так много родников, вернее — ключей? Откуда они берутся? Может быть, как раз под нашими полями есть какие-нибудь подземные воды. Раскопать бы, вывести наружу.
— Ну и придумали — воду из-под земли добывать! Вон перед вами море целое. Попробуйте, если вы такие молодцы, оттуда ее взять, — вмешался дед.
— Что ж, и возьмем! — вспыхнул Камо. — Надо построить гидроэлектростанцию, она и станет подавать нам воду… Ведь поднимают уже воду озера Айгер-лич и Зангу у села Канакер — я читал об этом.
— Да, но такие дела сразу не делаются, а вода нам сейчас нужна, — сказал Армен.
— А озеро, вместо того чтобы приближаться к нашим полям, все дальше от них уходит, — с горькой улыбкой добавил Грикор.
— Верно, и уже довольно далеко ушло, — подтвердил Камо. — На сколько упал уровень воды в Севане? Ты знаешь, Армен?
— На три метра.
— Только? И так много земли освободилось из-под воды?
— Это потому, что у нашего берега озеро очень мелко: глубина Большого Севана [Озеро Севан делится на две части: Большой и Малый Севан. Поверхность Большого Севана равна 1032 квадратным километрам] самое большее — пятьдесят метров. А через пятьдесят лет эта часть Севана и вообще перестанет существовать.
— Жаль… — вздохнул Камо. — Такая красота исчезнет!
— Нечего жалеть, тогда эти места еще лучше будут. Все эти земли покроются пышными садами, цветниками… Я подсчитал, Камо, что здесь, на новых землях, поместится сто сел.
— Ух, сто сел! — воскликнул Грикор. — Как же так?
— Очень просто. Для того чтобы привести в действие электростанции и оросить Араратскую долину, уровень озера будет понижен на пятьдесят метров…
— Ого!
— Это освободит от воды свыше ста тысяч гектаров прекрасной земли, на которой и поместится сто сел со ста тысячами жителей.
Внимание Грикора все время раздваивались. Хотелось и с товарищами побыть, принять участие в их интересном разговоре, но надо было и за телятами следить — опять их ему поручили. А телята все время пытались, негодные, уйти на берег озера, где уже высоко поднялись и колосились посевы «армянки». И Грикор, подпрыгивая на одной ноге, бежал, кидая камни, к телятам, нарушавшим запретную границу:
— Ого-го, проклятые!… И как это они понимают, что пшеница вкуснее простой травы?
— А ведь не земля выходит из-под озера, а золото, настоящее золото! — говорил в восхищении старый охотник, глядя на молодые побеги, поднявшиеся на тех полях, где земля еще недавно была покрыта водой. — Там пшеница уже в ваш рост, ребята.
— Да, не земля, а золото! — подтвердил Камо. — А прошлогодний урожай картофеля у нас, на том берегу Севана, говорят, не имел равного в мире. Не так ли, Армен?
— Как же, чуть ли не мировой рекорд побили — восемь тысяч пудов картофеля с гектара сняли!»
— Каждая картофелина с добрую хрюшку! — восторженно подхватил Грикор.
— Такие урожаи будут каждый год на том берегу, — сказал Камо. — Дожди смыли с Дали-дага всю землю в озеро, и там образовался жирный ил. Жаль только, что эти земли тоже будут страдать от недостатка воды…
— Жалеть не о чем, — прервал его Армен. — Эти земли будет орошать озеро Гилли — ведь оно лежит выше Севана.
— А те земли, что выше Гилли, наши земли? — спросил Камо.
Ребята умолкли. Как добыть воду? Этот вопрос в течение веков занимал мысли жителей села Личк. И в течение веков оставался нерешенным: люди жили и умирали, мечтая о воде.
Не решили бы, пожалуй, заняться разгадкой этой задачи и наши герои, если бы день этот не был так ярок, и тысячи пчел не слетелись к цветам за душистым соком, и ребята не сидели бы у озера, мирно беседуя со своим старым другом, дедом Асатуром…
За диким медом
Старик долго и с видимым наслаждением прислушивался к монотонной, мелодичной песне пчел.
— Какие склады меда пропадают у нас! — со вздохом сказал он, кивнув головой в сторону обширных колхозных полей люцерны и клевера.
Камо уловил вздох деда и понял его значение.
— А не заняться ли нам и пчеловодством? — оживился он. — Скажем товарищу Баграту, чтобы он дал нам с колхозной пасеки один улей, и начнем за ним ухаживать и учиться пчеловодству.
— Вокруг полно пчел, а вы хотите у Баграта улей отнять? — удивился дед.
— Где же у нас пчелы?
— А вон, на Чанчакаре — на Пчелиной скале. Потому-то она так и называется, что там царство пчелиное. Столько меда там — душистого, сочного, как янтарь желтого, — вот только добыть его руки коротки, не дотянешься!… Небось болтовню стариковскую слышали, будто пчельник этот дэвы устроили? Сами только медом и пользуются. И сторожей понаставили, чтобы никто чужой не пробрался. В одной из пещер, говорят, дэвы и постели свои сложили.
— Неужели туда нельзя добраться? — спросила Асмик. Накормив своих птенцов, она подсела к товарищам и прислушивалась к их разговорам.
— Идем, дедушка, идем! Ты нам хоть издали покажи эту пещеру, — взволновался Камо.
— Да ведь по тем местам ходить… — замялся дед.
— А еще кичишься: «Охотник я»! — поддразнил старика Грикор.
— Ах ты, слюнтяй, не успел из яйца вылупиться, а старых охотников на смех поднимаешь… Да я одних волков и медведей убил столько, сколько в этом стаде телят! Ты мне только покажи медведя — ружье брошу, с одним кинжалом на него пойду! Тут дело в отваге, а там — дэвы… Понимаешь, мальчишка: дэвы! Их ни силой, ни храбростью не возьмешь. Хватит у тебя ума понять это?
Как ни старались мальчики убедить старика, что никаких дэвов нет, что все это выдумки, он упрямо стоял на своем.
— Что же это, если дэвов нету? Пока вы мне не скажете, кто там стонет, в Черных скалах, ничему не поверю, — твердил дед. — Вот охотник Каро — мир его праху! — попробовал забраться в пещеру к дэвам, да упал, разбился. А какой храбрец был!
— Откуда же он знал, что там так много меда? — спросил Камо.
— Как это — откуда знал! Каро был настоящим охотником. По одному тому, как пчелы жужжат, он узнавал, сколько у них меда. Львиное сердце было у Каро. «Какие дэвы? Что за глупости!» — говорил он, вот как вы сейчас. Ну, и поднялся на вершину Чанчакара. Поднялся, привязал веревку к утесу и спустился по ней с вершины скалы к пещере. Только войти в нее не мог — вход был маленький и узкий. Что же, вы думаете, он сделал? Порохом подорвал вход. И знаете, сколько он выгреб из пещеры меда… на самом деле выгреб, лопатой?… Четырнадцать пудов!
— Четырнадцать пудов?… — изумился Грикор.
— Ну да, четырнадцать… Погрузил мед на ослов, привез в село. От удивления все рты пооткрывали. Кум Мукел сказал: «Каро, счастье твое, что дэвов дома не было». Каро только посмеялся. На другой день он снова отправился на Чанчакар. Ну, тут ему не повезло: дэвы были дома. Разъярились и сбросили Каро в пропасть — отомстили… С тех пор, как он погиб, никто больше не решается лазить на эту скалу. Лопата Каро так и осталась в пещере воткнутой в мед — ручка торчит наружу.
