Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей - Миронова Татьяна (библиотека электронных книг txt) 📗
Отпустив Прохора, Вышата оглянулся и жестом подозвал к себе гридя Путяту:
- А тобе велю тыя люди чюжи стеречи! Послалъ есмь ихъ къ Нездиле - галичанину паволокы купити. А ты пытай Нездилу, знаеть ли сихъ людiи или нетъ.
Путята хмуро поклонился и долго еще глядел вслед уходящему тысяцкому. Недобрый приказ Вышаты точно камень лег на сердце. Гридь потрогал узел конского повода на кольце, проверяя его надежность, и, тяжело вздохнув, пошел отыскивать галичан.
Из плотного конского ряда, хоронясь Путяты, осторожно выбрался Митя. Он слышал речи тысяцкого, понял злой его умысел. Тень смертельной опасности вновь стояла рядом, цепко держала, ни на шаг не отпускала. Избавления от нее Митя найти не мог.
Воины, оставив сторожей, разбрелись по городу.
Путята подошел к Прохору, который, усиленно потирая затылок, все пытался понять, чего от него хотел Вышата.
- Бывалъ ли къгда въ Новъгороде?
Прохор хотел кивнуть, но вовремя вспомнил, что тот Новгород, в котором он действительно бывал, и не раз, очень не похож на этот древний город. Историк отрицательно покачал головой.
- Тъгда идемъ. Показати хочю вамъ Господинъ Великыи Новъгородъ.
ОРЕЛ НА ЗОЛОТОМ ПЕРСТНЕ
Путята привел их на просторный двор, со всех сторон окруженный церквами. В шумной торговой площади Прохор едва узнал Ярославово дворище. Повсюду теснились лавки, крытые навесы с широкими полками, купцы выставляли товар.
Какого добра тут только не было! Мечи с чеканенными на них надписями, острые ножи - засапожники с затейливыми костяными ручками. Рукояти у таких ножей в виде плотно сбитого тела рыбы с легкими выступами прижатых плавников, с коротким широким хвостом. На показ и продажу выставлены были во множестве луки и колчаны для стрел. Костяная накладка одного из таких колчанов изображала дракона, запутавшегося в извивах своего тела и яростно кусавшего собственный хвост. Прохор с Митей долго не могли оторваться от оружейных лавок, пока Путята не подхватил и не увлек их дальше, к гончарным рядам. Глиняной посудой заставлен был весь дворик Никольской церкви. "Святой Никола на Руси почитался как покровитель торговли", - шепнул Прохор Мите. Глаза разбегались от обилия разноцветных разрисованных горшков и кринок. Торговали здесь и серебряными тонкой чеканки блюдами, высокими с узкими горлышками медными кувшинами, привезенными из дальних восточных стран.
В толпе сновали мальчишки, предлагали покупать костяные "копоушки" - тонкие стерженьки с лопаточкой на одном конце и с дырочкой на другом.
- Сквозь дырочку продергивается шнурок, на котором копоушка подвешивается к одежде, - попутно объяснил Прохор Мите и отмахнулся от назойливого маленького торговца, упрямо предлагавшего купить с десяток копоушек.
Суета и праздничность новгородского торга так увлекли Прохора, что он забыл, из виду выпустил строгий наказ тысяцкого. Прохор кидался от лавки к лавке, гладил холодный металл рукояти ножа, перебирал щедро рассыпанные па прилавке теплого сияния янтари, рассматривал резные, из заморского самшита выточенные гребни. Митя едва поспевал за неугомонным историком.
Наконец студенты остановились у лавки серебряника, где Прохор принялся выбирать, будто для покупки, серебряные перстни с самоцветами, старался запомнить форму, узор, огранку самоцветного камушка. Митя же, заметив, что Путята от них отстал, напомнил:
- Тысяцкий тебе что приказал?
- Совсем забыл! - Прохор выпустил из рук перстень. - Вышата паволоку велел купить: три сажени в длину и два локтя в ширину.
- А какие это меры - сажень и локоть, - ты знаешь? - У Мити перехватило дыхание.
- Да кто же этого не знает? - удивился Прохор. - "Локоть" - это длина руки до локтя, "сажень" - длина рук в размахе. Эта мера зовется "сажень маховая". А есть еще "сажень косая", это длина от носка ноги до пальцев поднятой вверх руки. Ну а совсем малая мера - "пядь" - длина растянутой кисти - от большого пальца до указательного.
- Постой, постой, как же это, - перебил его Митя. - Люди и росту разного, и руки у всех разной длины, неужели у русичей нет единой меры - чего - нибудь вроде метра или сантиметра?
