Синий город на Садовой - Крапивин Владислав Петрович (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
– Нил этот – прямо уникальное существо. С ним не соскучишься… Полки приколачиваем, и он говорит: "Давай для прочности поставим кронпринцы…" – "Что-что? Кронштейны, наверно?" – "Ой, да. Я помню, что какое-то слово придворное. А точно забыл…"
Борис вроде бы подсмеивался над Нилкой. Но Федя знал, что это не так. Дело ведь не в словах "уникальное существо", а в том, каким тоном они сказаны. Тон был сдержанно-ласковый и почему-то тревожный. Впрочем, тут же стало ясно почему. Борис проговорил уже без намека на улыбку:
– Знаешь, Федь, по-моему, его в школе затюкивают.
– Ты думаешь? – обеспокоился Федя.
– Толпа всегда изводит таких вот… на других не похожих. Тех, кто сдачи дать не может… Он же языкастый и откровенный. Небось перед учителями права качает, а одноклассники гогочут. И потом его же клюют…
Картина была правдоподобная. Так, скорее всего, и есть.
– Жалко, что он не в нашей школе…
– И не в Олиной, – вздохнул Борис. – Она тоже могла бы заступиться, если что.
– Ты думаешь? – опять сказал Федя с сомнением.
Борис глянул искоса:
– А что! Она же храбрая девчонка.
– С чего ты взял?
– Ну… вообще. Сережки вот, например… Это не каждый решится – уши прокалывать. В живое иголку толкать…
– Ох уж! Некоторые девчонки с младенчества сережки носят. Все они, что ли, ужасно храбрые? А наша Ксения? Тоже уши проколоты, а такой трусихи свет не видывал…
Борис несогласно молчал. Федя добавил:
– А ухо кольнуть – подумаешь! Все равно что укол тоненьким шприцем…
– Уколы-то в какое место ставят! А здесь – рядом с головным мозгом.
Можно было бы заметить, что собственный Борькин мозг вдруг потерял склонность к здравым суждениям. Или хотя бы сказать с ехидной подозрительностью: "Ох, Боренька…" Но хватило ума придержать язык. И Федя сказал другое:
– А здорово ты придумал – старые фотографии снять…
– Это потому, что я в плавании на старинные города насмотрелся, – с облегчением отозвался Борис. – А наш Устальск, если приглядеться, разве хуже?
Нилка сказал, что фотографий про старый город у них дома целый альбом.
– Пойдемте, покажу!
– Да ну, – заробела Оля. – Ввалится такая компания… Что родители скажут?
– А что они скажут? – удивился Нилка. – Люди по делу пришли! А кроме того, они сами хотели познакомиться… Только их сейчас, к сожалению, нет дома…
Когда пришли, Нилка выволок с антресолей в коридоре могучий, чуть не с себя ростом, альбом и ухнул на пол. Кажется, загудела вся двенадцатиэтажка.
– Сейчас опять лифт отключится, – заметил Федя.
Альбом развернули на диване, сдвинулись над ним…
Подымая страницами медленный ветер, Нилка перелистывал устальскую историю. Узнавались, хотя и не сразу, старые улицы. Кое-что похоже, а кое-что совсем не так.
Оказывается, на здании городской думы, где сейчас краеведческий музей, возвышалась раньше пожарная каланча. В сквере перед Домом пионеров (бывшим дворянским собранием) стоял памятник царю Александру Второму. У памятника гуляли дамы в шляпах с цветами и в юбках до пят, бегали нарядные, по-старинному одетые мальчики и девочки с обручами… Где они теперь? Если и живы, то уже такие, как Анна Ивановна, что живет на два этажа выше Нилки…
А вот цирк с полотняным верхом на том месте, где теперь стадион… Хибары заводского поселка рядом с товарной станцией – там сейчас большущий микрорайон Сортировка…
– Смотрите, это церковь, которую сейчас ремонтируют! – узнал Федя. – Колокольню такую же опять построили!
– Забраться бы на нее, – предложил Борис. – Вот оттуда уж панорама вышла бы что надо! Все Заречье и старый центр.
– Попрут, – уверенно сказала Оля. – Я на одну церковь пробовала залезть, на ту, где сейчас архив, так сторож такой вой поднял: "Я сейчас в милицию!.. Хулиганка!.."
