Ребята с Голубиной пади - Жемайтис Сергей Георгиевич (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
НА ПРИКОЛЕ
Солнце поднялось выше Русской горы, окутанной сияющим облаком. Белые ниточки тумана, словно приклеенные, держались еще на темном западном склоне горы и в синих распадках сопок, отраженных в неподвижной поверхности воды бухты Новик.
Левка и Сун, окончив лов, наматывали лески на удилища и с любопытством следили, как в голубоватой толще воды мелькает похожий на летучую мышь нырок, вспыхивают и гаснут серебряные искры — стайки мальков, удирающих от погони. Нырок показался возле берега и снова исчез, оставив растущие колечки волн.
— Вот так бы плавать! — Левка мотнул головой в сторону нырка.
Сун выразил свое согласие кивком головы и спросил Левку, продолжая начатый разговор:
— Как же мы запишемся, ведь кругом «они»?
— А вот так и запишемся!
Глаза Суна загорелись любопытством:
— Правда?
— Настоящая правда, — Левка подозрительно посмотрел на густую прибрежную зелень, на моторный катер, пересекавший бухту. — План у меня такой: давай сами запишемся в союз.
— Как это сами?
— Заявление напишем, как в партию пишут, и скажем дедушке и Максиму Петровичу, чтобы они нас приняли, а бумагу на дно моря спрятали!
— Вот это будет хорошо! — воскликнул Сун.
— Ну пошли. Да, а где же рыжик? — Левка свистнул. Из прибрежных кустов выскочила рыжая дворняжка и шариком подкатилась к мальчикам. — Ну-ну, не лизаться. — Левка отстранил Рыжика рукой и вытащил из воды улов. На бечевке были нанизаны жирные бычки, скумбрии с полосатыми темно-зелеными спинками и коричневые окуни. Рыбу мальчики подвесили на середине сложенных вместе удилищ и, положив концы их на плечи, отправились берегом на «Орел». Катер стоял на приколе в самом глухом месте бухты Новик.
Продолжался отлив. Отступая, море оставляло на песке студенистых медуз, трепангов, похожих на перезрелые огурцы, бледно-розовые звезды, пучки морской капусты. Левка и Сун равнодушно смотрели на эти щедрые дары моря.
Только Рыжик с видом знатока обнюхивал, а иногда пробовал на зуб что-то копошившееся в водорослях или в прозрачных лужицах среди камней. Левка и Сун спешили, выбирая самый короткий путь. Берег делал крутые петли, образуя маленькие лагуны, окруженные зеленой рамой густой зелени. Мальчики переходили их напрямик вброд или переплывали на спине, держа концы удилищ в высоко поднятых руках.
Из-за зеленого мыска показался «Орел». Он приютился между ржавыми миноносцами и затопленной землечерпалкой. Оба корабля доживали свой век среди водорослей. «Орел» мало чем отличался от своих товарищей по несчастью. Краска на его бортах облупилась, труба, покрытая рыжим налетом, была обвязана сверху куском брезента.
После встречи с джонкой, на которой ушел из города его сын, Лука Лукич Остряков не вернулся во Владивостокский порт. Он правильно рассчитал, что в суматохе, которая царила в городе, никто не станет разыскивать небольшой буксиришко. Не заходя в порт, шкипер свернул в бухту Новик. Здесь у первого причала он оставил баржу, высадил на берег Брынзу, затем увел катер в самый конец бухты и стал там на «мертвый якорь».
Мальчики уже подходили к сходням «Орла», когда на дороге, закрытой со стороны бухты кустарником, послышались тяжелый топот солдатских ног и слова команды. Вскоре на берег вышли шесть японских солдат и два офицера. Солдаты остановились, звякнув винтовками, взятыми к ноге, офицеры же направились к «Орлу».
Маленький полный японец шел впереди, волоча на боку изогнутую саблю в никелированных ножнах с колесиком на конце. За ним вышагивал высокий белогвардеец с маузером в деревянном футляре.
Левка и Сун переглянулись. В высоком белогвардейце они узнали Жирбеша. Лицо японского офицера также показалось Левке знакомым. И он мгновенно вспомнил большое окно кафе, нарядную публику за мраморными столиками и среди них Жирбеша и японца в чесучовой рубахе.
Из-за солдатских спин показалось одутловатое лицо.
— Брынза! — шепнул Сун, схватив Левку за руку.