- Нет, - Прохор высмотрел в рядах лавку с тканями, хозяин которой в это время ловко накручивал на локоть - вымерял - кусок грубого портища. - Видишь, - показал глазами Прохор в сторону лавки. - Хозяйский локоть, хозяйская сажень да хозяйская пядь - это для русича самая что ни на есть надежная мера. Пойдем, купим Вышате паволоку.
- Стой! - вскрикнул Митя, - Там Путята! Путята приценивался к тканям. Ткани были раскинуты на широких столах, купец встряхивал ими перед Путятой, приговаривал:
- Позри, друже, се сукно, а се полотно, се же, - нежно провел он рукой по алому переливчатому шелку, - паволока, а се, - ткнул он ногой большой серый рулон, сваленный прямо на земле, - дерюга. Колико надобе, друже, порта, рубъ али поставъ?
Но Путята отвернулся от тканей, не требовался ему, видно, ни кусок - "рубъ", ни тем более сверток - "поставъ". Выбрал себе среди навалом лежавших ковров, полстей, скатертей тонко тканный с затейливой вышивкой убрус, расплатился с хозяином лавки и, склонившись к его уху, стал тихо что-то нашептывать.
- Надо уходить, - крепко сжал Прохорову руку Митя. - Этот купец - гость галицкий Нездила. Тысяцкий велел Путяте вести нас к нему. Коли Нездила признает в нас своих земляков, то добро, а коль не признает...
Они нырнули в толпу и торопливым шагом вышли к пряслам, к которым были привязаны лошади, волы, коровы. Здесь торговали скотом. Бойкий человек в пестрой рубахе наседал на неторопливого слобожанина и частил:
- Даю за кобылу шесть десять кунъ, а за волъ гривьну, а за корову четыре десять кунь, а за борана - ногата, а за жеребя - пять ногатъ.
Слобожанин качал головой и басовито выговаривал:
- Мало, друже, мало.
Прохору тоже захотелось прицениться к скоту, выведать истинные цены, да Митя уже ходил среди меховых лавок, и Прохор не решился от него отстать.
Что за богатство тут было, какая выставка мехов, каких только не было - и собольи, и куньи, и барсучьи, и лисьи, и бобровые... А многим Прохор и названия не знал. Торговцы расхаживали между рядами, увешанные связками беличьих шкурок.
- Сорокъ, сорокъ, - беспрестанно повторяли они.
- Слышал? - схватил Митя Прохора за рукав. Хоть и торопились они, да как может филолог пропустить такую находку. - Вот так родилось на свет слово "сорокъ", которое обозначает число "40".
- Как? - не понял Прохор.
- Слово "сорокъ" родственное слову "сорока" - рубашка, значит. Первоначально оно означало связку шкурок или мешок с четырьмя десятками беличьих шкурок, необходимых для пошива одного платья...
Митя заметил вдруг, что Прохор перестал его слушать, а исподлобья наблюдает за проворным человечком в красной шапке, раскладывавшим свой товар на дощатых скамьях. Товар был богатый - тонкое, хорошей выделки полотно, перчатки, или, как их здесь называли, "рукавицы перстовые", сорочки и мятли. Все выглядело красиво и добротно. Еще выгружал продавец из корзины мешочки с солью, изукрашенные коробочки с пряностями. Только разложил, как вокруг собрался народ, вещи разглядывают, травы понюхивают. Да только не товар привлек внимание Прохора, узнал он в том человечке давешнего толмача немца Фредрика. Узнал его и Митя и стал искать глазами толмачова господина.
И впрямь Фредрик был здесь, важно ходил между рядами, разглядывал, щупал чужой товар. Пробился Митя через толпу к Фредрику поближе да притерся рядом. Интересен был ему древненемецкий выговор чужеземного купца. Вертя в руках какой-то берестяной туесок для ягод, как бы прицениваясь к нему, и услыхал Митя разговор Фредрика с хозяином соляной лавки, тоже немцем.
Не стесняясь, разговаривали немцы на родном языке, уверены были, что здесь их никто не поймет. А велел Фредрик соляному купцу Албрахту ехать на Неву к Биргеру да сказать, что князь собирает большой полк новгородцев да дружину против шведов. А чтобы вера была у Биргера к посланнику, дал ему Фредрик свой перстень с золотым орлом. Выговорив все это, Фредрик двинулся к своей лавке и замер там, презрительно поглядывая на кричащее, весело торгующее многолюдье.