– То архив, а то настоящая церковь, – рассудил Борис. – Церковные служители должны быть добрые и милосердные, им так положено. И если попросить хорошенько…
Все почему-то взглянули на Федю. Словно подумали: "У тебя крестик, это вроде пропуска…" Федя не стал ни смущаться, ни обижаться. Только сказал:
– Я, между прочим, после крещения ни в одной церкви не бывал… Не понимаю, как люди могут молиться в толпе…
Оля возразила серьезно:
– Значит, могут, раз столько тысяч лет подряд храмы строят. Когда все вместе – это не обязательно толпа…
– Может быть… Тут, наверно, привычка нужна… – примирительно отозвался Федя.
Все вежливо задумались, потом Нилка прервал молчание:
– А вот прадедушкина мастерская! Совсем новенькая…
Стена мастерской блестела частыми квадратиками стекла. Над дверью четко выделялась вывеска: "Н.Е. Березкинъ. Художественная фотографiя". У тротуара стояла коляска извозчика, из нее выходил господин в шляпе-котелке…
Оля навинтила на объектив линзу – чтобы снимать с полуметра.
– Мальчики, свет!
Включили принесенный с собой рефлектор с лампой-пятисоткой. Оля начала снимать фотографию за фотографией. Это была хитрая работа – снять так, чтобы одно изображение заменяло другое постепенно, наплывом. Приходилось плавно закрывать диафрагму, специальной ручкой отматывать ленту кадров на сорок назад и опять нажимать на спуск, медленно открывая диафрагму уже над другим снимком…
Борис держал осветитель, Нилка листал альбом. Федя по экспонометру следил, чтобы свет был какой полагается… На десяток снимков потратили, наверно, целый час. Аж взмокли. И так-то жара, а тут еще эта лампа!.. Наконец вернули альбом на антресоли, и Борис попросил нетерпеливо:
– Покажи "бэкашку"-то…
Компьютер стоял в этой же комнате, на угловом столике. Нилка охотно сдернул полотняный чехол, включил монитор, без боязни дал каждому понажимать клавиши. Конечно, на дисплее получалась абракадабра. Потом Нилка уселся за пульт сам.
– Сейчас переведу в систему "Бейсик" и покажу кое-что.
Он на память набрал несколько строчек иностранных слов и цифр – они засветились на экране. Нажал клавишу, строчки исчезли. На темном экране стали возникать яркие точки… Созвездия! Пролетел среди них метеорит. Потом одна точка выписала окружность. Светящиеся полоски неторопливо заштриховали этот кружок, и получился белый диск планеты. Вокруг него забегал продолговатый спутник. Затем в углу экрана веером разбросались короткие лучи, из них вылетела искра, ткнулась в планету, раскидав мелкие вспышки, и ушла рикошетом за пределы звездного неба…
– Вот, – слегка горделиво произнес Нилка. – Называется "Визит звездного корабля"…
– Здорово, – похвалил Борис. – А долго рассчитывал?
– Ну… не очень долго. Средне…
– А можно город на экране нарисовать? – спросила Оля.
– Такой, как на вазе, конечно, нельзя!.. Вообще-то у компьютерной графики неограниченные возможности, – виновато разъяснил Нилка, – но это маленькая машина…
– Нет, нет! Не такой, как на вазе! Попроще городок, но тоже сказочный. С домиками, башнями…
– Это, наверно, можно. Если рассчитать программу…
– А зачем тебе? – спросил у Оли Федя.
– Тогда можно было бы титры фильма с компьютера снять! Сразу и сказка, и современность…
– Сделать бы еще, чтобы в городке человечки бегали! – развеселился Борис. – Верно, Оль?
– Мы четверо, – сказал Федя. – Бегаем и снимаем.
– Лучше трое, – серьезно возразила Оля. – А Нилка пусть по воздуху летает, над крышами… Я знаете что придумала? Чтобы он в фильме тоже летал! И многое пусть разглядывает с высоты. Тогда еще сказочнее будет!
Нилка обвел всех настороженными синими глазами. Надулся почему-то и сообщил:
– У меня не получится. Я же почти не научился еще летать-то…
Федя и Оля замигали, а Борис изумился вслух:
– Как это – почти?
Но тут в прихожей послышались голоса.
– Папа и мама пришли!
Нилкин папа Феде понравился. Он был похож на Чехова, только не в пенсне, а в модных больших очках. Разговаривал он тихо, со спокойной такой усмешкой… А Нилкина мама не понравилась. Она была молодая, красивая, но Феде показалось, что красота эта для нее – главная задача. Он ощутил ту же настороженность и досаду, как при Ксении, когда та перед зеркалом по часу умащивала и штукатурила себя косметикой.