Левка даже не взглянул в сторону предателя: он смотрел на сходни, где появились дедушка и Максим Петрович. При виде стариков у Левки сжалось сердце.
«Неужели арестуют?» — подумал он.
Японец поманил стариков рукой и сказал, с усилием выговаривая русские слова:
— Милости вас просим, — и улыбнулся, оскалив золотые зубы.
Старики подошли.
— Вы будете Остряков?
— Да, я Остряков! Чем могу служить? — твердо ответил Лука Лукич, насмешливо улыбаясь глазами.
— Очень рад! А вы Кондрашенко?
— Нет, я Кондратенко, а не Кондрашенко, — сказал машинист, вытаскивая кисет.
— Извините. Очень тоже рад. Я майор Ноги.
— Очень приятно, — ответил Максим Петрович, скручивая цигарку.
Левку и Суна, стоявших рядом, очень забавлял церемонный японец.
— Мне тоже приятно… Вот что, господа! Я даю вам две недели, чтобы катер отремонтировать. Если ремонта не будет, вам будет неприятность! — Японец сделал паузу и затем сказал с той же приятной улыбкой: — Надеюсь, вам понятно, господа?
Майор Ноги повернулся, чтобы уйти, но запнулся о ножны и чуть было не упал.
Левка и Сун прыснули.
— Молчать! — крикнул на мальчиков Жирбеш и, узнав Левку, удивленно произнес: — Ты тоже здесь? Хорошая компания для такого молодца! Сколько раз я говорил, что тебя давно следует выгнать… — начал было Жирбеш, но, вспомнив, что он не на уроке в гимназии, обернулся к старикам и снова закричал: — Чтобы катер был на ходу! А не то с вами буду разговаривать я! Понятно?
— А как же насчет частей к машине и прочее там… краски, баббита? — спросил Максим Петрович.
— В порту получите! Скажите: капитан Розанов приказал! Понятно?
— Постараемся, ваше благородие, — сказал Лука Лукич, и опять в его глазах Левка заметил насмешку.
— То-то же! Я приеду и проверю! — И Жирбеш побежал догонять майора Ноги.
— Дело серьезное, Максим Петрович, — сказал Лука Лукич, когда шаги солдат затихли.
— Куда уж серьезней! — ответил машинист.
— Надо будет закругляться. Благо теперь ремонт можно открыто вести, да и кто шпионит, нам теперь известно…
— Дедушка, — перебил Левка, — чем для беляков мы будем стараться, лучше затопить «Орел»!
Лука Лукич встретился взглядом с машинистом и положил руку на голову внука:
— Не бойся! Твой дед никогда не пойдет против совести. — И, заметив подвешенную на удилищах рыбу, добавил: — Хороший улов! Ушицы сообразите-ка с черемшой, а скумбрийку зажарьте в собственном соку, по-флотски. Ну, живо!
Пока Левка и Сун готовили обед, старики сидели в кубрике и о чем-то тихо совещались.
После обеда Левка протянул дедушке листок бумаги, вырванный из тетрадки.
— Читай, — сказал Левка и отвернулся, стараясь не выдать своего волнения.
Лука Лукич прочитал вслух:
— «Для того чтобы бороться за все хорошее, примите нас, Льва Острякова и Суна Чун-хуа, в молодежный союз. Мы даем вам слово и клянемся, что выполним все, что потребуется для революции, а когда вырастем, будем большевиками. Лев Остряков, Сун Чун-хуа». — Лука Лукич крякнул, задумался и, наконец, сказал: — Не уполномочены мы на такие дела! Вот вернутся наши, тогда и вступите. Как ты, Максим, думаешь?
— Да, дело-то, брат, занозистое получается. Пожалуй, что помочь мы ребятам не сможем… Да и возраст у них еще…
— Как не можете? Ведь вы же большевики! — перебил старика Левка.
Старики переглянулись.
— Разве молодежную ячейку при «Орле» организовать? Да только видишь, что Максим говорит: малы вы больно… — улыбнулся Лука Лукич.
— Малы! — обиделся Левка.
— А раз взрослый, то по пустякам губы не дуй. Должен отстаивать свои права.
— И буду отстаивать!
— Тогда ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы организовать на «Орле» молодежную ячейку, прошу поднять руки.
К потолку кубрика поднялись две большие руки с узловатыми, заскорузлыми пальцами и две маленькие, покрытые царапинами, в серебряных блестках рыбьей чешуи.
